Погоня за генералом - Александр Александрович Тамоников

управились! — радостно приговаривал он, пожимая руки Герасю и Жулябе.

Двое остальных, улыбаясь, глядели на приближающийся к ним отряд и груженные ящиками телеги.

— Неужели привезли оружие и припасы, что нам обещали? Взрывчатку тоже? Много? — засыпал Герася и Жулябу вопросами парень.

— Много, много, — рассмеялся Жуляба. — Мы не только взрывчатку, но и мины, и специалиста-подрывника вам привезли.

— Да мы и сами спецы-молодцы, — ответил Костя. — Я лично пару раз ходил на закладку. В сорок втором рвали дороги и полотно так, что шум стоял, — тараторил он.

— Нам просто шума сейчас мало, — подходя к ним, заметил Одинцов. — Нам перед наступлением надо так разворотить мост и все полотно, чтобы немцы даже не думали по этой железной дороге ничего больше посылать. Единым фронтом с белорусским направлением будем наступать, а там партизанское движение так отлажено, что только позавидовать. Они на своем участке уже столько мостов взорвали!

— Рядовой Константин Береговой, — вытянулся перед Одинцовым Костя.

Он назвал свою часть и добавил, что оказался в окружении еще в сорок первом. Попал в плен к фашистам, с двумя товарищами бежал. Пробираясь по хуторам и лесам к частям Советской армии, вышел к партизанам. А те сообщили ему, что фронт откатился далеко на восток и солдаты сейчас находятся в глубоком тылу, на территории, оккупированной фашистами. С тех пор он в отряде у Васильчука и воюет.

— Товарищ старший лейтенант, как насчет того, чтобы мне обратно в свою часть вернуться? — спросил он Одинцова.

Тот пожал плечами и ответил:

— Оно, конечно же, можно. Но тебе-то теперь какая разница, где войну довоевывать? Оставался бы в отряде до конца наступления, а после видно будет. Да я и не решаю такие вопросы — сам под командованием хожу. — И он показал на Шубина, который о чем-то разговаривал с Клименко и еще с одним партизаном, по всей видимости, старшим дозора.

— А, товарищ капитан… — сник Береговой. — Я у него уже спрашивал, когда он у нас пару дней назад был. Он то же самое мне, что и вы сейчас, говорил.

— Правильно говорил, — кивнул Одинцов и, отведя парня чуть в сторону, тихо сказал: — Послушай моего совета — оставайся в отряде до конца войны. Сейчас идет наступление по всем фронтам. Таких, как ты, кто в окружении оказался, а тем более в плену успел побывать, хотя потом бежал и даже в партизанском отряде воевал, особый отдел проверяет. У тебя документы сохранились? Например, твоя армейская книжка?

— Нет, немцы отобрали, когда пленных обыскивали. Так и что с того? — не понял Костя. — Пускай проверяют. Мне скрывать нечего. Я никакой там не предатель, я честно в отряде воевал против фашистов. Все ребята могут это подтвердить, — заявил он, махнув рукой в сторону партизан.

— Это хорошо, что они могут подтвердить. Но только кто же сейчас, когда идет наступление на всех фронтах, с тобой разбираться будет? К партизанам особисты не смогут обратиться — слишком уж далеко сейчас партизаны от основных частей, можно сказать, в тылу врага они находятся. Книжку у тебя немцы забрали. А вдруг они тебя завербовали и наказали сидеть тихо, пока время подходящее не наступит? Поди докажи, что это не так. Оно, знаешь ли, разные случаи бывают…

— Что за время такое?! — воскликнул Береговой, возмущенный словами Одинцова. — Никто меня не вербовал, и предателем я никогда не был и не буду!

— Да не кричи ты так громко! Я-то тебе верю, а вот в особом отделе могут и не поверить. Документов у тебя с собой нет, доказательств, кроме как свидетельства твоих боевых товарищей, тоже нет. Поэтому снова возвращаемся к началу. Скажи мне, как они у партизан узнают, что ты им правду говоришь? Понял мысль? Нет документов, нет свидетелей — нет, стало быть, и доказательств. В лучшем случае тебя отправят в штрафбат. Ну а в худшем… — Одинцов не договорил и многозначительно замолчал.

Костя тоже молчал, опустив голову и размышляя над словами старшего лейтенанта. Потом наконец кивнул и сказал:

— Понял. Придется подождать до конца войны. Так?

— Так, — похлопал его по плечу Одинцов и быстрым шагом пошел догонять отряд, который уже ушел вперед.

Береговой и двое других партизан остались дальше охранять подступы к лагерю.

Глава седьмая

Как узнал Васильчук и все остальные люди из его отряда о возвращении уходивших за боеприпасами партизан, осталось для Глеба Шубина загадкой. Но, как бы там ни было, когда их небольшая группа и обоз въехали на территорию лагеря, встречать их вышли практически все, кто стоял на ногах. Пришли даже самые старые, а малышей, которые родились за эти годы в лесу, несмотря на войну и неподходящие для такого дела условия, матери принесли на руках. Разведчиков и партизан народ окружил таким плотным кольцом, что Васильчуку пришлось громко крикнуть и приказать расступиться, чтобы он мог пройти и приветствовать прибывших.

— Ай да молодцы, ребятки! — хлопнул он себя в восхищении по ляжкам, увидев не две, а целых три телеги, нагруженные таким ценным для партизан грузом. — Быстро вы управились. Я вас раньше завтрашнего дня и не ждал. Что, товарищ капитан, снова к нам в гости отправили? — пожимая руку Шубину, улыбался Васильчук.

— В гости — это хорошо сказано, — заметил Глеб, улыбаясь в ответ на приветствие. — Но в гости мы будем к вам в мирное время ходить, а пока только по делу.

— Если это дело касается, чтобы других гостей, только непрошеных, из нашего дома гнать, так мы завсегда рады вашей помощи, — развел руками Васильчук. — Клименко, веди телеги разгружать. Ты знаешь, куда…

Клименко кивнул и хотел отдать команду увести лошадей, но его остановил лейтенант Ребров.

— Погодите разгружать, — сказал он. — Во всяком случае, телегу с взрывчаткой точно не стоит пока трогать.

Васильчук вопросительно посмотрел на Глеба, предлагая ему объяснить, что происходит.

— Вот, знакомься. — Шубин повернулся к стоявшим неподалеку от него офицерам. — Старший лейтенант Михаил Одинцов, лейтенант Игорь Зеленчук и лейтенант Ребров. Извини, не знаю по имени…

— Можно просто по фамилии, — серьезно ответил лейтенант. — Я уже привык. А вообще-то, меня Вячеславом зовут.

— Лейтенант Ребров у нас будет руководить закладкой мин и взрывчатки, — пояснил Шубин Васильчуку.

— Товарищ капитан, — к Шубину подошел Володя Теткин. — Вы же говорили, что дядька Микола в этом отряде должен быть, а я его не вижу.

— А ты, хлопчик, кто ему будешь? — заинтересовался Васильчук.

Подросток смутился и вопросительно глянул на Шубина, не зная, что ответить.

— Это Володя. Ему наш Микола жизнь спас. Так что можно считать, что он для этого мальчишки как отец родной или ангел-хранитель, как сказала бы в