Сборник проза и блоги - Макс Акиньшин

вероятности может привести к оглушительному успеху, так и к оглушительным звездюлям.

— А где живет твой колдун, который мне нужен? — уточняю я, остановившись на семьдесят седьмом шаге. Юсуф с удивлением смотрит на меня, в глазах плавает алкоголь. Химическое пойло накрывает его с каждым мгновением. Мой маленький проходимец меняется на глазах. Грозно оглядывает соседей и бурчит под нос что-то особо опасное. Глядя на него я пытаюсь не рассмеяться.

— Мастер Гельминтас?

— Да-да, твой знаменитый мастер Гельминтас известный всем и каждому, — раздражаюсь я. Его постоянные уточнения выведут из себя кого угодно, даже самую милосердную и прекрасную принцессу на свете, которой я пока являюсь. По большому счету никогда не поздно изменить принципам и надавать Юсуфу по шее. Эти мои мысли он ловит с полпинка и тут же поправляется.

— У него лавка на перекрестке Радужной и Благодатной. Знаете, моя госпожа, с красной вывеской? Он продает лекарства.

Я качаю головой, никакой красной вывески, ни лавки, ни улиц с лицемерными названиями я не знаю, да и вообще приехала в Манапу несколько часов назад. Несколько часов назад и эти трущобы прочно обосновались у меня в печенках. Жарко, пыльно, душно, толпы. К тому же придется штурмовать то, от чего у меня сердце уходит в пятки.

— В общем, недалеко отсюда. Четыре квартала.

— Моя госпожа, — бессильно бешусь я, перед моими глазами стоит выжженная по металлу надпись. Мда. Есть от чего почесать голову и задуматься о завещании. Хотя, по большому счету, завещать мне кроме своей доброты нечего. Да и некому.

— Моя госпожа, — заметив мое состояние, вежливо поправляется Юсуф. — Это действительно недалеко.

Неожиданно он сочувственно треплет меня по плечу. Просто протягивает руку и сжимает ладонью мое предплечье. Я благодарно киваю. Все же, где то внутри очень далеко у него есть сердце. А может это и не сердце, а стакан его смазки для телег. В любом случае, то, как он молчит сейчас, мне нравится. Я делаю последний глоток воды и поднимаюсь. Пойдем, приятель! Нас ждет большое веселье, от которого можно протянуть ноги. Самое прекрасное веселье в этом мире.

— Сейчас мы им накостыляем, моя госпожа!

Я кошусь на своего спутника и хмыкаю, в который раз, убеждаясь, как керосин благотворно влияет на храбрость. Залей любому зяблику пару стаканов бормотухи и на его месте тут же образуется свирепый вояка.

Юсуф весел и ультимативен, как двести упившихся драконов. В глазах пылает огонь, голова покачивается, а на лице написана твердая решимость помереть прямо сейчас. Не знаю, что добавляют в ту мутную жижу, которую он принял, но подход к этому делу вызывает уважение.

Мой импровизированный оруженосец твердо ведет меня к двери с неприметной табличкой и распахивает ее, жестом приглашая меня войти. Словно воспитанный слуга свою госпожу. Улыбнувшись ему, я с самым царственным видом прохожу мимо. Даю голову на отсечение, что как только я войду, милый Юсуф сделает ноги, только я его и видала. Но не тащить же его с собой на важное мероприятие, где он будет только путаться под ногами? Стараясь успокоиться, я глубоко и равномерно дышу.

Великая Беатрикс Первая является на пороге в сиянии серого света улицы, облитая им как роза росой. Входит со света во мрак, в котором меня встречают, будто я уже всем тут надоела, хуже горькой редьки, и пришла за добавкой.

— Какого хрена тебе тут надо, девка?

Не самый любезный прием, но что поделать. Вздохнув, я делаю пять быстрых шагов внутрь помещения, одновременно достав посох, щелкнув предохранителем и приставив ствол к обритой налысо наглой башке. Все происходит настолько стремительно, что у сидящего за столом вырывается только изумленный вздох.

— Полноги, — любезно сообщаю я и нежно смотрю, как меняется выражение блеклых голубых глаз моего собеседника. Презрение на его лице с наглухо свернутым вбок носом меняется страхом.

— Ты рехнулась? Ты понимаешь куда попала?

— Конечно, — улыбнувшись, чтобы снять повисшее между нами напряжение сообщаю я. — Там же у тебя написано.

— И что там написано? — сломанный нос пытается говорить спокойно.

— Келла Железного Густава, что ты?

— И ты собираешься забрать тут полноги? — он пытается блефовать, но глянув в мои ласковые глаза вздрагивает. Я поджимаю спусковую скобу до первого щелчка, странные глаза расширяются.

— Собираюсь. И мне все равно: ты мне их выдашь или я разыщу их сама, — скромно говорю я, — и давай не будем мучить друг друга, у меня мало времени. И я терпеть не могу отнимать чужое. Если ты готов мне их выдать, моргни. Только аккуратно, лады?

«Доброволец» хохлится за столом как несушка потерявшая кладку, прикидывает расклады, я чувствую вибрацию, потому что ствол посоха прижат к его голове. Словно это вибрация его мозга работающего на полную мощность. Конечно же, у него тут что-то припрятано. Что-то очень неприятное, вроде того, что я видела у Клауса. Оружие, стреляющее молниями. Я это прекрасно осознаю и тоже думаю. Руки противника лежат на столе, я застала его врасплох, уткнувшегося в унитестер, по экрану которого текут символы.

— Если что, у меня хорошая реакция, — предупреждаю я, — предохранитель отжат, а холостой ход я выбрала.

— Он у тебя пороховой? — помолчав, интересуется хозяин конторы, скосив глаза в кучу. Рассмотреть мой посох у него никак не получается.

— Понятия не имею. Хочешь выяснить?

— Не особо.

— Тогда давай по-быстрому закончим наши дела, и я уйду.

Поколебавшись пару секунд, он, наконец, выдавливает, что пластик лежит у него в ящике, и он его отдаст. Но я должна понимать последствия и все то, что произойдет потом. Никто, он еле шевелит губами, опасаясь, что в любое мгновение я спущу курок, никто и никогда не вел себя так с келлой Железного Густава. Мой случай первый и останется последним.

— Я и не собиралась повторять, милый, — заверяю я. — И в мыслях не было возвращаться.

Он молча сопит, пока я шарю в ящике стола, забираю карту и кивком прощаюсь. Уже в дверях, куда я медленно отступила с добычей, он останавливает меня вопросом.

— Ты та, о ком сообщили из Нижнего Города?

— Понятия не имею, а что пишут?