"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна

– Это нелепое соглашение должно быть пересмотрено! – настаивал Георгий. – Господь не даст благословения делу, в котором грабят и унижают христиан!

– Ты человек не ратный, тебе позволительно думать, будто заключенный уговор можно пересматривать, когда добыча уже взята, – благодушно заметил Хельги. – Но эти уважаемые люди, полководцы, хорошо понимают: стоит заговорить о чем-то таком один раз, и больше никаких совместных походов у нас не будет.

– Епископ Никодим должен немедленно получить свободу!

– Мы собирались в будущем году обратиться с этим делом к патриарху, но если ты желаешь сам дать выкуп за епископа – не сомневаюсь, в гавани на мытном дворе найдутся достаточно большие весы…

– Какие весы? – не понял Георгий. – Ты спятил? Имеешь в виду, что тебя пора повесить?

– Отложим это, архиепископ, сейчас не время затевать ссоры даже с варварами, – поморщился Кирилл. Говорил он негромко и невыразительно, будто ему неприятно находиться здесь. – Мы позвали тебя, архонт Эльги, чтобы поговорить о наших дальнейших действиях. Сюда от Боспора[142] идет булшицы[143] Песах с большим конным войском.

– Насколько большим?

– Около четырех тысяч всадников. Задержать его некому, и если они пойдут вдоль моря, то уже на днях будут здесь. К Сугдее можно пройти через два перевала. Один у побережья, другой у дальнего конца долины. Они оба пологие и преодолимы для конницы. Ты, я думаю, предпочтешь стоять поближе к воде и своим кораблям, поэтому выберешь тот, что ближе к морю?

– Выберу? – Хельги сделал удивленный вид, хотя на самом деле ожидал чего-то подобного. – Но разве мы брались участвовать в каких-то сражениях в ваших владениях в Таврии? Между нами был заключен уговор только о нападении на Самкрай.

– Вы же хотели заключения договора с державой ромеев? – Кирилл бросил на него свой оловянный взгляд. – Едва ли василевс охотно пойдет на это, если вы покажете себя столь дурными союзниками и покинете нас именно тогда, когда наиболее нужны. Мои войска ослаблены осадой Боспора, битвой и отступлением. Им требуется время на отдых и восстановление. А у вас, как ты говоришь, потери небольшие.

– А что же ваше ополчение?

– Ополчение всегда ненадежно, – поморщился Евтихий. – Стратиоты только и думают, как бы поскорее вернуться в целости к своим виноградникам. Ни снаряжение их, ни лошади, ни выучка никуда не годятся. А вы избрали путь войны по доброй воле и умеете проявить стойкость. На перевале нужна крепкая пехота, как раз такая, какая у тебя. Стратиг, – Евтихий повернулся к Кириллу, – желает поручить это дело вам. Нужно не дать хазарам прорваться. По силам вам такое дело? Там нужно просто стоять и не пропустить их за перевал.

– Там одна конница? – спросил Хельги.

– Да, это только хазары, без своих федератов.

– Кого?

– Без тех подвластных племен, что обязаны им данью и войском! – пояснил Евтихий. – Понятно? Конница и лучники. Их нужно задержать на перевале.

– Но ты сказал, что у Песаха несколько тысяч тяжеловооруженных всадников! А у меня неполных шесть сотен, и все пешии.

– На перевале настолько узкий проход, что от большого числа им не будет никакой пользы. Мы укрепим его рогатками, на склонах поставим метательные машины и стрелков. Неполных шесть сотен при упорстве, отваге и… с Божьей помощью справятся с обороной.

Хельги призадумался. Рассказывая о взятии Самкрая, он не менее пристально наблюдал за слушателями, чем они – за ним, и ему было очевидно: его успех для них – неожиданность, причем вовсе не приятная. От греков следовало ждать любого подвоха. Так не пытаются ли они теперь избавиться от слишком удачливых союзников, поставив их в такое место, где они могут быть перебиты хазарами?

– А если нет, то хазары пройдут к Сугдее, разорят всю округу, обложат город, и вам же придется отбиваться от них уже в более тяжелых условиях, – добавил Кирилл.

Отбиваться? Это грекам придется отбиваться. А русы всегда могут сесть на свои скутары и уйти вместе с добычей. Самая лучшая на свете конница не в силах преследовать их по волнам.

Если бы Хельги пришел на теплые моря только за добычей, он так и сделал бы. Но тогда о союзе и торговле с Царьградом придется забыть…

– Ты верно сказал, что нашей целью было убедить василевса заключить с Ингваром договор о мире, дружбе и торговле, – сказал он, подумав. – Но для всего этого требуется доверие. Обе стороны должны соблюдать условия. Мы захватили Самкрай… даже если вы этого от нас не ожидали, а едва мы выполнили обещанное, как ваши люди, – он посмотрел на Георгия, – требуют пересмотра условий, чтобы лишить нас части добычи. Если мы заключаем соглашение о дальнейшей помощи, то для начала вы должны подтвердить, что прежний уговор будет выполняться. То есть что вы признаете наше право на все взятое в сражении.

– Я этого не допущу! – воскликнул архиепископ. – Христиане из Таматархи и все их имущество…

– С удовольствием погляжу, как сей святой муж, – Хельги с почтением показал на Георгия, – в одиночку встанет на том перевале и остановит хазар силой своей молитвы.

Судя по лицам обоих полководцев, они в такой ход не слишком верили.

– Хорошо, мы подтверждаем прежний договор, – сказал Евтихий. – И будем выполнять его сообразно тем условиям, которые обсуждались между мной и твоим братом. Теперь же давай поговорим о перевале. Имей в виду: если хазары начнут отступать, не вздумайте их преследовать. Они любят заманивать в ловушки…

…Жара и вонь – неизбежные спутники битвы в этих проклятых богами краях. Взгляд Хельги скользил по трупам людей и лошадей, повисшим на острых кольях засеки. И еще мухи. Эти хуже всего. Привлеченные запахом крови, они роились, лезли в глаза и в рот. От них не спасал даже свежий ветер с моря. Крови было много…

Отступая, войско греков втянулось в плодородную долину вокруг Сугдеи. Со стороны Карши сюда можно было попасть через два горных прохода, и оба были перегорожены рогатками, за которыми стояли воины. Дальний от моря проход, где появление хазар было менее ожидаемо, занимала усталая фемная пехота, а ближний, через который шла прибрежная дорога, перекрыли русы. Прямо перед ними лежала узкая долина, изогнутая серпом. «Серп Марены», – сказал Перезван, впервые увидев это место. Теперь его замечание оправдалось в полной мере: Владычица Смерти вышла на жатву и собрала богатый урожай…

Слева тянулись желтые, крутые склоны горной цепи с плоскими как стол вершинами; там и здесь на них поблескивали шлемы греческих дозорных. Конному туда ходу не было, да и пеший пробрался бы не везде и с трудом. Справа же вдавалась в море громада серого утеса. Сразу за ним, подле устья мелкой речушки, дремали скутары русов, а сами они всей силой стояли на перевале.

Позади русской дружины расположился отряд греческих стрелков и стратиоты сотника Леонтия; вооруженные длинными копьями, они стояли чуть дальше по дороге. Им предстояло поддержать русов, если возникнет угроза прорыва. Выше, на пологом склоне утеса, расположились боевые машины, снятые с городских стен. Возле них суетилась прислуга, ополченцы из местных подтаскивали от стоящих внизу телег боевой припас: дротики, камни, тяжелые короткие бревна. Прежде эти орудия защищали гавань, но сейчас, когда ждали конницу, стратиг Кирилл решил взять баллисты и скорпионы оттуда и с их помощью превратить перевал в крепость.

Как и говорили полководцы, до подхода хазар оставался всего день. Назавтра после прибытия Хельги разместил свою дружину на перевале, оставив лишь два десятка сторожить лодьи, пленников и добычу.

– Слушай меня! – прокричал Асмунд, взобравшись на верхний уступ скалы. Хельги передоверил ему эту речь, поскольку произносить ее при помощи толмача счел неуместным. – Я помню, в Самкрае иные говорили, дескать, мы хазарам за наших дедов мстить пришли?

По рядам славянских «охотников» пролетел согласный гул.