Сборник проза и блоги - Макс Акиньшин

вроде оружия, которым я смогу приморить хоть кого-нибудь из банды последователей Железного Густава. Насыпать ему звиздячек за воротник.

И если его нет, то я рассчитываю хотя бы на пилочку для ногтей или еще чего. Мою издевку она не понимает и сообщает мне, что не уверена, сможет ли она снабдить меня чем-нибудь подобным.

«Пилочка для ногтей?»

«Дада, такая короткая шероховатая железяка».

«Короткая?»

«С палец», — на полном серьезе сообщаю я, вызывая беспомощные вздохи огромного бога, чьи глаза занимают все небо. В ответ она сообщает мне, что не совсем уверена, что мне нужно, но она знает одно место, где можно разжиться чем-то подобным. И это, черт побери, где-то внизу.

«Я проведу тебя, моя милая. Обычно там они складывали подобные… устройства. Думаю, ты найдешь себе что-то подходящее».

Найду, ага. Где-то внизу. Почему-то я ничему не удивляюсь. Если мне что-то нужно, то за этим надо топать к черту на кулички. И двигаюсь в темноте, стараясь не напороться на торчащие повсюду металлические трубы, часть из которых обломана. Открываю незапертые двери, слушаю тишину, в которой мерно капает вода. Глухие пыльные коридоры, наконец, выводят меня на старую лестницу изгибающуюся в бездонном провале. По которой я двигаю вниз, мрачно размышляя о том факте, что если бы когда-то не поддалась чувствам и не пожертвовала собой ради своих друзей, то все бы сложилось иначе. Что самые высокие чувства, по сути, пустяк, по сравнению с обманом. А самый благородный человек это обычный простофиля, которого можно заставить совершить глупость.

И сейчас самая достойнейшая и прекрасная принцесса в мире спускается вниз по еле освещенной лестнице, за своей пилочкой для ногтей, которой будет искупать эту свою благородную глупость. В голову настойчиво лезут воспоминания: я перед большой медузой сонно перебирающей огоньками в своих внутренностях, тихая ночь, за стеной Башни трещит живность, а мои приятели спят у костра. Мирно отдыхают в двадцати минутах от самого оглушительного обмана моей дражайшей матушки — обещания взорваться и всех похоронить. И я, все оружие которой — жизнь. Единственное, самое мощное оружие, против которого нет защиты. Жизнь влюбленной в дурака Фогеля и зубастого дракончика принцессы.

Вздохнув, я принимаюсь считать ступеньки, хотя бы из тех соображений, что мне потом придется по ним подниматься. А этого совсем не хочется.

Смертебакт

дата публикации:11.03.2024

Я искренне потешаюсь, смеюсь над своим близоруким палачом. И сообщаю ей, что посох, это что-то вроде оружия, которым я смогу приморить хоть кого-нибудь из банды последователей Железного Густава. Насыпать горсть звиздячек за воротник.

И если его нет, то я рассчитываю хотя бы на пилочку для ногтей или еще чего. Мою издевку она не понимает и сообщает мне, что не уверена, сможет ли она снабдить меня чем-нибудь подобным.

«Пилочка для ногтей?»

«Дада, такая короткая шероховатая железяка».

«Какого размера?»

«С палец», — на полном серьезе сообщаю я, вызывая беспомощные вздохи слепого огромного бога, чьи глаза занимают все небо. В ответ она сообщает мне, что не совсем уверена, что мне нужно, но она знает одно место, где можно разжиться чем-то подобным. И конечно это, черт побери, где-то внизу.

«Я проведу тебя, моя милая. Обычно там они складывали подобные… устройства. Если тебе нужно… оружие. Это далеко внизу. Думаю, ты найдешь себе что-то подходящее».

Найду, ага. Где-то внизу. Почему-то я ничему не удивляюсь. Если мне что-то нужно, то за этим надо топать к черту на кулички. И двигаюсь в темноте, стараясь не напороться на торчащие повсюду металлические трубы, часть из которых обломана. Открываю незапертые двери, слушаю тишину, в которой мерно капает вода. Глухие пыльные коридоры, наконец, выводят меня на старую лестницу, изгибающуюся в бездонном провале из которого поднимается влажное тепло. По ней я двигаю вниз, мрачно размышляя о том факте, что если бы когда-то не поддалась чувствам и не пожертвовала собой ради своих друзей, то все бы сложилось иначе. Что самые высокие чувства, по сути, пустяк, по сравнению с гнусным обманом. А самый благородный человек обычный простачок, способный на любую глупость.

И сейчас самая достойнейшая и прекрасная принцесса в мире спускается вниз по еле освещенной лестнице, за своей пилочкой для ногтей, которой будет искупать эту свою благородную глупость. Смешную, никому не нужную жертву. В голову настойчиво лезут воспоминания: я перед большой медузой сонно перебирающей огоньками в своих внутренностях, тихая ночь, за стеной Башни трещит живность, а мои приятели спят у костра. Мирно отдыхают в двадцати минутах от самого оглушительного обмана моей дражайшей матушки — обещания взорваться и всех похоронить. И я, все оружие которой — жизнь. Единственное, бескомпромиссное оружие, против которого нет защиты. Жизнь влюбленной в дурака Фогеля и зубастого дракончика принцессы. В моей груди обреченная пустота. Никакого выхода и никакого больше вина, принцесса Беатрикс! Я что-то шепчу на прощание своим дуралеям, а потом прижимаю браслеты к теплому боку Штуковины.

И умираю…

Вздохнув, я принимаюсь считать ступеньки, здраво рассудив, что мне потом придется по ним подниматься к железному богу Харидвара. А этого не хочется от слова совсем. Звук моих шагов отражается от стен и тонет в потоке теплого воздуха поднимающегося из тьмы. Откуда-то несутся голоса. Тихий шепот, признаки того, что вокруг меня есть жизнь.

«Осталось немного», — сообщает Штуковина. — «Десять уровней, моя милая».

Ничего не ответив, я продолжаю спускаться. Скольжу по мокрым ступеням. Мелькаю в желтом свете ламп аккуратной тенью, призраком маленькой Трикси, которую ведет слепец. Двери и часть стен тут сплошь покрыты плесенью и оранжевыми слизевиками жадно пожирающими ее. Чуть не наступив в одного из них шлепком оторвавшегося от горячей лампы, я чертыхаюсь. Чертовы большие ботинки! Увы, подходящего размера для моих изящных ног я так не нашла. Принцессе Беатрикс Великолепной приходится обходиться тем, что у нее есть. Девятый уровень вниз, ничем не примечательная приоткрытая в темноту и безмолвие железная дверь. Еще тридцать семь ступенек и нужный мне этаж. Еще одна дверь, на этот раз наглухо закрытая. Из-за нее слышатся шум, скрежет и визг, следы бурной деятельности. Непонятной суеты, узнать которую у меня нет никакого желания.