"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна

И метнула. Перо коснулось груди Вальгеста… и пронзило ее насквозь, на лету превращаясь в длинное, могучее копье, крылатое, одетое пламенем.

Яркая вспышка – и Вальгест упал на спину, раскинул руки и замер. Земля содрогнулась, будто рухнул от удара молнии могучий высокий дуб, и Алдан, лежа на мху, ощутил это содрогание всем телом. Зажмурился – казалось, эта вспышка сожжет весь лес. Но волны огня не было, и Алдан торопливо открыл глаза.

Могучий великан лежал неподвижно, из груди его торчало копье. Рукоять меча выпала из пальцев Вальгеста, клинок потускнел.

Валькирия сделала два шага к лежащему и взялась за древко, обвитое цепочкой мерцающих рун. На «крыльях» втулки трепетало синее пламя. Уж не Гунгнир ли это – копье самого Одина, мельком подумал Алдан.

– Я же говорила тебе, Вали: отступись, – с сожалением сказала Альвит. – Такова воля Всеотца, и тебе ее не одолеть. Всеотец всегда выигрывает. Тебе ли не знать…

С усилием она выдернула копье – и оно вновь стало пером. Небрежно бросив его под ноги, Альвит повернулась к ели, где стоял – вернее, уже сидел на земле, изумленно выпучив глаза, – раненый Игмор.

– Идем со мной. – Валькирия протянула ему руку.

– В Вал… галл… – еле выдавил Игмор.

– Пока нет. Твой путь далек о завершения. Всеотец еще много ждет от тебя.

Валькирия положила руку на голову Игмора – и оба исчезли.

Алдан снова зажмурился – глаза невыносимо жгло. Голова кружилась. Пришло ощущение, будто все, что он сейчас видел, произошло в доли мгновения – он едва успел вдохнуть один раз. Или он не дышал дольше? Но он совершенно ясно помнил все – каждое слово, каждое движение этих двоих – Вальгеста и его неземной противницы.

Медленно Алдан поднял веки. Ни валькирии, ни Игмора, ни тела Вальгеста на истоптанном мху не было. И казалось, он оглох – такая тишина стояла в лесу, где не смело шевельнуться ничто, даже ветер.

Но едва успев подумать: ну и привиделось же! – Алдан заметил на этом мху что-то сероватое с белым.

С трудом, как будто год не шевелился, он встал на колени и потянулся вперед.

На мху лежало перо лебедя, наполовину белое, наполовину буровато-серое. Острый конец стержня блестел от свежей крови, и эта кровь мерцала багряными искрами, не высыхая, а быстро испаряясь.

– Алдан! Свен!

К нему подбежали, беспокойно озираясь, чудин Вигарь и словенин Нечай. Они были невредимы, но глаза выпучены, волосы дыбом.

– Ранен?

– Не знаю… – Алдан оглядел себя. – Вроде нет.

– Глядь, Истома убит! Этих шестерых положили! Градимир и меряне. Убираться надо! Кто-то из них ушел – сейчас набегут, глядь, как мураши!

Опираясь на Вигаря, Алдан встал. Пошевелил плечами – и правда, ни царапины. А вон и тела – меряне, один на мху возле лаза, другой наполовину в кустах. Никто не шевелится.

– Истому берем… и уходим.

Перед тем как уйти от опушки, Алдан наклонился, подобрал лебединое перо и сунул за пазуху.

Дело шло к вечеру, когда Елай, один-одинешнек, шатаясь, добрался до Келе-бола. Здесь ловцов давно уже ждали, в большой тревоге, и тревога эта оправдалась. От изнеможения Елай едва мог говорить; когда его напоили водой, рассказал, что меряне погибли все, кроме него, из числа русов уцелели двое, один тяжело ранен и не может идти. Он наткнулся на них на тропе на полпути к Келе-болу: Игмор тяжелее Красена и тот не в силах его нести на себе. Нужна помощь.

Женщины из семей остальных ловцов подняли крик, но идти за телами на ночь глядя никто не решился. Елай рассказал, что в норе на взлобке жил целый выводок ёлсов – двуногих, как люди, но с волчьими мордами, покрытых серой и бурой шерстью, умеющих стрелять из лука, с когтями длиной в ладонь. Они убили одного руса и четверых мерян. Убили бы и остальных, но русы призвали какую-то богиню, она уничтожила самого сильного из ёлсов, что был ростом с сосну, и рассеяла прочих.

После этого в Келе-боле долго не стихали споры: гнать ли двух уцелевших русов взашей, как виновников смерти Караша, Аныкая и прочих, или благодарить, что спасли от ёлсов Елая и всю округу – больше черный волк близ озера Келе не появлялся.

Глава 3

– Вот оно. – Вынув из-за пазухи пестрое лебединое перо, Алдан положил его на стол перед Правеной. – То самое. Как это вышло – не могу сказать. Я сам видел, как она бросила это перо в… в Вальгеста, и оно превратилось в копье. А потом она вырвала это копье у него из груди, и оно снова стало пером. Только он был уже мертв. Или лежал как мертвый. Я мертвецов повидал, и если б мог его толком осмотреть… – Алдан смешался, и так странно было видеть смущение этого человека, всегда такого спокойного и уверенного. – Но я сам себя не помнил, был будто под «боевыми оковами»[771], а когда чуть опомнился, его уже не было. Ни живого, ни мертвого. Что за троллевы чудеса, ётун их маму, я не знаю. Говорю, как видел.

Правена сидела, не сводя глаз с буровато-серого пера. Было так больно, как будто ее собственную грудь пронзило невидимое копье.

– Вальгест… – У нее так стиснуло горло, что она едва смогла выдавить это имя. – И он… убит?

– Он упал и лежал как мертвый. А потом… когда… ну, когда она исчезла, его на том месте не было. Только это перо, больше ничего.

– А кровь?

– Кровь… – Алдан запнулся, но лгать не стал, – кровь была на конце пера. Вот здесь. – Он показал пальцем, не прикасаясь, однако, к самому перу. – Она мерцала, как остывающие угли. И вроде как испарялась.

Правена наклонилась над столом и вгляделась. На конце пера остались следы чего-то черного, как будто оно слегка обгорело.

Она положила руки на стол перед пером, склонила на них голову и так замерла. Алдан осторожно опустил ладонь ей на спину, но она не шевельнулась.

Алдан ушел в Анундов грид, где уже был Свен, такой же усталый и осунувшийся. Их поездка к озеру Келе продолжалась шесть дней, и все это время Бер и Правена, вынужденные ждать в бездействии, места себе не находили. Беру нелегко далось решение – отпустить дружину на поиски Игморовой братии, когда сам он не мог пойти со своими людьми. Но что если Анунд продержит его в неволе еще полгода или год, Игмор ведь столько ждать не станет. Раз уж так вышло, что благодаря Вальгесту Бер знает, где Игморова братия, а те о нем – нет, этим следовало пользоваться без промедления.

Алдан и Вальгест увели малую дружину на юг, и вот Алдан и отроки вернулись. Привезли тело Истомы – в дружине был один погибший, двое с легкими ранами. Рассказали, что сумели застрелить Градимира, но Игмора и Красена спасла, по всему видать, настоящая валькирия, посланница Одина.

Только истинная Шлемоносная Дева смогла одолеть Вальгеста. Несколько человек видели, как он упал с копьем в груди, но так же все подтверждали, что тело исчезло. Может, валькирия забрала его? Уж кому место в Валгалле давно готово, как не ему, – для него это дом родной, где его давно уже ждали. Но без тела слишком трудно было поверить, что Вальгест больше не вернется.

«Если когда-нибудь я вдруг исчезну – не ищите меня, – вспоминала Правена, глядя на рыже-белое перо с черным кончиком. Какие-то такие слова однажды сказал ей Вальгест – будто предвидел, чем кончится их совместный поход. – И не тревожьтесь. Просто забудьте… Когда придет беда, с которой я не справлюсь сам, никто из вас не сможет мне помочь»…

Где они могли бы его искать, на каких путях? Но смерть эта – если это и правда смерть, – раскрыла Правене глаза на кое-что, о чем она предпочла бы не ведать.

В канун Ярилина дня, узнав о гибели Улеба, она думала, что все чувства и привязанности, кроме разве любви к ребенку, в ней умерли навсегда. Теперь оказалось – не все. Она еще могла испытывать привязанность… или смогла бы в будущем… но надежда на привязанность эту странную, к самому странному человеку, который ей попадался, родилась лишь для того, чтобы сразу умереть. Вместе с ним самим.