Жизнь и удивительные приключения Арчибальда Керра, английского дипломата - Виктор Владимирович Королев

мне дверь и поклонился. А ведь он был заместителем у Молотова, правда, только-только назначенным. Та к что, возможно, я первый и последний посол, которому он кланялся…

Все оценили крепкий турецкий табачок и тонкий юмор Актая. Но тему постарались не продолжать. Тем более что меньше месяца назад в Анкаре чуть не убили германского посла, и в организации этого покушения Турция обвинила советскую разведку.

Помог «сменить воду в аквариуме» шведский посланник Вильгельм Ассарссон. Вручая юбиляру огромный кусок копченой сёмги и две баночки джема из морошки, он сказал:

– Дорогой Арчибальд, вас ещё помнят на шведской земле. Вы оставили прекрасное впечатление при королевском дворе. И я очень рад с вами лично познакомиться. Пусть это не самое лучшее место и не самое лучшее время. Мне, кстати, пришлось ехать из Москвы до Куйбышева целых четыре дня, представляете? И ни за что не поверите, кто нас вёз! Жен-щи-ны! И машинисты, и кочегары – вся поездная бригада! И потом я ещё раз увидел советских женщин – на параде, целый сводный батальон зенитчиц и прожектористок!

– Вы, Арчи, пропустили много интересного, – вмешался Стаменов. – Седьмого ноября тут был та-а-кой парад! Скажите, Вильгельм?

– Не знаю, кто как, – размеренно начал Ассарссон, – но я лично до последнего не понимал, зачем нас приглашают на площадь.

– Та к надо было с утра радио включить! – перебил шведа болгарин. – Парад в Москве на весь мир транслировался в прямом эфире! Говорят, Гитлера чуть удар не хватил, он приказал самолёты всех ближайших дивизий в воздух поднять, ни один, правда, не долетел. А здесь, в Куйбышеве, парад начался на час позже…

– Иван, вы у нас тут самый молодой. Дайте рассказать аксакалам, что они видели! – остановил его Керр.

Все заулыбались, придвинулись ближе к камину.

– Так вот… – продолжил довольный швед. – Видел я, что под статуей Ленина, на трибуне собрались уже руководители Советского Союза: Калинин, Ворошилов, Вознесенский, Ярославский, других я не знал ещё. Нас, дипломатов, поставили рядом с трибуной. Утро сумрачное. Стоим. Перед нами плотная шеренга солдат – не шелохнутся, хотя морозно, ветрено. На огромной площади выстроены целые армии, так мне показалось. Самые разные виды войск. Много техники. Кто-нибудь разбирается в вооружении?

– Там сначала маршал Ворошилов объехал все войска, поздравил их, затем речь произнёс с трибуны, – с удовольствием подключился турецкий «аксакал». – А потом салют был. Из ближнего сквера как ударили пушки! Уши заложило, все оглохли. Сорок залпов, я считал…

– А я сначала пытался считать солдат, – почему-то грустно сказал Вильгельм Ассарссон. – Тысяч десять прошло, это только пехоты, потом ещё тысяч пять – на автомобилях, танках, повозках. Артиллерия, конница, моряки, пулемётчики, зенитчики – ряд за рядом. Идут и идут. В прекрасном обмундировании, все как на подбор.

Болгарин подождал, когда «аксакалы» выскажутся, и вступил:

– А я обратил внимание, что в Красной Армии даже амфибии есть! Такие лёгкие танки – хоть десант на них сажай, хоть зенитный расчёт, по воде, яко посуху, могут…

– Амфибии – это да, – снова заговорил турецкий посол Актай. – Но в Москве в тот день не было авиации, а здесь, в таком далёком захолустье, сотни – вы представляете, Арчибальд, сотни! – самых разных самолётов над нами пролетели. Истребители, штурмовики, бомбардировщики. Знаменитые Ил-2 шли прямо над головой, метров сто или двести, не больше. Звеньями, эскадрильями, на разных высотах. Вечером на банкете сказали, что самолётов было более шестисот. Я смотрел на своего военного атташе, он от холода приплясы вал в шинельке, голову задрал, а лицо такое напряжённое. В отчётах мы с ним оказались единодушны: Геббельс выдаёт желаемое за действительное – на самом деле русская авиация жива, Советский Союз способен дать отпор любому агрессору.

– Если русские отступят хоть до Урала, то всё равно победят, – сказал Иван Стаменов. Спорить с ним никто не стал…

…Вряд ли кто из этой четвёрки за столом знал, насколько важно – жизненно важно – было показать иностранным дипломатам и журналистам, эвакуированным подальше от Москвы, эту способность СССР противостоять немецко-фашистской агрессии. Парад в Куйбышеве длился почти два часа. В стране в эти дни на счету был каждый солдат. Столичная интеллигенция, недоучившиеся курсанты, комсомольцы-добровольцы встали грудью на защиту столицы. На помощь спешили сибирские дивизии. Хотя была ещё опасность, что Япония вот-вот нападёт, хотя стояли ещё у границ нашего Закавказья 26 турецких дивизий, готовых ударить с юга. В этой сложнейшей ситуации Ставка приказала сибирякам сделать остановку в Куйбышеве и пройти строевым шагом перед иностранцами. Двести наших самолётов раз за разом пролетали над главной площадью волжского города, перестраиваясь и создавая иллюзию, что их втрое больше. Итог – Япония и Турция не решились воевать с Советским Союзом.

А в иностранных газетах и журналах об этом историческом параде в волжском городе не появилось ни строчки…

Глава 3

Доверительная беседа после верительной грамоты

Посол США адмирал Уильям Стэндли, прибывший в Куйбышев раньше Керра, будет приглашён на церемонию вручения верительной грамоты в середине апреля, как и было сказано. А вот Арчибальду уже через неделю после юбилея позвонил сам руководитель протокольной службы, замнаркома Деканозов.

– Ждём вас в Москве двадцать восьмого марта!

И он полетел. Разумеется, с «прикреплённым». И со своим переводчиком.

«Дуглас» взлетел рано утром, забрав ещё какие-то ящики. День загорался ясный, морозный, хотя солнце начинало светить по-особому. А внизу… Внизу лежала подо льдом Волга. Десятки километров белого покрывала в ширину и сотни – в длину. Керр никогда в жизни не видел такой огромной реки и не мог оторваться от иллюминатора.

– Господин посол, – наклонился к нему переводчик, стараясь перекричать шум двигателей, – вас просят укрыться вот этим…

«Прикреплённый» советский офицер с улыбкой протягивал огромный тулуп, меховую шапку и подушку. Только тут Керр заметил, как холодно сидеть на железной скамье американского военного самолёта. С благодарностью кивнул сопровождающему.

Арчибальд смотрел вниз, на землю, и вспоминал день, когда прилетел в Советский Союз. Настроение было ещё хуже, чем сейчас. Жена сбежала с американским военным атташе, любимый пёс умер. Квартира на Гросвенор-стрит в Лондоне уничтожена прямым попаданием немецкой бомбы. Из Китая отправленный контейнер с личными вещами и подарками ушёл на дно вместе с кораблём, потопленным японскими торпедами. Личный слуга отказался ехать в страну, где по улицам бегают медведи, и решил пересидеть войну в безопасной Австралии.

Керр потерял всё, чем дорожил. А здесь с ним, чрезвычайным и полномочным послом Его Величества Георга VI, обращаются, как с любым другим иностранным дипломатом: с подозрением смотрят и держат на