Остров русалок - Лиза Си

— Твой муж хоть деньги домой присылает!

До Сэн усмехнулась.

— Ну да, но он слишком далеко, чтобы помешивать варево в моем горшке.

От этой фразочки я залилась краской.

Женщина, которая должна была стать свекровью Ю Ри, вернулась к изначальному вопросу До Сэн.

— Как мужчины вообще могут наслаждаться обедом, когда они его совсем не заслужили?

— Давайте не будем слишком уж суровы к нашим мужчинам, — вмешалась мать, покачивая на коленях моего брата. — Они присматривают за детьми, пока мы под водой, готовят нам еду, стирают одежду.

— И всегда просят у нас денег!

Ныряльщицы расхохотались.

— Не то чтобы у меня слишком много денег, — сказала одна из хэнё, и это вызвало бурный отклик остальных. — Но те, что у меня есть, я не позволю ему спустить на что попало…

— Все знают, что женщины лучше управляются с деньгами…

— Потому что мы не тратим их на выпивку!

— Нельзя винить наших мужчин за то, что они пьют, — возразила матушка. — Им нечего делать, у них нет цели, которая заставляла бы их шевелиться. Им скучно. И представьте, каково им жить в доме, который, как говорится, держится за подол юбки. — Она сделала паузу, чтобы женщины обдумали поговорку и осознали, каково мужчине полностью зависеть от жены. — У нас хотя бы есть море, — продолжила она. — Для меня море — второй дом, может, даже любимый дом. Я знаю о его скалах и валунах, о полях и расщелинах больше, чем мне суждено узнать о том, что находится в глубине нашего острова, не говоря уже о глубине души моего мужа. Именно в море мне спокойнее всего.

Остальные женщины закивали.

Когда мы закончили работу — разобрали улов, сложили в кучу теваки, починили сети, — хэнё засыпали огонь песком. Точно так же, как мы шли по пристани к морю, теперь мы длинной чередой двинулись по берегу, потом вверх по набережной на тропу, шедшую вдоль берега. Некоторые женщины шагали одни, другие в группах по двое или по трое — свекрови с невестками, матери с дочерями или подруги вроде матери и До Сэн или нас с Ми Чжа. До Сэн жила прямо у берега. Она попрощалась с нами, и мы пошли дальше, в глубь суши. Мы прошли через главную площадь Хадо — там, разумеется, под деревом компания мужчин играла в карты и выпивала. Несколько женщин отделились от нашей группы, чтобы забрать мужей и отвести их домой. Для меня день закончился, когда Ми Чжа свернула на олле к дому ее тетки и дяди.

* * *

На следующее утро Ми Чжа на обычном месте на олле не было. Когда мы добрались до бультока, оказалось, что и До Сэн нету.

— Придется нырять без них, — сказала мать, потом распределила участки. Отставным и начинающим ныряльщицам она велела работать с причала. — Все остальные заплывут на километр в море. Поскольку Ми Чжа и До Сэн сегодня нет, со мной будет нырять дочь. Пора ей взять морское ушко.

Я не верила своим ушам. Это была честь, которой начинающая ныряльщица вроде меня едва ли заслуживала. Пока мы переодевались в костюмы для ныряния, несколько женщин меня поздравили.

— Твоя мать научила меня всему, что я знаю о море, — сказала одна из них.

— Ты непременно найдешь морское ушко, — заявила другая.

Я была невероятно счастлива.

Переодевшись, мы пошли к морю, перекинув сети и теваки через плечо. Инструменты наши были в мешочках на поясе, копья мы держали в руках. Мы по очереди прыгнули в море. Начинающие и отставницы, включая мою бабушку, все вместе поплыли вправо. Младшие и старшие ныряльщицы, а с ними и я обхватили руками теваки и двинулись прочь от берега, следуя за моей матерью к назначенному месту. Солнце ярко светило, грея нам лица, руки и плечи. Вода была лазурно-голубая, волны мягкие —. с ними не приходилось бороться. Мне было жаль, что Ми Чжа меня не видит.

— Мы на месте! — крикнула мать достаточно громко, чтобы все остальные услышали сквозь ветер и шум волн. Она плюнула на свой бичхан на удачу. Я сделала то же самое. Потом мы вместе нырнули. Здесь было не слишком глубоко, мы плыли между крупными камнями, и матушка показывала мне морских ежей и других тварей, за которыми стоило вернуться позже. Но сначала — морское ушко для меня. Как мне повезло, что мать научит меня этому искусству!

Мы всплыли вдохнуть, потом снова нырнули. Мне далеко было до материного объема легких, такой я себе разработаю только через много лет, но матушка была терпелива и не жаловалась. Наверх за воздухом, опять вниз. Мать заметила камень, усеянный морскими ушками. Они прекрасно умели прятаться; неудивительно, что раньше я их не видела. А теперь всегда буду знать, что искать: серовато-синий или черный выступ, не очень гладкий, на грубой поверхности покрытого водорослями камня. Опять наверх за воздухом.

— Помни все, чему тебя учили, — сказала мать. — Я буду рядом, так что не бойся.

Мы обе сделали несколько глубоких вдохов и нырнули. Подплывали мы медленно, чтобы не взбаламутить воду. Я быстро, как змея, атакующая добычу, сунула свой бичхан под приподнятый краешек морского ушка и сковырнула раковину с камня прежде, чем она успела захлопнуться. Моллюск начал падать на дно, и я его поймала. Мать заметила, что у меня все получилось, и воздуха у нее было больше, чем у меня, так что она подцепила бичханом еще одно морское ушко как раз в тот момент, когда я начала подниматься. Я выплыла наверх, подняв добычу над головой, и сумбисори мой звучал победно. Хэнё, отдыхавшие на поплавках-теваках, порадовались за меня.

— Поздравляю!

— Пусть оно будет первым из многих!

Следуя традиции, я медленно провела морским ушком по щеке, чтобы показать, как я благодарна и какие теплые чувства к нему питаю, потом осторожно положила его в сетку. Теперь я готова была снова нырять, и мне не терпелось взять еще одно морское ушко… И тут я поняла, что мать еще не всплывала вдохнуть. Она могла задерживать дыхание очень долго, но все-таки времени прошло много. Вдох, вдох, вдох и вниз…

Развернувшись головой вниз, я увидела, что матушка все еще у камня, ровно там, где я ее оставила. Она тянулась к чему-то, лежащему в песке под ней. Пробившиеся под воду лучи солнца высветили лезвие ее ножа, лежащего чуть дальше, чем она могла бы достать. Я еще пару раз сильно взмахнула ногами и подплыла к