Владимир Андриенко - Приключения боярского сына Том 1 Битва под Конотопом

Их начальник бюлюк-паша подошел к Али. Тот показал ему ханский пропуск.

– Рад встрече с тобой, почтенный Вахид-бей! – приветствовал бюлюк-пашу Али.

– И я рад тебе, мурза Али. Да хранит тебя Аллах. С изрядной добычей прибыл из земель урусутов. Если война пойдет так и дальше то наш наияснейший падишах, да хранит его Аллах, получит в свои руки богатейшие земли.

– Войска хана Мехмед Гирея вместе с отрядами гетмана уже разгромили неверных под Конотопом.

– Слава Аллаху, мурза, что даровал правоверным победу!

– А это мой дар почтенному бюлюк-паше, – Али протянул турецкому аге большой кожаный кошель с золотом.

Турок был доволен подарком и принял кошель с поклоном.

– С моими людьми пришли купцы из Ляхистана, почтенный бюлюк-паша.

– Гяуры? – ага насторожился, – Но ты же знаешь, что я не могу пропустить их без пропуска. Идет война, мурза и я не имею права нарушить приказ! Купцы могут быть отличными соглядатаями.

– Я и не требую этого почтенный Вахид-бей. Ты верный слуга падишаха и воин ислама.

Могу ли я сомневаться в этом? У них есть пропуск в Крым от самого перкопского мурзы.

– О! Если так, то все в порядке. Но я должен видеть пропуск лично!

Али жестом подозвал Ржева и велел ему показать пропуск. Тот развернул пергамен, и ага увидел печать паши. Больше вопросов у начальника караула не было. Если сам сверхподозрительный мурза Перкопа выдал этим гяурам (*гяур – неверный) пропуск – то значит все в полном порядке.

Караван прошел через ворота крепости. Федор оказавшись за ними оглянулся назад.

Только теперь он престал храбриться, и сердце его сжалось тоской. Он попал в Крым! Такой немилостивый и жестокий к христианам. Ведь если подумать, то Ржев был прав. Вот то место, о котором столько рассказывали выкупленные из плена стрельцы бывшие в гостях у его отца. И они также говорили, что мало кто смог вернуться отсюда обратно.

– Что? – тихо спросил его Ржев. – Понял, куда мы попали? Крым! Сколь крови христианской здесь пролито, и представить себе трудно.

За крепостной стеной у колодца Али приказал напоить пленников и приступить к дележу добычи между своими людьми.

– Ясыр разделись между всеми! И если как в прошлый раз вспыхнет ссора я снесу голову всем кто будет в этом виновен! Ты слышишь меня, Рахман? С тебя за все спрошу!

– Не беспокойся, господин. Прошлый урок наши люди запомнили хорошо. Тем более, что мы поведем своих рабов вместе с твоими в Кафу. Одним нам не справиться.

– Тогда и делить пленников станем не здесь.

– Мы идем на Ак-Мечеть вместе с тобой!

– В Ак-Мечеть? Нет. Мои планы изменились, Рахман. Я не пойду в Ак-Мечеть. Мы направимся по дороге в Кафу! А затем я с несколькими всадниками поеду в Бахчисарай в гости к самому калге* (*Калга – второе лицо после хана в Крыму), а ты с караваном повернешь прямо на Кафу.

– Но ты получил повеление царевича Мюрад Гирея! Ак-Мечетский салтан Салват-Гази бей (*салтан – вельможа в крымском ханстве) ждет тебя. Ты обещал!

– Я сделаю, то, что обещал, Рахман. Но к салтану поедут польские купцы. Они заедут в Ак-Мечеть. Мне там быть совсем не обязательно. И повеление царевича Мюрад Гирея исполню, и перед ханом Мехмед Гиреем буду чист…

Ставка хана Мехмед IV Гирея под Конотопом Хан Мехмед Гирей пожелала видеть пленных воевод вражеской армии. Селим-бей сообщил хану, что воевода Львов скончался от ран.

– Жаль! Хороший был воин, – произнес хан. – А Пожарский, я думаю, жив?

– Жив, великий хан. Он не получил сильных ран, только помят немного.

– Так прикажи привести его, Селим.

– Великий хан, князь немного не в себе и лучше тебе не звать его пред свои светлые очи.

– Отчего так? Что мне до того, что он не в себе? Я желаю видеть его. Я приказал валахам отсыпать за него почти тысячу золотых! И если тот русский воевода, которого захватил лично я умер, то я желаю видеть того воеводу которого я выкупил из плена.

– Как пожелает великий хан, – Селим-бей поклонился хану и вышел из шатра.

Он кликнул сотника ханской гвардии:

– Махмуд!

– Да, господин! – на его зов пришел плотный воин в доспехах.

– Хан желает видеть пленного русского князя.

– Но этот князь постоянно ругается. Не стоит его показывать хану.

– Я и сам это знаю, Махмуд. Жаль если с ним что случиться. За этого князя можно взять 50 тысяч золотом, а то и более. Но такова воля повелителя.

Сотник ханской гвардии отправился выполнять приказ. Он понимал, чем грозит князю Пожарскому визит к хану. Князь с тех пор как пришел в себя вел себя крайне вызывающе. Он постоянно оскорблял татарских воинов и лез на скандал.

Его связали по руками и ногам и заткнули ему рот кляпом. Сам Махмуд был оскорблен Пожарским и тот бы зарубил его, не будь он пленником самого хана, за которого можно было получить большой выкуп.

Остальные русские пленные воеводы и полковники также были не рады поведению Пожарского, ибо знали чем все это могло закончиться для них. Но вызов его к хану – катастрофа.

Сотник зашел в шатер, где располагались пленные воеводы, и приказал воинам развязать воеводу и поставить его на ноги.

– Тебя желает видеть великий хан, урус.

Пожарский молча растирал затекшие руки.

– Ты слышал, что я тебе сказал? Сейчас ты будешь иметь возможность видеть повелителя Крыма.

– И что с того? – произнес Пожарский. – Для меня это честь? Я князь Семен Пожарский! Я знатного рода!

– Но род хана из рода Гиреев восходит к самому Чингисхану и он много древнее твоего!

– Поганый хан не чета христианскому вельможе…

– Остановичсь! – предостерег Пожарского сотник. – Ты слишком несдержан, воевода.

И мне странно слышать такие слова от пленного!

– Ты привык видеть только трусов пленными? – Пожарский с вызовом посмотрел прямо в лицо сотника.

– Мне странно слышать такие слова от того, кто попал в плен. Воин сражается и умирает на поле боя или побеждает. Ты не смог победить. Разумно ли оскорблять того, кто был сильнее тебя в этой битве?

– Я попал в плен в беспамятстве! И я разрубил в бою не один десяток поганых татар!

– Пусть так, но отчего ты не желаешь вести себя достойно в плену? Воин должен оставаться воином в любой ситуации. Сейчас ты увидишь хана, и в твоих интересах вести себя достойно. Тогда тебя смогут выкупить, и ты снова вернешься на родину.

Больше того, для тебя как для воеводы будут созданы нормальные условия в плену.

Гораздо лучшие, чем те, что ждут твоих воинов, которых ты привел к поражению.

После этого сотник вышел из шатра, и стража выпихнула оттуда Пожарского.

Князь видел в лагере торжествующих татар, и его сердце сжалось. Он не мог поверить в свое поражение. И теперь он хотел одного – смерти. Возвращаться домой после такого поражения он не желал. И сейчас у него будет шанс умереть…

Пожарского ввели в шатер хана и силой заставили опуститься на колени.

Князь с ненавистью посмотрел на благообразное лицо Мехмед Гирея, обрамленное аккуратной бородой. На новой победной чалме хана горел большой изумруд. В руках повелителя Крыма были жемчужные четки.

– Ты не желает стоить на коленях предо мной? – спросил он Пожарского.

– На коленях я стою лишь пред своим царем по доброй воле! Перед тобой только насильно! – с вызовом ответил Пожарский. – Но если бы мне дали возможность…

– Ты угрожаешь мне? – усмехнулся хан. – Угрожать ты мог на поле боя. Но ты много болтал о победе и, в конце концов, она ускользнула от тебя, неразумный гяур. Ты не умеешь водит в бой полки. Ты может быть неплохой воин. Но этого мало чтобы выигрывать битвы.

– Ты позвал меня, чтобы это сказать? – снова с вызовом спросил князь.

– Нет, гяур. Я желал посмотреть на тебя. До меня дошли слухи, что ты желаешь смерти?

– А ты готов дать мне это?

– Я купил тебя у человека, что захватил тебя в бою за тысячу золотых. Но я смогу получить за тебя гораздо больше. Мне выгодно сохранить тебе жизнь.

– Но я снова станут воевать против тебя!

Хан засмеялся в ответ на эту угрозу:

– Если бы все полководцы твоего царя были такими как ты, то мы бы в Крыму день и ночь благодарили Аллаха за такой подарок! Но не все воеводы твоего царя столь неразумны! Трубецкой много умнее тебя. Он отбил все наши атаки и отошел со своим воском в Путивль. И его потери ничтожны. Скажу больше, он положил много моих храбрых воинов, а еще больше казаков гетмана. Этого нельзя сказать о тебе, гяур.

Пожарский вскипел от таких слов и рванулся. От его могучего порыва татарские воины, что держали его за руки, повалились на ковры. Он вскочил на ноги, но Селим-бей снова сбил его и навалился на него со спины.

– Связать его! – приказал он подоспевшим воинам.

– Вот неразумный гяур! – Мехмед Гирей поднялся со своего места и приблизился к Пожарскому. – Разве ты воин? Ты ведешь себя не как воин, но как строптивая женщина, что не желает покориться своему господину!