Княгиня Ольга - Елизавета Алексеевна Дворецкая

Бранд лишь слегка поднял брови, а Лис кивнул и пошел прочь по дороге.

Вернувшись, Бранд постучал в старую Свенельдову избу, где Мистина сидел с младшим братом, и выложил мешок перед ними на стол.

– Это что?

– Это мне вручил на подольской дороге тот человек, Лис, что у тебя дважды был. Сказал, что дела не будет, он хочет красиво жить, а не быть красиво похороненным, но ты можешь полагаться на его молчание. Это то, что он сказал, а что все это значит, тебе виднее.

Братья Свенельдичи переглянулись с одинаковым недоумением в глазах.

– Давай с начала.

Бранд еще раз пересказал краткую встречу с Лисом, но понимания это не добавило.

– Ты давал ему серебра? – спросил Мистина у брата. – Что-нибудь покупал?

– Ничего я ему не давал. С чего бы? Он и не просил. Он же с цесаревым пожалованием домой приехал!

– Постой, Бранд, а он назвал имя господина? Может, он тебя за другого принял?

– Имени не называл. Но я думаю, он меня узнал. Как и я его.

Мистина указал на мешок; Бранд развязал ремешок и высыпал серебро на стол. Но и в нем, когда его быстро перебрали, не нашлось никакого разъяснения загадочному происшествию: шеляги сарацинские, немного греческих милиарисиев, кольца из проволоки и разный мелкий серебряный лом. За этим занятием их застала заглянувшая в избу Величана:

– Свенельдич! К тебе племянник любимый ломится.

– Давай его сюда! Он же вчера встречался… – вспомнил Мистина. – Бранд, ступай пока. Еще что вспомнишь – скажи.

Бранд вышел, навстречу ему вошел Торлейв; при встрече глянул на дренга как-то дико, но ничего не сказал. Войдя, Торлейв едва начал здороваться, но тут взгляд его упал на груду серебра на столе.

– Они у вас!

– Что? – Оба брата подались к нему.

На лицах их была смесь надежды на новости и подозрение, что некое поветрие повредило всех вокруг в уме.

– Да эти куны! – Торлейв показал на серебро. – Бранд принес, да?

– Истовое слово. И ты знаешь, что это и откуда? – оживленно спросил Мистина и почти засмеялся: племянник превзошел его ожидания.

– Это ты знаешь! Ты что – все-таки берешь за Улеба серебром?

В глазах Торлейва сверкнула досада и даже гнев. Мистине, как ближайшему родичу убитого, принадлежало право решать, искать ли за него мести кровью или принимать виру серебром, но при его могуществе вира была позорным выходом, порочащим родовую честь. А к тому же он втравил в это дело и других, подверг Прияну опасности нового и более тяжкого раздора с мужем – и теперь намерен отступить?

– Ётуна мать! – рявкнул Лют, из двух братьев менее терпеливый.

– Улеб здесь при чем? – Мистина тоже подался к племяннику. – Чье это серебро?

– Да При… – Торлейв быстро огляделся, убеждаясь, что в избе нет лишних ушей. – Прияны. То есть Святослава. Бранд вам от Болвы его принес, через ту бабенку, да?

– Ётуна мать! – Теперь и Мистина переменился в лице.

– Не мог Бранд принять бабенку за Лиса! Лис на бабу не похож!

– Давай теперь ты – с самого начала, – велел Торлейву Мистина.

– Вчера Болва забрал у Прияны четыре гривны серебром, – взяв себя в руки, по порядку начал рассказывать Торлейв. – Святослав приказал выдать.

Мистина кивнул, и взгляд его стал более сосредоточенным. Серебро было похоже на княжескую казну, а участие в деле Святослава – все равно что блеск молнии, предупреждающей о тяжком ударе грома.

– Можно показать ей мешок – тот или не тот? – продолжал Торлейв. – Зачем – он не сказал, то есть сказал «надо с людьми рассчитаться», но это же может значить что угодно. Но она думает, что серебро – для тех варягов царьградских, Болва с ними все какие-то круги водит, но о чем – она не знает. Святослав прикидывается, что ему до тех варягов дела нет, а серебро им шлет. Она прежде думала, он хочет их подрядить Игморову братию искать. А потом узнала, что твой Бранд с бабенкой встречается, Речицей – которая дочь Ивора, они ее из Вышгорода привезли и она на дворе у них живет…

– У кого? – уточнил Лют, начиная запутываться.

– Да у Святослава! В служанки Прияне напросилась. А сама все с Болвой шепчется. И с Брандом твоим встречается в пустой клети на Глубочице. Мы и подума… Прияна подумала, что Речица через Бранда тебе серебро от Святослава передает, что, мол, ты согласен виру принять. Или это только ему – чтобы как-то помог. Но раз оно у тебя – это для тебя?

Повисла тишина.

– Так. Тихо. – Мистина поднял руки, призывая к спокойствию – ему требовалось время собрать все это в кучу.

– Бранд! – живо подсказал нетерпеливый Лют.

– Успею. Куда он денется. Так. Болва водится с варягами Лиса – кто их видел вместе?

Торлейв подумал, стараясь вспомнить, откуда об этом знает.

– Это Хрольв говорил, – быстрее вспомнил Лют. – Что Болва Лиса где-то повстречал и о нем рассказал Святославу.

– Да, он еще велел им через Болву бочонок пива послать, – добавил Торлейв.

Это он тоже слышал от Хрольва, но запоминал все, что связано с Прияной.

– И он же унес серебро. Тоже им. И это серебро Лис нынче прислал мне.

– Баба-то вышгородская здесь при чем? – напомнил Лют.

– Кликни Бранда назад.

Торлейв вышел, вскоре вернулся с Брандом. Глядя на него, Мистина глубоко вздохнул.

– Выкладывай. Что у тебя с той бабой из Вышгорода? Как ее? Речица? Ты ее подцепил или она тебя? Где? Давно?

От изумления Бранд переменился в лице: с чего господина занимают его любовные дела?

– Да недавно… На подольской дороге… случайно столкнулись… она поскользнулась, дождь прошел, ногу ушибла…

Коротко, но ясно он изложил повесть своего знакомства с Речицей. Выслушав, Мистина переглянулся с братом и племянником, но понимания ни на одном лице не отразилось.

– Она что-то спрашивала обо мне? О наших делах?

– Нет. Сама болтала всякое, ну, бабье.

– Чего она от тебя хотела?

– Да ничего… так… чего бабы обычно хотят…

– Об Улебе, мести, вире не было речи?

– Ни слова, – уверенно ответил Бранд. – Я бы тогда сам сказал.

Если бы с ним завели речь о Мистине, это его бы сразу насторожило. О делах господина ни с кем из чужих не болтают – этому его научили еще в пору игр с деревянными мечами.

Мистина отгреб в сторону груду серебра, потом взял браслет из тонкого дрота – самую крупную вещь – и положил в середину. Это был