Николай Лузан - Призрак Перл-Харбора. Тайная война

— Забираете? А где при-при-каз? — дар речи вернулся к начальнику лагеря.

— Приказ? Какой? Чтоб тебя расстрелять? Ты что, читать разучился? Полчаса на сборы! — прикрикнул Крылов.

— Есть! Все сделаем! — замельтешил начальник лагеря и метнул красноречивый взгляд на «кума» и дежурного.

Те поняли все без слов. Не прошло и десяти минут, как отмытого и закутанного в чистые простыни самого начальника лагеря Плакидина передали в руки лучшего парикмахера — Сашка. До войны он работал в модном салоне на Сумской, в Харькове. А теперь стриг исключительно лагерное начальство. Его тонкие и длинные, как у пианиста, пальцы, легкими движениями укладывали волосы зэка Плакидина в модную прическу. Соскучившись по настоящей работе, Сашок, как истинный мастер, отдавался ей всей душой.

А Иван находился в прострации, происходящее казалось ему каким-то невероятным сном. Он устал гадать, чем все закончится, и положился на судьбу. Сашок в последний раз взмахнул ножницами, пододвинул зеркало, отступил в сторону. Иван глянул и растерялся.

— Ну что, налюбовался, красавец? — в дверь просунулась озабоченная физиономия «кума», и он поторопил: — Пошли, самое время перекусить!

Вслед за ним Плакидин прошел в соседнюю комнату и обомлел. На столе дымились тарелки с наваристым борщом, в миске лежали куски отварного мяса, середину стола занимала горка нарезанного крупными ломтями хлеба и бутылка водки.

— Чё стоишь, Иван? Садись и поешь по-человечески, — пригласил Крылов.

Плакидин на непослушных ногах подошел к столу и присел на краешек табурета. Пришедший в себя начальник лагеря подрагивающей рукой разлил водку по стаканам и вопросительно посмотрел на Крылова. Тот поднял стакан и молча выпил, к нему присоединились остальные. Иван не решался взяться за свой, его голодный взгляд пожирал хлеб.

— Чё на нее смотреть? Пей, — подтолкнул под локоть Шевцов.

На втором глотке у Ивана перехватило дыхание.

— Закуси, — подсунул Крылов миску с мясом.

Пораженные цингой зубы впились в мякоть. Не обращая внимания на боль в деснах, Плакидин глотал кусками мясо и хлеб. После второго стакана его повело, а дальше все происходило, как в тумане. Теплая эмка, раскрасневшиеся лица Крылова и Шевцова, обледеневшие ступеньки трапа и убаюкивающий шум винтов самолета, под который особо опасный государственный преступник Иван Плакидин впервые заснул крепким сном.

Глава 8

Интуиция и многолетний опыт филерской службы подсказывали испытанному помощнику полковника Дулепова — начальнику бригады наружного наблюдения Модесту Клещову, что эта прогулка Гнома по набережной Сунгари — под такой кличкой в оперативных сводках проходил японский офицер — не была случайной. После того как он вышел за КПП части, поднялся к себе в квартиру, переоделся в гражданскую одежду и снова возвратился в город, две бригады филеров не спускали с него глаз. На этот раз пришлось работать с японцами из жандармского управления. Опыта у них было маловато, зато гонора хватало на двоих, и, скрипя сердцем, Клещов подчинился приказу Дулепова. Тут, как говорится, плетью обуха не перешибешь. Японцы платили деньги, и они же «заказывали музыку».

Объект оказался не из окопных офицеров, а штабной шишкой, и потому Дулепов распорядился взять самых опытных филеров. Японцы тоже не ударили лицом в грязь и выделили лучшую бригаду с Ямагато. Поворчав, Клещов согласился с такой комбинацией — в ней имелся резон: японцы отрабатывали китайские связи Гнома, а его бригада — европейцев. За двадцать лет жизни в Маньчжурии для Модеста, не говоря уже о рядовых филерах, все они — китайцы, японцы и корейцы — казались на одно лицо.

С Гномом им повезло: большущая голова на тщедушном теле, как поплавок для рыбака, служила для филеров хорошим ориентиром. Вел он себя прилично и не пытался выбрасывать фортелей со сменой такси и беготней по подворотням. По пути зашел в магазин, для вида покрутился у прилавка, но на таких детских приемах асов наружки Клещова было не провести. Его поведение и действия они просчитывали на три шага вперед и, если Дулепов что-то не напутал, то объект никак не тянул на профессионала. Гном тупо убивал время, но после аптеки острый глаз Модеста подметил в его поведении изменения.

Объект стал суетлив, и филеры приняли «стойку». Первым на контакте с ним засветился приказчик из магазина «Кунст и Альберс». Но Клещов не оставил за ним хвоста — приказчик был пустышкой. Подобострастная рожа, вороватые глаза, в которых застыло по червонцу, и сопливый возраст — он явно не тянул на серьезного агента красных.

Китайская забегаловка, куда затем заглянул Гном, для японского офицера выглядела явным перебором. По дороге к бульвару он сделал еще один финт — завернул в антикварную лавку. Здесь филерам Клещова пришлось напрячься — в дверях Гном столкнулся с русским, судя по одежде, конторским служащим. Он бесцеремонно протиснулся мимо гордого самурая. Клещов мгновенно отреагировал и отрядил за конторским филера.

После лавки Гном не стал нарезать круги и направился к бульвару на набережной. Непогода вымела с нее праздных гуляк, и филерам, чтобы не засветиться, пришлось вести слежку на расстоянии. Клещов, накануне схвативший простуду, быстро взопрел и широко распахнутым ртом хватал холодный воздух. Застуженное горло тут же дало о себе знать, кутаясь в шарф, он старался изо всех сил, чтобы не упустить Гнома. Тот, как назло, прибавил шаг, перед клумбой свернул на глухую аллею и пропал из вида. Филеры в душе материли коротышку и молили Бога, чтобы тот, кто придет на встречу с ним, не оказался карликом.

Клещов занервничал; интуиция и опыт подсказывали: сейчас должна произойти явка Гнома с агентом большевиков. И здесь на выручку пришла бригада Ямагато. Японские филеры догадались проскочить вперед и старательно имитировали рабочую команду, занимавшуюся разборкой летнего павильона. Маневр не помог. Гном не появился на этом маршруте. Клещов чертыхнулся — место для явки было выбрано удачно, наружное наблюдение оказалось отсеченным. Медлить было нельзя, и он ринулся через кустарник. Перед ним открылась прогалина среди деревьев.

На ней находились Гном и неизвестный. Высоко поднятый воротник и низко надвинутая шляпа скрывали его лицо. Но Клещов ни на секунду не усомнился — перед ним европеец. Высокий рост и манера одеваться говорили сами за себя. Они сближались, а когда сошлись, на мгновение задержались. Клещов уже не сомневался — на его глазах произошла моментальная явка. Гном сбросил информацию Долговязому — как мысленно окрестил того Клещов. Тот свернул на боковую аллею, описал полукруг и быстрым шагом направился к Речной.

Проклиная непогоду и простуду, Клещов бросился к машине.

— Гони к Речной! Долговязый в черном пальто и черной шляпе! — просипел он и рухнул на заднее сиденье.

Машина крутанулась волчком, промчалась по набережной и, пронзительно взвизгнув тормозами, с трудом вписалась в улицу. По сторонам сплошной стеной поднялись каменные коробки домов, справа промелькнул темный провал арки проходного двора. Клещов сообразил: Долговязый непременно должен им воспользоваться и крикнул:

— Быстрее на Шапалерную! Там перехватим! — приказал он водителю.

Тому пришлось изворачиваться среди теснившихся на дороге пролеток и крестьянских арб. Пробившись к Шпалерной, он остановил машину на перекрестке. Клещов соскочил на тротуар и завертел головой по сторонам. Но было поздно — Долговязый оказался профи и умело замел следы. Гоняться за призраком по Харбину было безнадежным занятием, и Клещов поплелся к машине, надеясь, что его подчиненным и бригаде Ямагато повезло больше. Надежде не суждено было сбыться. Навстречу понуро плелись два филера; Долговязый и их оставил с носом.

Подобного на памяти Клещова давно не случалось. Поднимавшаяся в нем волна гнева на подчиненных не выплеснулась наружу. Битый жизнью и начальством он быстро смекнул: раздувать скандал выйдет себе дороже; молча хлопнул дверцей и отправился в отдел контрразведки. Окончательно выбил его из колеи приезд Сасо — его машина стояла у подъезда. Проклиная в душе всех и вся, Клещов поднялся в приемную. Там уже находился Ясновский.

— Ну, как? — с порога спросил он.

— Да так, — угрюмо буркнул Клещов.

— Хоть что-нибудь зацепили?

— Да, яйцами за провода. Теперь они ни туда и ни сюда.

— Не зарывайся, Модест! Я тебе не твои филеры.

— Доложи шефу, — отрезал Клещов и угрюмо уставился в угол.

Ротмистр зло сверкнул глазами и бочком протиснулся в кабинет Дулепова.

«Черт бы побрал этого надутого японца! Как ты не во время! — терзался Клещов. — Один на один с Азолием можно как-то объясниться. Ну, психанул бы старик, ну, в рожу съездил бы, не обидно — между своими и не такое случается. А тут на глазах желтомордого и так обосраться».