Л. Дымерская-Цигельман - АЛИЯ 70-Х...

Но конкретное желание выехать в Израиль возникло у нас тогда, когда появилась реальная возможность осуществить его.

— Вы с самого начала решили ехать в Израиль или подумывали о какой-нибудь другой возможности?

— Думали, по правде говоря, о разных вариантах, — говорит Ицхак. — И дело тут не в том, что есть страны, где жизнь лучше, чем в Израиле. Мы не искали лучшей жизни. Просто страшно было везти детей в страну, находящуюся в состоянии войны. Да ведь к тому же это состояние неизвестно когда кончится...

— Что же все-таки перевесило?

— Перевесило то, что мы здесь. Вся семья Ицхака уже была в Израиле, мы оставались последним звеном. Ну и потом, я же говорила, что для меня главное, от чего я бежала, был антисемитизм. А я хорошо понимала, что избавиться от него можно только в Израиле. Так было тяжело уехать, столько трудностей пришлось перетерпеть — и что же, все это ради какой-нибудь Канады? Нет, все перетерпеть стоило только ради Израиля.

— А каким вы представляли себе Израиль там, в Союзе?

— У нас были смутные представления. Хотя мои родные были здесь, и мы переписывались, но я почти ничего не знал об условиях жизни здесь, о льготах для олим и прочее. Честно говоря, меня это не очень интересовало. Нас интересовали главным образом взаимоотношения людей, а об этом можно узнать только из личного опыта.

Люба возражает:

— Ну, это не совсем так. У нас действительно не было конкретных представлений об Израиле. Но я понимала, что это должна быть трудная страна. Народ, приехавший со всех концов света, с разной культурой, разными привычками, разными языками. У меня не было иллюзий. Но и не было разочарований по приезде сюда. Наоборот, с каждым днем я все больше утверждаюсь в правильности принятого нами решения.

— Расскажите о ваших первых впечатлениях.

— Первые впечатления у меня сливаются в нечто единое и не очень вразумительное, — говорит Люба.

— Я была очень взволнована в первый момент, когда мы приземлились в Лоде. Нам повезло: мы попали в очень хороший мерказ клита — Мевасерет Цион, отличный ульпан, удобные, благоустроенные квартиры, хорошо налаженный быт, детский сад. В общем, все эмоции у нас были со знаком плюс.

— Я не могу сказать, — добавляет Ицхак, — что все здесь оказалось таким, каким представлялось там. Тем более, что представления-то были довольно смутные. Например, я не думал, что Израиль — настолько восточная страна. В моем представлении евреи ассоциировались с европейцами, а тут оказалось, что это вовсе не так... Но назвать это разочарованием?..

— С другой стороны, я думаю, что нам просто повезло, и мы не столкнулись с теми трудностями, с которыми сталкиваются другие. Поэтому у нас и не было разочарований. Я знаком с учеными, которые не могут найти себе здесь применения, и они разочарованы.

— Хотя можно было заранее предположить, что Израиль не в состоянии абсорбировать такое количество ученых. Конечно, работа может не удовлетворять. Меня тоже работа не удовлетворяет. Но я не делаю из этого трагедии. Если человек приезжает сюда, чтобы быть евреем, он может чем-то поступиться хотя бы вначале...

— А как складывалась ваша жизнь? Как скоро вы нашли работу?

— Мы решили сначала устраивать на работу Любу — она у нас «академаит», то есть с высшим образованием, ей трудней устроиться по специальности. Когда выяснилось, что она будет работать в Иерусалимском университете, я нашел работу очень быстро, согласившись на первое же предложение. Я механик по холодильным установкам. Мне предложили работать механиком при иерусалимской больнице «Хадаса», и я пошел туда работать, хотя эта работа не имеет ничего общего с холодильными установками. Конечно, это совсем не то, чем мне хотелось бы заниматься, но в принципе я и не искал работу по-настоящему. Может, где-нибудь в Хайфе я и нашел бы работу именно по своей специальности. Но мы решили устраиваться в Иерусалиме, и я пока больше ничего не ищу. Хотя моя теперешняя работа не удовлетворяет меня, я не жалуюсь, потому что считаю, что прежде всего я должен освоить язык, только после этого я смогу на что-либо претендовать.

— У меня как раз с работой все вышло удачно, — рассказывает Люба. — По специальности я химик-аналитик, работала в Ленинграде в аналитической лаборатории научно-исследовательского института. И здесь при университете в Иерусалиме как раз открылась новая аналитическая лаборатория, и меня приняли туда на работу. Правда, направление работы не совсем то, которым я занималась в Союзе, но это даже хорошо — расширю свой кругозор. Сотрудники в лаборатории сабры, люди очень приятные, симпатичные, отношения у меня с ними добрые. Так что я вполне довольна своей профессиональной абсорбцией.

— А какие отношения с сотрудниками у вас, Ицхак?

— Всякие. С одними хорошие, с другими прохладные, с третьими — никаких.

— Вы ощущаете особое отношение к себе как к советскому специалисту?

— Нет, пожалуй, я ощущаю особое отношение к себе как к приезжему, к новичку. Но это естественно. Сейчас, кстати, отношения у меня с сотрудниками лучше, ближе, чем были вначале. Для налаживания дружеских отношений нужно время. И для того, чтобы проявить себя как специалист, тоже нужно время. В данный момент меня не очень интересуют такие вопросы, как продвижение по службе и прочее. Ученым я уже не стану, а более или менее приемлемую работу всегда найти можно.

— Довольны ли вы вашими материальными условиями?

— Нам трудно сравнить с тем, что было в Союзе, потому что мы еще не переехали в квартиру и живем в искусственных условиях Мерказ клита[7], где сравнительно мало платим за квартиру и свет. Но конечно, здесь нам легче жить на наши две зарплаты, чем там.

— Неизмеримо легче, — добавляет Люба. — Наш жизненный уровень здесь значительно выше, чем был в Ленинграде. Например, мы уже купили машину, приобрели все необходимое для дома — холодильник, стиральную машину, газовую плиту, телевизор. При этом мы не влезли в долги, за все расплатились из своей зарплаты.

— Что у вас слышно с квартирой? Почему вы до сих пор живете в мерказ клита?

— Тут какая-то запутанная история. Нам выделили квартиру в Иерусалиме, мы согласились на нее не глядя, так как примерно знали, как выглядят квартиры в районе, который нам предложили. Но вот уже год как дом стоит готовый, а его почему-то не принимает комиссия. Но мы надеемся, что все-таки в конце концов мы переедем в наш дом. И на это нужно время[24].

— Не чувствуете ли вы себя изолированными от культурной, духовной жизни страны?

— Нет, ни в коей мере. Мы приехали в свою страну, чтобы здесь жить, работать. Мы еще не знаем как следует языка, но мы не чувствуем себя в изоляции. Мы читаем газеты, смотрим телевизор, слушаем радио, общаемся с сотрудниками по работе, с друзьями. Кроме того, дети приходят из садика и приносят домой свои впечатления, они поют песни, рассказывают нам о праздниках. Мы не религиозны, но полны стремления познавать и узнавать.

— Некоторые, прожив здесь определенное время, неожиданно для самих себя обнаруживают, что русская культура им по духу ближе, чем еврейская. Нет ли у вас таких расхождений?

— Мы, наверное все время как-то будем чувствовать, что мы приезжие, — говорит Ицхак. — Мы уже не в том возрасте, когда можно безоговорочно отказаться от прожитой жизни. Но мы были готовы к этому. И надеемся, что у наших детей уже не будет подобных расхождений. Дети вообще опережают нас. Они гораздо легче схватывают язык, так что мы за ними тянемся.

— А как у вас с языком?

— У меня лучше, чем у Ицхака. Я немного учила язык еще в Ленинграде. По телевизору и по радио понимаю почти все, что слушаю. Я считаю, что языковый барьер вполне преодолим. Только для этого, конечно, надо прилагать усилия.

— Вы интересуетесь общественной, политической жизнью страны?

— Интересуемся, — говорит Ицхак, — но не очень-то пока в ней разбираемся. Одно могу сказать: я не хотел бы быть главой правительства Израиля.

— Меня, конечно, тоже интересуют эти вопросы, — добавляет Люба, — но для меня они еще более запутаны, чем для Ицхака. Он читает только «Нашу страну»

— газету на русском языке, а я читаю еще и «Маарив», да и на работе, не успею прийти, как мне суют в руки прокламации различных партий, кричат, спорят, сердятся, все — о выборах. И я пока еще не могу разобраться в том, кто прав, а кто нет. Поэтому я не пойду голосовать, хотя и имею право участвовать в выборах. Я еще не определила для себя, чью сторону принять.

— Какие проблемы Израиля кажутся вам наиболее существенными?

— Я не политик, — отвечает Ицхак, — но я считаю, что самой существенной для Израиля является проблема безопасности государства. С этой проблемой связаны все остальные — общественные, культурные и прочие. Все остальное, кроме безопасности, может отойти на второй план, хотя каждому хочется жить лучше и богаче.