Кремль уголовный. 57 кремлевских убийств - Эдуард Владимирович Тополь

class="p1">С этого времени Кремль стал соответствовать своему изначальному имени, татарскому слову «хэрэм» – «крепость», «крепостная стена». Зачистка этой крепости свершилась стремительно, все его «дореволюционные» жители были выселены: монахи и монахини разъехались по монастырям, остальные – по Москве и деревням, где легче было с продуктами. А за кремлевской стеной, оснащенной пулеметами, танками и противовоздушными пушками, тут же укрылось от народа преданное ему советское правительство.

Поскольку здание Большого Кремлевского дворца требовало ремонта, Ленин с женой и котом переехали в специально подготовленную для них квартиру площадью 316 кв. метров на третьем этаже в Здании судебных установлений, переименованном в здание Рабоче-крестьянского правительства. Причем рядом с квартирой Ильича, в том же коридоре, оборудовали его кабинет и зал заседаний Совнаркома. Отопление в здании в то время ещё было печным, в квартире было несколько обычных печек. Спустя какое-то время привели в порядок Большой Кремлевский дворец. В нем и в Кавалерских корпусах обосновались Лев Троцкий, Яков Свердлов, Алексей Рыков, Лев Каменев, Владимир Бонч-Бруевич, Клара Цеткин, Вячеслав Менжинский, Феликс Дзержинский, Анатолий Луначарский, Карл Радек, Елена Стасова, Демьян Бедный, Михаил Калинин, Вячеслав Молотов и другие. Лишь Григория Зиновьева оставили в Питере «выполнять до конца» задачу по спасению города от немцев и собственных бастующих граждан. А Иосифа Сталина (Джугашвили) поселили в Кремле сначала в крохотной квартире двухэтажного деревянного домишки N 2 на Коммунистической улице, а потом переселили соседом Луначарского в Потешном дворце. Что, конечно, взбесило гордого грузина, который любил потешаться над другими, но себя выставлять на потеху никому не позволял. Впрочем, стойкость характера, закаленного революционной борьбой, ему не изменила, и его скрытое бешенство не видел никто, кроме юной сожительницы 17-летней Нади Аллилуевой, брак с которой будет оформлен позже.

[Первая супруга Иосифа, 22-летняя Екатерина Сванидзе, умерла от брюшного тифа в 1907 году, спустя всего восемь месяцев после рождения сына. По красивой полуофициальной легенде Сосо Джугашвили так любил красавицу Като, что во время похорон спрыгнул в ее могилу и рыдая обнимал гроб. Но вынужденный назавтра вернуться в Баку, куда был сослан охранкой сразу после июльского ограбления Тифлисского банка, оставил восьмимесячного Якова старшей сестре Екатерины Александре. С тех пор Иосиф Коба (по-грузински – неукротимый) шесть раз побывал в ссылках в Сибири, где крутил романы с местными красавицами (в основном, несовершеннолетними), но ни на одной не женился, хотя, как минимум, двух из них осчастливил детьми. В 1913 году, во время очередного романа – на этот раз с революционеркой Людмилой (Еленой) Сталь – он стал Сталиным, подписав этим псевдонимом свою статью «Марксизм и национальный вопрос» в ленинской газете «Искра».]

Как бы то ни было, в 1918 году только в Большом Кремлевском дворце официально прописались 59 высоких правительственных чиновников, а в 325 кремлевских квартирах постоянно проживало уже более 1 100 человек. Для них были созданы улучшенные бытовые условия: кооператив «Коммунист», детский сад «Красная звезда», медицинская амбулатория, пропарочный пункт для одежды в целях борьбы с эпидемиями, баня, склады, столовая. Ведь надо было «освободить ответственных работников и их семьи от домашних и мелочных забот, где затрачивается немало драгоценного времени и энергии как самих работников, так и их жен, которые часами проводят возле примусов за варкой пищи». А еще «такая организация именно и должна создать тот коммунистический быт и идеал, к которому мы стремимся». Как написал Троцкий, «в Кремле, как и по всей Москве, шла непрерывная борьба из-за квартир, которых не хватало».

Тут самое время спросить: а на какие деньги существовало и даже шиковало первое большевистское правительство? В стране хаос, голод и разруха, богатое сословие сбежало за границу, рабочие бастуют, крестьяне саботируют все распоряжения новой власти. Анархисты, бандиты и дезертиры с фронта хозяйничают и грабят – кто же платит правительству налоги? Ведь латышским стрелкам надо платить, армию, почту, железную дорогу и прочие госучреждения содержать – как поется в песне, «где деньги, Зин?»

Ответ на этот вопрос дали архивы германского министерства иностранных дел, найденные в конце Второй мировой войны американской оккупационной армией в Германии в пяти замках, расположенных в горах Гарца. Часть из тысяч найденных там документов, имеющих отношение к финансированию Германией ленинского правительства, были опубликованы в лондонском журнале International Affairs, в немецких газетах «Форвертс» и «Die Welt», и в сборнике документов «Germany and the Revolution in Russia, 1915-1918».

Все документы я цитировать не стану, но некоторые просто сами просятся. 3 декабря 1917 г. германский министр иностранных дел фон Кюльман сообщил в ставку Вильгельма II: «Россия оказалась самым слабым звеном во вражеской цепи… Лишь тогда, когда большевики начали получать от нас постоянный приток фондов через разные каналы и под различными ярлыками, они стали в состоянии поставить на ноги их главный орган «Правду», вести энергичную пропаганду и значительно расширить первоначально узкий базис своей партии. Большевики теперь пришли к власти. Как долго они ее удержат – невозможно предвидеть. Им необходим мир для того, чтобы укрепить свою собственную позицию. С другой стороны, это всецело в наших интересах использовать период, пока они у власти, который может быть коротким, чтобы добиться прежде всего перемирия, а потом, если возможно, мира. Заключение сепаратного мира означало бы достижение желанной военной цели, а именно – разрыв России с ее союзниками».

28 ноября 1917 г., то есть через три недели после захвата власти большевиками, германский товарищ министра иностранных дел Буше телеграфировал министру: «Согласно информации, полученной здесь, правительству в Петрограде приходится бороться с большими затруднениями. Желательно поэтому, чтобы им были посланы деньги». 30 апреля 1918 г. германский посол в Москве Вильгельм фон Мирбах писал канцлеру Бетману-Гольвегу: «Власть большевиков в Москве поддерживается, главным образом, латышскими батальонами, и к этому еще – большим числом броневых машин, реквизированных правительством, которые беспрерывно летают по городу и могут немедленно доставить солдат на опасные места, если нужно». 17 мая 1918 г. Мирбах в телеграмме министру иностранных дел сообщал: «Я всё еще стараюсь противодействовать усилиям союзников [имеются в виду союзники России – Англия и Франция] и поддерживаю большевиков. Я, однако, был бы признателен за получение инструкций насчет того, оправдывает ли общее положение трату больших сумм в наших интересах». На это буквально назавтра, 18 мая, фон Кюльман ответил: «Пожалуйста, тратьте большие суммы, так как весьма в наших интересах, чтобы большевики остались у власти. Фонды Ритцлера в вашем распоряжении. Если нужны еще деньги, пожалуйста, телеграфируйте, сколько». 3 июня 1918 г. Мирбах снова телеграфировал своему министерству: «Из-за сильной конкуренции