Серена - Рон Рэш

огни. Ни одно дерево не скрашивало пустынный пейзаж, а снег искрился голубыми отсветами луны. Пембертону подумалось, что в этой полутьме они словно бы пересекают неглубокое море.

– Мне понравилось, как мы вдвоем убили медведя, – призналась Серена.

– В этом больше твоей заслуги, чем моей.

– Нет, смертельным был выстрел в потроха. Я просто добила зверя.

Вокруг них танцевали снежинки, сыпавшиеся с неба цвета индиго; единственным звуком остался хруст снега под копытами лошадей. Темнота понемногу сгущалась, и Пембертон с Сереной словно оказались в лишенном глубины пространстве, где кроме них двоих не было никого. Почти как во время их страстных ночных объятий, подумалось вдруг Пембертону.

– Жаль, что Харрис не смог сегодня приехать, – сказала Серена.

– Он заверил меня, что непременно будет в следующий раз.

– Об урочище Гленко не упоминал?

– Нет, Харрис желает говорить только об этой затее с национальным парком и о том, как мы, объединив усилия, не допустим столь нелепого расточительства.

– Надо полагать, «мы» включает в себя и наших партнеров?

– Им тоже есть что терять, как и нам с тобой.

– Они слишком робкие, особенно Бьюкенен, – пожаловалась Серена. – Уилки просто постарел, но у Бьюкенена слабость в характере. Чем скорее мы стряхнем с себя обоих, тем лучше.

– Однако нам все равно понадобятся партнеры.

– Тогда ими должны стать люди, подобные Харрису, а договор нужен такой, чтобы контрольный пакет акций принадлежал нам. И следует поспешить, – рассуждала Серена, пока они неторопливо двигались среди украшенных снежными шапками пней. – Хочу нанять агентов Пинкертона и выяснить, что там на самом деле творится, в Теннесси, вокруг этого парка. А заодно пускай проверят и Кепхарта. Посмотрим, такой ли он образцовый гражданин, как Джон Мьюр[15].

Лес больше не укрывал их от ветра, и холод начал задувать в прорехи на куртке, проделанные когтями медведя. Пембертон представил себе жену в лесном лагере ее отца, когда и в более морозные дни она своим примером поднимала рабочих на смену.

– Ты сказала Гэллоуэю чистую правду, – заметил Пембертон, когда они въехали в лагерь. – Если бы медведь напал на тебя, я тоже бросился бы на него.

– Знаю, – кивнула Серена, крепко сжав его пальцы. – И знала с момента нашей первой встречи.

Глава 7

Зайдя в сарай за мешком под женьшень, Рейчел обнаружила, что уже третье утро подряд под двумя курами-бентамками и рыжей род-айлендской не греется ни одно яйцо. Лиса, ласка или бродячая собака заодно прикончили бы и самих кур, а потому девушка решила, что набег совершили опоссум или енот – или, возможно, черный полоз, явившийся запастись жирком на зиму. Рейчел нашла мешок и вышла из сарая. Задумалась на минутку, не захватить ли удочку и поискать кладки цесарок. Небо было голубым, как яйцо сойки, а денек выдался теплым впервые за всю неделю, вот только дым из трубы не поднимался вертикально, а стелился по земле. Стало быть, грядет новая перемена погоды – возможно, уже к полудню. Если снега выпадет еще больше, отыскать женьшень станет куда труднее, и Рейчел предпочла не рисковать. В итоге она вынесла из хлева мотыгу, оставив удочку на месте. «Когда вернусь, будет чем заняться», – решила она.

С завернутым в теплые пеленки Джейкобом на руках она пересекла пастбище, проволочная ограда которого уже никого не удерживала внутри: оно опустело впервые за всю жизнь Рейчел. Деревья, в чью сторону они с сыном направлялись, хранили осенний наряд: их сомкнутый покров был ярок и пестр, как россыпь старых пуговиц в банке. Довольно скоро Рейчел начала подниматься северным склоном хребта и, не сбавляя шага, миновала строй берез посреди зарослей болиголова. Издалека, со стороны Уэйнсвилла, сюда долетел паровозный гудок, и Рейчел решила, что это, должно быть, груженный деревом состав лесозаготовительной компании. И сразу же вспомнила о Бонни и Ребекке – девушках, с которыми она трудилась на кухне и общения с которыми ей теперь так недоставало. А еще она скучала по Джоэлу Вону: он мог строить из себя сурового всезнайку, но неизменно бывал добр к ней, причем не только в лагере: они вместе росли, вместе ходили в начальную школу Кольт-Ридж. В шестом классе Джоэл даже подарил ей «валентинку». Рейчел вспомнилось, как округлившийся живот заставил многих в лагере сторониться ее – но только не Джоэла.

Подъем становился все круче. Не успевшие скинуть листву деревья заслонили собой свет; словно нарезанный ножницами, он протянулся по хребту причудливо разложенными прядями. Вскоре тополя и гикори остались позади, сменились хвойными породами. Завидев куст гамамелиса, Рейчел задержалась сорвать несколько листьев; их густой, пряный запах вызывал воспоминания о целебных мазях и долгих днях, проведенных в постели. Мох темно-зеленым пушком облепил торчащие из земли гранитные валуны. Девушка медленно обошла их, высматривая под ногами не только знакомые четырехпалые желтые листья, но и лапчатку, папоротник-чистоуст и другие растения, которые, как учил ее отец, подсказывали, что где-то рядом может расти и женьшень.

Сперва Рейчел увидела лапчатку – в тени гранитной глыбы, из-под которой пробивался родник. Девушка бережно вытягивала растения из земли и складывала их в мешок. Невзначай сломав стебель, она выпачкала пальцы алым соком, незаменимым в качестве укрепляющего средства. На дереве, расположенном чуть дальше и выше по хребту, защелкала белка, и вскоре ей ответили другие собратья.

Опасливо ступая, Рейчел обошла топкий участок. Оранжевая саламандра напугала ее, вдруг выскочив из-под ковра влажных дубовых листьев. Рейчел вспомнилось, как отец наказывал ей никогда не беспокоить саламандр в роднике: они хранят чистоту воды. По другую сторону глыбы обнаружилось еще больше лапчатки и густые заросли чистоуста. Папоротники колыхались павлиньими перьями, пока Рейчел пробиралась сквозь них, задевая побеги подолом платья. Издаваемый ими нежный шепот, кажется, подействовал на Джейкоба успокаивающе: глазки у малыша сразу закрылись.

Она вошла под сень очередной рощицы лиственных деревьев и наконец заметила желтые листья, слабо мерцающие на фоне сумрачного леса. Джейкоб уже спал, и Рейчел устроила сына на земле, сперва чуть ослабив пеленки, чтобы вытянуть одну из них и подложить малышу под голову. Потом Рейчел окопала растение женьшеня кружком в добрые шесть дюймов, стараясь не повредить корень. Задрала подол повыше, опустилась перед растением на колени и перехватила ручку мотыги в нескольких сантиметрах от лезвия, чтобы осторожно отгрести рыхлую землю от стебля и выдернуть бледный корешок, похожий на морковку в прожилках вен. Далее девушка отщипнула от растения ягоды, посадила их в разрытую почву, прикрыла слоем земли и перешла к следующему женьшеню, стоявшему чуть поодаль.

Они с сыном оставались в