Наварин (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

гардемарины собрались на шканцах и начались наши любимые беседы о берегах Италии и Средиземном море. Отважные уже летели в Дарданеллы и, бог знает, остановились бы они в Константинополе, если бы голос вахтенного лейтенанта "на марсафалах!" не заставил нас разойтись по местам…

В 4-м часу приказано было на кухне развести огонь и готовить чай в кают- компанию. Пробило 8 склянок; рассыльные торопятся вызвать новых вахтенных, наконец, они вышли, мы пустились вниз, переменили мокрое платье и вместе в кают-компании сели пить чай… К чаю мы потребовали ветчины, сыру и яиц и, позавтракав довольно плотно, провели еще два часа в приятной беседе…, а в 6-ть разошлись по своим маленьким каюткам и легли спать…

Я проснулся в 10 часов. Везде еще скоблили и чистили. Выхожу на батарею и нахожу священника, собиравшегося служить молебен. Офицеры у пушки составили хор, я присоединился к ним, и мы пропели "многая лета" государю и императрицам. После службы завтракали у капитана, а там едва успел я сойти в кают-компанию, уже бьют рынду и нам опять пора на вахту… В два часа нас сменили к обеду, а в четыре после сытного обеда я очень неохотно вышел достаивать вахту. В шесть часов, при повороте, капитан много шумел на меня и, как, мне показалось, понапрасну. Зато, сменившись с вахты, на кубрике за чаем мы посмеялись над ним и над всем на свете. В 9-ть часов мы вышли подсменить вахтенных ужинать и потом сверху я спустился ненадолго в кают-компанию. там пели, играли на гитаре, пили вино, а некоторые играли в вист и в шахматы. Однако, мне хотелось спать и я, не присоединившись ни к одной из партий, спустился еще ниже на кубрик в свою койку и как камень в воду до следующей вахты, т. е. до 4-х часов утра…"…Проливы эскадры форсировала тяжело при шквальном ветре и никудышней видимости. Только у одного мыса Скаген было потеряно десять дней безуспешных попыток поймать нужный ветер. Но вот, наконец, проливные теснины позади и бескрайнее Немецкое море мощно обрушило на корабли первую свинцово-серую волну.

– Сменить карты! – велели командиры, широко крестясь.

Штурманские помощники свернули старые проливные планы и раскатали новые, в дальнем углу которых уже значились британские берега.

На эскадре непрерывно игрались учения. Только закончится парусное, начинается пушечное, затем оружейное, а довершение всего и абордажное.

Постепенно определились лучшие и худшие ходоки. Худшими оказались "Эммануил" и "Аксандр Невский" легкими на ходу "Азов" и "Гангут", а лучшим из ходоков оказался фрегат "Проворный", вполне оправдавший свое имя.

В Английском канале снова пришлось поволноваться. На этот раз из-за неосмотрительности командира фрегата "Проворный" Епанчина. "Проворный" шел передовым форзейлем, и с него увидели обозначающую подводную скалу веху всего за какую-то сотню саженей. К чести Епанчина, он коим-то чудом все же успел отвернуть. Не растерялись и на других кораблях. Моментально всюду полетели вниз лиселя. Эскадры, приводилась в бейдевинд. В конце концов, все обошлось благополучно, но поволноваться пришлось изрядно. Сенявин был очень зол происшедшим и велел "Проворному" отныне в наказание следовать позади всего флота.

Утром 28 июля с первыми лучами солнца эскадра уже входила на знаменитый Спитхедский рейд. Союзники встречали наших моряков достаточно торжественно. Среди кораблей и фрегатов густо сновали шлюпки, гремела музыка. Молоденькие англичанки, сидя на банкетках, кокетливо посылали бравым русским морякам воздушные поцелуи…

У входа на рейд грузно покачивался на волнах старый 100-пушечный "Виктори" – флагман Нельсона при Трафальгаре. Над линейным кораблем развевался флаг командира порта адмирала Роберта Стопфорта. А с берега русскую эскадру уже давно пристально рассматривал генерал-адмирал британского флота герцог Кларендский.

На рейде встречал своих соотечественников и фрегат "Константин", успевший к этому времени доставить в Англию посла Волконского.

Капитан-лейтенант Николай Петрович Епанчин

Гремели салюты. Наши залпировали адмиралу Стопфорту девятью выстрелами, герцогу девятнадцатью, а его жене, младшей сестре Георга Чеетвертого, двадцатью одним. В воздухе остро пахло жженым порохом, и порывистый ветер быстро разносил черные клубы дыма.

Едва ж корабли положили в спитхедскую тину свои становые якоря, рядом вновь засновали шлюпки. Теперь, однако, в них был люд далеко не праздный – торговцы-комиссионеры, наперебой предлагавшие свои услуги. Все официальные визиты были назначены на следующий день.

…Ранним утром русские моряки проснулись от внезапной бешенной артиллерийской пальбы. Кубарем скатываясь с коек, все бежали наверх. Протирая глаза, таращились, как невесть откуда взявшийся британский линкор "Ворспайт" яростно расстреливал из всех пушек, брошенные в воду ящики. На шканцах "Азова" равнодушно позевывал в кулак Сенявин:

– Англичане в своем духе. Мощь нам демонстрируют! Затем, попросив зрительную трубу у Лазарева, он навел ее на палящий корабль и долго что-то разглядывал. Возвращая же трубу, усмехнулся:

– А палят-то дерьмово. Ящики у них почитай все целехонькими плавают! Пойдемте досыпать, Михайла Петрович!

В батарейных палубах матросы чертыхались, снова укладывались в брезентовые койки-гамаки:

– Эка невидаль по головешкам палить! Енто у нас и рекрут может, скажи, Семка?

– А то-та! – слышалось из угла, где здоровенный Семка натягивал на голову одеяло. – Ентому хфокусу вы меня, Фрол Макарыч еще в Кронштадтах учивали!

В полдень Сенявин нанес визит адмиралу Стопфорту, затем беседовал и с герцогом Кларендским, угощаясь пивом с устрицами. Попросил, его, между прочим, избавить эскадру от беспокойного соседства с "Ворспайтом":

– Уж больно шумный, и главное, что без всякой пользы!

Герцог не возражал. Поговорили и о вопросах большой политики, балканских делах. Опытный в подобных делах Сенявин сразу завел разговор о снабжении британской стороной наших кораблей в Средиземном море. Англичанин в целом был «за», однако ничего конкретного не сказал. Удалось, однако, закупить трехмесячный запас провизии для судов, которые уйдут с Гейденом дальше в Средиземное море. Оптом закупались штурманские инструменты.

Пополняли припасы и сами моряки. Старосты кают-компаний закупали оптом дешевые фарфоровые сервизы, взамен разбитых на качке. В часы отдыха офицеры водили матросов смотреть местные парусные гонки, где, те с азартом болели за какого-то рыжего британца, ибо тот был похож на боцмана с "Иезекииля" Петровича. Ему так и орали:

– Давай, Петрович! Жми, Петрович!

А когда последний выиграл здоровущую серебряную вазу, качали британца, как своего, на руках.

Роберт Стопфорд

Тем временем Сенявин, встретившись с российским послом князем Ливеном и, получив от него последние петербургские инструкции, ознакомился с проектом договора о русско-франко-английском посредничестве в греческом вопросе. Вместе с Сенявиным в разговоре участвовал и Гейден. Ему вести корабли в Средиземное море, а потому он должен быть в