Княгиня Ольга - Елизавета Алексеевна Дворецкая

Она, Эльга, всю жизнь свою посвятила тому, чтобы сохранить единство Южной и Северной Руси. Пожертвовала ради этого собственным счастьем – чтобы теперь сын взял и бросил это дорогой ценой купленное единство в руки сыну рабыни, как деревянную игрушку?

– Что… случилось… почему… ты это сделал? – с трудом выговорила Эльга. – Почему… решил без меня?

Она откинулась на высокую мраморную спинку троноса – накатила слабость, руки похолодели. Испугалась, что ее сейчас прострел разобьет – что умрет, так и не узнав правды. Глубоко дышала, стараясь успокоиться. Только бы никто не полез к ней раньше, чем все выяснится.

– Русь Хольмгарда и словене Поозерья требовали себе князя, – повторил Святослав. – Я, мол, редко бываю у них, неугодно им без князя жить. Я дал им князя. Но он – мой сын. Будет платить мне дань и людей в войско давать. Прежние договоры сохраняются, как прежде были.

– Но почему этот… Малушин сын? Двухлетний… Ведь есть Берислав… Улеб, наконец.

Эльга было слегка окрепла духом: если уж в Хольмгарде так нужен свой князь, вот был отличный случай воздать Улебу за его потери и восстановить его положение!

– Берислав – не потомок Ингвара, – высокомерно сказал Святослав. – Сама Сванхейд не согласилась бы.

– А Улеб? – Все яснее осознавая, какой неудачный выбор был сделан, Эльга снова подалась вперед. – Надо же было послать за ним в Выбуты! Он – зрелый муж, человек умный, достойный, добрый – его бы все там полюбили! Он тоже сын Ингвара! Из него вышел бы превосходный князь!

– Нету его больше! – резко перебил ее Святослав, не в силах слушать эти восхваления. Его ранило то, как сошлись мысли матери и бабки – и как противились их согласию его собственные желания. – Нету его в живых!

Эльга снова откинулась на спинку – эти слова ударили тяжелым камнем в грудь.

В эту новость она поверила сразу – даже раньше, чем до ума дошло, почему она верит.

Вот и разгадка…

– Улеб умер? – силилась выговорить она, но сама слышала, что голос замирает на губах.

– Брат мой Улеб… был убит.

Святослав произнес эти слова довольно громко и якобы с уверенностью, но Эльга видела его застывший взгляд, устремленный куда-то на ступени под ее троносом. Как будто он пытается разговаривать с ней и одновременно находиться где-то в другом месте.

Это он. Он сам…

Ощущение падения не отпускало и даже усилилось, накатила тошнота. Эльга вцепилась в подлокотники; холод и гладкость мрамора под руками немного отрезвили и поддержали, но головокружение не проходило. Страх умереть на месте оттеснил само потрясение; стало ясно, что сейчас главное – удержаться и самой не рухнуть в бездну.

Она еще не знал в точности, что произошло, но понимала главное: Святослав уничтожил своего брата, чтобы отдать Хольмгард сыну – никому до того неведомому внебрачному ребенку. Так он о нем знал, об этом мальчике? Малуша посылала ему вести, в то время как никто другой из семьи ничего не знал о ее делах? Вот так Святослав позаботился о ней, исполнил долг перед третьим своим сыном? И ради этого отнял жизнь у брата?

– Договаривай, – издалека донесся до Эльги спокойный голос Мистины. – Сообщи княгине, от чьей руки пал твой брат Улеб.

Мистина уже знал…

– Никому неведомо, кто нанес смертельные раны Улебу, – с вызовом ответил Святослав. – Тела его и двоих хирдманов нашли на берегу Волхова. Видоков никаких нет.

– Но в ту же ночь бесследно исчезли Игмор сын Гримкеля с братьями Гримом и Добровоем, с зятьями Агмундом и Красеном, а еще Градимир и Девята, – продолжал знакомый голос: Эльга различала его как сквозь туман, но все же разбирала, что это говорит не Мистина, а Лют.

– Истинно так. Бесследно исчезли.

– И ты не знаешь, как их исчезновение связано со смертью Улеба? – Это сказал Мистина.

– А кто знает? Уж не ты, Свенельдич. Тебя там и близко не было.

Мистина медленно сошел со своего места и сделал несколько шагов к Святославу. Телохранители князя дернулись, но остались на месте. Из оружия у Мистины был только скрам на поясе сбоку, и он выразительно держал руки на виду, прекрасно зная, с каким чувством сейчас внимательные глаза отслеживают малейшее его движение. Сам этих людей обучал лет десять назад…

Теперь они со Святославом вдвоем стояли в паре шагов от возвышения, оба в белых «печальных» кафтанах, но эта общая белизна одежд не означала единения в мыслях. Мистина был выше на голову и старше лет на двадцать, и Святослав чуть подался назад, чтобы не смотреть на него снизу вверх. Поднял голову, с неприязнью и вызовом глядя в нарочито спокойное лицо.

– Не мучай свою мать, ей и так нелегко приходится, – мягко посоветовал Мистина и глазами указал на помертвевшую Эльгу. Она, казалось, сидела прямо только благодаря подлокотникам, в которые намертво вцепились ее украшенные сверкающими перстнями пальцы. – Расскажи, как все было и что ты об этом знаешь.

– Я ничего не знаю! – подобно сотням тысяч обвиняемых в убийстве, с ненавистью ответил князь. – Нашли его тело на берегу, рано утром. В Хольмгарде обвинили моих гридей – Игморову братию. Стали искать Игмора – не нашли. Ни его, ни еще шестерых с ним. Куда делись – никто не знает. Что там вышло – тоже. Кто на кого напал, кто кого убил…

– Есть видоки, что накануне вечером твои люди – Грим и Девята – приехали в Хольмгард, вызвали Улеба на разговор якобы с тобой и увезли в лодке. Это был последний раз, как их всех видели. Улеба потом нашли мертвым, этих двоих не нашли вовсе. Не говори мне, что ты этого не знал.

– Я ему встреч не назначал! – Святослав коснулся рукояти меча и быстро двинул руку к лицу, обозначая клятву. – Я моего брата не убивал и смерти ему не желал! Я в том на его могиле поклялся, и больше мне сказать нечего!

– Я не могу не верить клятве на мече, тем более над могилой. Но вот что я хочу услышать – как ты, брат Улеба, намерен отомстить за него? Покарать его убийц?

– Кому я должен мстить? Ты можешь назвать мне имена этих людей?

– Я могу назвать имена людей, которых совершенно необходимо допросить об этом деле. Грим, Гримкелев сын, Девята, Гостимилов сын. Эти люди последними видели Улеба живым. Он уехал с ними. А также нужны Игмор, Добровой, Красен, Агмунд,