Записки музыковеда 4 - Игорь Резников

Гржимали, А.Я. Могилевским, Б.О. Сибором, виолончелистом А.А. Брандуковым, Квартетом им. Бетховена.

В историю музыки Константин Николаевич вошел как создатель крупнейшей пианистической школы. В 1899 году 26-летний Игумнов — уже профессор консерватории. С этого времени до конца жизни он вел класс специального фортепиано в Московской консерватории. С 1918 руководил фортепианным отделом, затем исполнительским факультетом. С 1935 возглавлял одну из кафедр на фортепианном факультете; в 1924–1929 годах был ректором консерватории. Константин Игумнов воспитал свыше 500 музыкантов, среди которых мы находим крупнейшие имена: К. Аджемов, Ан. Александров, В. Аргамаков, Б. Берлин, О. Бошнякович, братья А. и М. Готлиб, М. Гринберг, Б. Давидович, И. Добровейн, А. Дьяков, А. Иохелес, П. Любошиц, Я. Мильшейн, И.Михновский, Л. Оборин, Н.Орлов, Я. Флиер, Н.Штаркман, М.Гамбарян.

Многие ученики Игумнова вспоминали, что он никогда не сковывал творческую свободу воспитанников, придавал большое значение осмысленности музыкальной речи, умению «слушать себя», находить звуковой образ, воспринимать каждую деталь в связи с предшествующим и последующим. Сам Константин Николаевич сформулировал свое педагогическое кредо коротко и ясно:

«Когда играешь, вовсе не обязательно знать все формальные особенности произведения, все эти АВС, “шпили”, точки золотого сечения и т. п. Это все средства вспомогательные. Надо прежде всего, и в этом главное, ощущать движение произведения в соответствии с его основным смыслом, как бы “переживать” произведение, познавать его внутреннюю жизнь, а не разлагать его на составные части и потом их слагать».

3 декабря 1947 года Игумнов в последний раз вышел на эстраду Большого зала Московской консерватории. Звучали произведения композиторов, чья музыка всегда была близка пианисту: Чайковского, Шопена, Шуберта. Рубинштейна.

Над могилой учителя Флиер произнес очень глубокие и верные слова: «Константин Николаевич мог простить студенту фальшивые ноты, но фальшивых чувств он не прощал и не переносил».

…Рассказывая об одной из последних своих встреч с Игумновым, его ученик профессор К. Аджемов вспоминал: «В тот вечер мне показалось, что К. Н. был не совсем здоров. К тому же он сказал, что врачи не позволяют ему играть. «А ведь в чем смысл моей жизни? Играть…»

Лица необщим выраженьем

8 мая исполнилось 122 года со дня рождения Владимира Софроницкого. Мало чье исполнительское творчество вызывало столько споров и разноречивых суждений, мало кто из артистов, как он, поделил слушателей на своих восторженных поклонников и непримиримых критиков. Уже одно это свидетельствует об искусстве Софроницкого как о крупном явлении культуры. Рассказывают, что однажды Софроницкий в дружеском кругу провозгласил тост за Рихтера, сопроводив его словами: «Вы — гений!» — «А вы Бог!», — ответил Святослав Теофилович.

Владимир Владимирович Софроницкий родился 8 мая 1901 года в Петербурге. Его отец — инспектор Смольного института, преподаватель физики и математики; мать происходила из рода Боровиковских и приходилась правнучкой знаменитому художнику. В Варшаве, куда перевели по службе его отца в 1903 году, Владимир начал заниматься музыкой. Сначала у Лебедевой-Гицевич, а с 1910 года у польского пианиста Александра Михаловского, вследствие чего Софроницкий называл себя «Музыкальным внуком Бетховена» — ведь Михаловский был учеником Мошелеса, а тот, в свою очередь, Бетховена.

И даже когда семья в 1913 году вернулась в столицу, Софроницкий периодически ездил в Варшаву для занятий с Михаловским. В 1916 году Владимир поступил в Петербургскую консерваторию, к знаменитому профессору Л. Николаеву, а в одном классе с ним учились Дмитрий Шостакович и Мария Юдина, с которой он при выпуске разделил Премию им. Антона Рубинштейна — престижную награду для лучших выпускников консерватории. Но это произошло в 1921 году, а еще в 1919 Софроницкий дал свой первый сольный концерт. Рассказывают, что во время выпускного экзамена Софроницкого ректор консерватории А. К. Глазунов плакал.

В том же году молодой пианист впервые играл Скрябина на сцене Большого зала филармонии. Это символично, потому что Скрябин станет главным композитором в судьбе Софроницкого.

В 1929 году Владимир Владимирович отправляется в двухгодичное турне по Европе. Интересно, что после этого он лишь однажды играл за рубежом — в 1945 по распоряжению Сталина на Потсдамской конференции. Зато в стране его концертная деятельность была до предела интенсивной. Только в Петроградской-Ленинградской филармонии с 1922 по 1954 год он даст пятьдесят сольных концертов и неоднократно будет выступать с оркестром.

Жизнь музыканта пришлась на эпоху великих пианистов. Одновременно с ним выступали Эмиль Гилельс, Святослав Рихтер, Яков Зак, Яков Флиер, Лев Оборин, Константин Игумнов. Но, по свидетельствам современников, в музыкальном мире Софроницкий занимал особую нишу.

В 1936 году Софроницкий начал преподавать в Ленинградской консерватории, а в следующем исполнил в консерваторском Малом зале уникальный цикл из 12 концертов «Антология фортепианного искусства от Д. Букстехуде до наших дней». За это достижение Владимир Владимирович был удостоен звания профессора и степени доктора искусствоведения.

Первые военные осень и зиму Софроницкий провел в блокадном Ленинграде и вместе с другими ленинградцами перенес все, что было отпущено на их трудную судьбу. 12 декабря 1941 года пианист играл в Театре им. Пушкина. Он вспоминал: «В зале было 3 градуса мороза. Я играл в перчатках с вырезанными кончиками пальцев. Но как меня слушали и как мне игралось! Тогда мне стало ясно, как и что надо играть». В марте 42-го умер от истощения отец, но Владимир целый месяц не мог похоронить его — сам находился на грани голодной смерти.

В начале апреля полуживого Софроницкого удалось вывезти а Москву. Но уже через несколько дней он давал концерт в зале Чайковского. А с осени Владимир Владимирович преподавал в Московской консерватории. Его ученик профессор Игорь Никонович вспоминает: «Он любил своих учеников, искренне переживал за них, старался всячески им помочь… Со своими учениками он обращался как с младшими коллегами: показывал, советовал, раскрывал музыкальные секреты. Поэтому, вопреки всяческим страхам перед ним — волшебником фортепиано… играть для него было всегда легко, просто и приятно… И только по дороге из его дома мелькала весьма "странная" мысль: "коллега" этот — не кто иной, как один из самых больших пианистов нашего времени!». Никоновичу вторит кандидат искусствоведения, заслуженная артистка России, профессор Ольга Жукова: "Облик Владимира Владимировича отличался особой одухотворенностью, изысканностью, высокой интеллектуальностью. Красивая внешность, стройная фигура, точеные, точно высеченные из мрамора и в то же время необычайно живые выразительные руки, — все гармонировало с его внутренней красотой, душевным богатством. Теплая обстановка, царившая в нашем классе, способствовала тому, что все мы были дружны между собой, в консерватории постоянно держались стайкой и интересы