Сборник проза и блоги - Макс Акиньшин

чертыханья и грохот, будто кто-то задел жестяное ведро, гремит замок и она распахивается ровно на длину массивной цепи. Огромных звеньев, которой хватило бы, чтобы стреножить дракона. В образовавшуюся темную щель нас любопытно рассматривают.

— Юсик! Ты не один, — констатирует полумрак, в котором виден отблеск стекла.

— Это… — он в растерянности оглядывается на меня, словно я сама должна определить, кто я сейчас. Моя госпожа, принцесса Беатрикс, Генриетта Лакс или кто-то еще. — Это моя хорошая знакомая, мамушка.

— Насколько хорошая? — допытывается его невидимая собеседница. Я чувствую на себе изучающий взгляд и стараюсь улыбаться как можно шире. У малышки Трикси ослепительная улыбка, которая помогает ей в любых невнятных обстоятельствах.

— Познакомились утром, — смущенно сообщает Юсик и трет всклокоченную шевелюру. — Она тут проездом. Ей негде остановиться.

Как ни странно, этих кретинских объяснений оказывается достаточно. Дверь захлопывается, звякает падающая цепь и нам, наконец, открывают.

— Юсик! — появившаяся на пороге старушка в толстых очках, за которыми плавают огромные серые глаза нежно смотрит на маленького поганца, — наконец ты привел домой настоящую девушку!

— Да, — смущенно констатирует очевидный факт Юсуф. Я открываю рот, чтобы поинтересоваться, что значит «настоящая девушка» и тут же захлопываю. Мамушка с улыбкой смотрит на меня. Осматривает с головы до ног, серебристый комбинезон в обтяжку, сбившуюся на плечо пластиковую накидку, матерчатую сумочку, внимательно — рукоять посоха, выглядывающую из пояса. Сухонькая пожилая женщина в очках, в полосатом платье с кокетливым передником. Мне приходит на ум, что она мне нравится. Во всяком случае, впечатление старушка производит самое приятное. От нее веет домашним теплом, уютом и вкусной едой. Давние, почти забытые ощущение, от которых ноет в груди.

— У вас неплохой тесак, мамушка, — одобряю я. — Таким можно наделать много веселых дел.

— Ах, этот? — та смущенно прячет оружие за спину, — я как раз хотела готовить петушка. Вы пришли так неожиданно.

Я весело пожимаю плечами, гости всегда приходят неожиданно, если ты с ними об этом не договариваешься. Определить тот момент времени, когда к тебе заявятся невозможно, поэтому нож лучше всегда держать под рукой. Один мой знакомый граф постоянно забывал об этом правиле, и каждый раз получал огромных звездюлей от всех подряд, а потом и совсем дал дуба, потому что был не в состоянии принять гостей подобающим образом. Она понимающе хихикает и приглашает нас войти.

Как я и предполагала в норе у Юсуфа приходиться пригнуть голову. Потолок слишком низок, да и само помещение крохотное, места хватает на две узкие кровати, задернутый занавеской душ и маленький низкий шкафчик на котором громоздится что-то похожее на фрай плиту для приготовления пищи.

— Располагайтесь…, — старушка шевелит поднятыми пальцами, прибавляя свет с потолочных светильников, и делает паузу, которую я вежливо заполняю, размыслив самую малость, представляясь Беатрикс.

— Беатрик? Прекрасное имя, — одобряет хозяйка, — никогда такого не слышала.

— Редкое, — соглашаюсь я и немного сдвигаю голову влево, потому что краем глаза ловлю движение и слышу щелканье челюстей в том месте, где она только что была. — Может быть даже единственное здесь.

— Совсем забыла за петушка, — сокрушается моя собеседница, и смущенно вытирает нож передником, — он может укусить, прошу прощения. Присаживайтесь вон там, у нас тут тесно, но мы как-нибудь разместимся.

— Именно его вы собирались готовить? — практично уточняю я, рассматривая исчадие ада замотанное липкой лентой, из которой торчат обезумевшие налитые кровью и злобой глаза, внушительные когти и полный комплект острющих клыков. Зверюга уставился на меня, словно я только что заползла к нему в нору и уже вполне готова к употреблению.

— Да, — машет рукой добрая старушка, — хотела сварить из него уху. Сейчас у них сезон, все очень жирные.

Я с сомнением кидаю взгляд на стену, кто тут из кого собирается варить уху пока не понятно, во всяком случае, видно, что у твари иные мысли на этот счет. Вращая глазами она шипит.

— А где вы его взяли? — осторожно интересуюсь я.

В ответ мамушка сообщает мне, что Юсик поймал ее у канализационного сброса перед оградительной сетью в порту. Из-за плывущих в море отходов они там кишмя кишат. Все же лучше, чем тратить деньги в магазине на синтемясо. С этой мыслью я совершенно не согласна, учитывая клыки, настрой добычи и то обстоятельство, что ее Юсик заимел эту хреноту где-то между преисподней и помойкой. И не факт, что попробовав бульон из нее, мы не покроемся пятнами или вообще не дадим дуба. Все эти соображения я выкладываю вслух.

На это старушка вздыхает, Юсуф последнее время совсем не зарабатывает и они вынуждены перебиваться тем, что могут добыть сами. А еще в этих дурацких Фифтерках по всей округе установили излучатели, которые мгновенно испепеляют рассеянных клиентов, которые забывают оплатить покупки, как их сосед через три двери.

— От него остались только ботинки, представляете? Раз! И он исчез! А был должен мне полмеры протеина.

Сообщив это, мамушка присаживается напротив меня на кровать и принимается точить тесак. Именно от этого занятия мы оторвали ее, когда сюда явились.

— Откуда вы приехали, Беатрик? — интересуется она, поддерживая великосветскую беседу. Я откидываюсь удобнее, облокачиваясь на одежду, которая, за неимением подходящей мебели развешана на гвоздях на стенах. В берлоге Юсуфа пахнет луком и перцем. На столе у плиты теснятся бутылочки с соусами.

— Из Нижнего города, — решив говорить совершеннейшую правду, информирую я.

— Как там погода в Нижнем?

— Дождь, — продолжаю говорить правду я. — Идет целый день и ночь.

— Да, последнее время погода совсем испортилась, — лезвие шуршит по камню, со стены на меня с подозрительной теплотой пялятся красные глаза. Словно тварь прикидывает, с какого куска моего тела она начнет. В ответ я тоже пялюсь на него, с совершенно нулевым результатом, по-моему, на липкую ленту и тесак мамушки страшиле начихать. И он висит там с единственной целью: в ожидании пока сюда не набьется побольше народа, чтобы потом славно перекусить.

— У вас там водятся петушки? — старушка машет остро наточенным клинком указывая на красноглазую гадину.

— Такое я вижу в первый раз, — честно признаюсь я, опуская: ужас, кошмар, шок, жесть и прочее, что вертится на языке. — Их вообще едят?

— Их очень хорошо тушить