Его Высочество Пиц. Узы - Елена Бауэр

до двадцатишестилетия будет доживать лишь один наследник, сколько бы детей в поколении ни родилось… Нас было трое. Борис умер в детстве. Я едва не отдала Богу душу в восемьдесят четвертом, поправилась лишь после того, как ко мне пришел Иоанн Кронштадтский. Если б тогда меня не стало, по преданию Танёк сейчас была бы жива… Я ничего об этом не знала…

– О, Господи! В ее смерти нет Вашей вины! Зачем же Николай Борисович такое рассказывает? Какой от этого прок? Разве что разум его горем замутнен.

– У меня двое сыновей…

– Нет, Вы не должны об этом думать! Не верьте в глупые предания! Под таким гнетом жить невозможно!

– Папá жил… и как видите, сбылось…

– Душенька моя, это страшное, печальное совпадение! Посмотрите, как много молодых людей умирает. От чахотки, от холеры, а кто-то от тифа… Так случается, без всяких проклятий… А мы должны молиться и надеяться, что наших близких минет чаша сия!

Зинаида тяжело вздохнула.

– Да, что же нам еще остается? Не будем больше об этом, – разговор рвал ей душу. – Умоляю, пусть юсуповское проклятие останется похороненным здесь, на этом месте! Я открылась Вам, как близкой подруге…

– Не сомневайтесь! Я сейчас же о нем забуду.

– И еще молю передать всем мою нижайшую просьбу – о Татьяне не говорить. Мне слишком больно. Не хочу, чтоб касались ее имени. Пусть хотя бы сейчас ее душа упокоится с миром. Ежели кому-то захочется ее вспомнить, пусть идет в храм.

– Я все передам. Непременно. Не волнуйтесь, – Елизавета Федоровна замолчала на секунду, взвешивая, насколько ее предложение было ко времени, и все же решилась его озвучить. – К нам в конце августа приедет Государь с Мишей. Минни с Ники и остальными детьми, кроме младшего, будут в Дании. Так что будем спасать Сашу – он всегда страшно тоскует, когда жена уезжает. Вы не будете возражать, если мы как-нибудь всей шумной компанией явимся в Архангельское? Но ежели Вам нужно уединение, так и скажите. Прошу Вас, не стесняйтесь ответить искренне. Ежели теперь гости неуместны, все это поймут.

– Что Вы! Это большая честь для нас! И немного отвлечет меня от скорбных мыслей…

– Что ж, решено! И мальчикам будет интересно повозиться с Мишей.

II

Ажурным платком, брошенным из загробной жизни, пролетела паутина. Наступила осень. Жизнь шла своим чередом, будто и не было никогда на свете княжны с прекрасными глазами цвета незабудки и ранимой поэтической душой.

В начале сентября паломники из Ильинского отправились в свое захватывающее путешествие. Первой остановкой был Киев, где они посетили Лавру, а затем – тетку Александру Петровну, ту самую, что в свое время в Неаполе уговорила их послушаться Арсеньева и написать письма отцу. Теперь тетя Саша жила в Киеве, где она основала Покровский женский монастырь, прославившийся своей медицинской помощью населению.

Из Киева путешественники переехали в Одессу. Там погрузились на крейсер «Кострома» и Черным морем пошли к Царьграду. Началось их волшебное путешествие по Востоку, словно по страницам сказок Шахерезады. Турецкий султан со всем восточным радушием старался впечатлить Великих Князей незабываемым приемом, и это ему удалось. Подношениям не было конца, даже команда крейсера получила от него несметное количество баранов, индеек и кур. Он одарил гостей роскошными подарками. Элле преподнесли огромный медальон из больших алмазов, Великим Князьям вручили по портсигару, усыпанному драгоценными каменьями. Но главное, что впечатлило Сергея и Павла, это показанные им христианские святыни, которые никому обычно не удавалось видеть. Путешественники затрепетали, увидев правую руку Иоанна Крестителя в серебряном окладе с древней византийской надписью и часть мощей апостолов Петра и Иоанна Златоуста с надписями на славянском.

Елизавета Федоровна побывала в гареме, познакомилась с женами султана, которых нашла весьма экзотичными. Великой Княгине пришлось испытать самый настоящий шок, когда мать Султана в знак глубочайшей симпатии потрепала ее по щеке. Сергей и Павел весь вечер подсмеивались над расширяющимися от ужаса глазами Эллы, когда ей напоминали о том моменте.

Оставив позади дивный Царьград, выдвинулись в Смирну.

Великие Князья уговорились с родными, чтобы, пока они в путешествии, письма им направляли в Иерусалим или в Афины. Поэтому о страшном крушении императорского поезда у станции Борки под Харьковом, в котором мог погибнуть их Царственный брат вместе со всей семьей, они узнали лишь в конце своей поездки.

В Смирне путешественники остановились на один день, накупили чудных местных ковров и посетили развалины Эфеса, после чего три дня плыли до Бейрута. Там первым делом отправились в греческий собор, а затем посмотрели школу для арабских девочек, устроенную Палестинским Обществом для Православных, председателем которого был Сергей Александрович. Сердца Великих Князей пели, когда они видели результаты стараний и трудов Общества.

На другой день через живописные Ливанские горы, которые, окутанные голубоватой дымкой, порой сливались с небом, поехали в Бельбек. Величественные развалины храма Солнца сразили паломников своим размером. Всю дорогу до Дамаска, который встретил их колоритом настоящей восточной сказки, Великие Князья обсуждали грандиозные руины храмов Юпитера, Венеры и Вакха. В Дамаске, утопающем в миртовых и апельсиновых деревьях, немного перевели дух, отдав должное прохладе фонтанов, яркости, шуму и густым ароматам восточного базара, красоте бедуинов с бронзовой кожей, и вернулись на берег, чтобы плыть в Назарет.

В городе детства и юности Христа, Сергей посетил две школы, открытые Императорским Православным Палестинским Обществом. И снова Великому Князю было отрадно видеть плоды их дела. Жемчужиной пребывания в Назарете было восхождение на гору Фавор. Обливаясь потом, паломники поднялись к месту Преображения, где отслужили молебен, а затем под нещадным палящим солнцем, едва не расплавившись, спустились вниз. Тела их были измучены, а еще предстоял обратный путь до Кайфы, откуда выплывали в Яффу.

На следующий день они были уже у Гроба Господня, пред которым братья пали ниц и молились об упокоении душ родителей и не только. У каждого было свое заветное желание, исполнение которого он просил у Господа. Павел просил помощи в помолвке. Элла с Сергеем молились о ребенке. Уже четыре года, как они были женаты, а Всевышний все не давал им детей.

Елизавету Федоровну постигло невероятное, светлое и глубокое чувство, которое она не могла описать словами. Сергей деликатно умалчивал о том, насколько сильно он хотел бы ее перехода в Православие. И вдруг там, у Гроба Господня, глядя на искреннее моление Сергея, у Елизаветы Федоровны возникло желание приобщиться к вере супруга. Так они стали бы еще ближе духовно. Эта мысль была еще робким, хрупким ростком, но он быстро приживался в ее душе, будто