Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты - Владимир Виленович Шигин

два Георгиевских креста и генерал-майорский чин. Особенно отличился Бенкендорф как смелый и предприимчивый командир летучего партизанского отряда. После окончания Наполеоновских войн он некоторое время командовал драгунской бригадой, а затем возвратился к прежней дипломатической деятельности, став посланником при дворе короля Виртембергского. Но дипломатия была ему уже скучна. Поэтому, узнав о возможной войне с персами, Бенкендорф написал письмо императору Николаю о желании воевать, и тот вернул его в боевой строй. Надо сказать, что, прибыв в Тифлис, Бенкендорф отказался примкнуть к партии Паскевича и интриговать против Ермолова, стремясь сохранить нормальные отношения с обоими. Что ж, дипломат он и есть дипломат! И вот теперь Бенкендорф должен был заменить любимца всех кавказских войск Мадатова.

Вскоре в авангард прибыл армянский архиепископ Нерсес (впоследствии верховный патриарх и католикос Армении), имевший огромный авторитет среди армянского населения.

2 апреля авангард начал переход через Акзабиюкские горы. Стояла непролазная грязь, и солдаты тащили обоз и пушки на руках. В Джалал‑Оглы к авангарду присоединился еще батальон тифлисцев, два казачьих полка и двенадцать орудий. Туда же прибыл генерал‑адъютант Дибич, сделавший смотр войскам.

Затем был переход через высокий снежный хребет Безобдала, прозванный солдатами, не без оснований: «Бес его дал». Едва батальоны начали подниматься на перевал, как обозы и пушки начали скользить. Пришлось их снова тащить на руках. Вскоре авангард двигался уже выше облаков, по узкой тропе, рядом с бездной. В добавок ко всему испортилась погода, поднялась вьюга. Повалил снег. Дорога исчезла из вида. Ночью пришлось пережидать ненастье прямо на краю обрыва. Несмотря на это, солдаты были бодры, слышались шутки и смех. Через день батальоны, наконец, спустились в Помбакскую долину.

Там Бенкендорф объявил дневку, чтобы подождать обозы и дать солдатам прийти в себя. Вперед выдвинулся передовой отряд под командой уже знакомого нам полковника Северсамидзе. После этого Бенкендорф перешел через отлогий Помбакский хребет, вступил в персидские владения. Внезапное вторжение русского авангарда стало для персов полной неожиданностью. Никаких неприятельских войск вблизи не было. Поэтому в окрестных мусульманских селениях началась паника и ликование в армянских.

Впереди был Эчмиадзин – резиденция армянского патриархата, древнейший монастырь христианства. Во времена генерала Цицианова Нерсес управлял Эчмиадзином и сумел тогда приобрести такой авторитет, что заставил мусульман охранять монастырь от покушений на него своих единоверцев. Архиепископ Нерсес отправил в монастырь армянина с поручением монахам. Но посланец был перехвачен персидским дозором. Его зверски пытали, отрезали нос и язык, вырвали глаз, после чего выбросили умирать. Однако искалеченный юноша все же добрался до монастыря и передал послание архиепископа.

* * *

13 апреля русский отряд поднялся на последний горный отрог перед Эчмиадзином. Бенкендорф обозрел окрестности. Высокие купола Эчмиадзина возносили свои золоченые кресты в вышину неба. Солдаты, сняв кивера, крестились. Не раз подле монастыря гремели выстрелы, здесь сражались многие полководцы Кавказа: Цицианов и Гудович, Несветаев, Портнягин и Симанович. И вот русские полки пришли сюда вновь, чтобы уже окончательно изгнать из святых мест персидских захватчиков….

В Эчмиадзине ударили в колокол, после чего из ворот вышли немногочисленные монахи, крича:

– Да здравствует Николай! Да здравствует повелитель и государь Армении!

Бенкендорф принял благословение иноков и приложился к чудотворной иконе Спасителя. С противоположного берега реки Абарани за вступлением русских в Эчмиадзин следил конный отряд курдов под началом Измаил-аги.

Занятие Эчмиадзина имело огромное моральное значение, но, увы, не практическое. Большинство местного населения было переселено за Аракc, и в опустевшем крае довольствовать войска было просто нечем.

Узнав о бедственном положении отряда Бенкендорфа, желчный Паскевич не преминул найти виновного:

– Всеми причиной хитрый Нерсес, торопившийся, несмотря ни на что, занять кафедру в Эчмиадзине! Теперь же мы расплачиваемся за этого честолюбца!

Недостаток продовольствия, угрожавший авангарду, тревожил Паскевича. Поэтому из Грузии был немедленно отправлен большой провиантский обоз под прикрытием егерей.

В это время Бенкендорф, оставив в Эчмиадзине батальон ширванцев и казачью сотню, выступил к ближайшей персидской крепости Сардарь‑Абад. Вокруг отряда нарезала круги курдская конница. Однако атаковать решились лишь отделившийся батальон ширванцев. Свернувшись в каре, ширванцы отбили все кавалерийские наскоки.

В двенадцати верстах от Эчмиадзина в болотистом урочище Карасу‑Баши русский отряд атаковала уже вся конница курдов, под начальством Гасан‑аги и Измаила хана Айрюкского. Для этого курды обскакали отряд с левого фланга.

Несмотря на огромное численное превосходство противника, Бенкендорф был настроен оптимистично:

– Перестроиться на ходу из походных колонн в боевые и незамедлительно атаковать! – приказал он начальнику своего штаба полковнику Гурко.

Уже через несколько минут три казачьи сотни полковника Карпова лавой устремились на центр противника, еще две сотни ударили курдам во фланг. За казаками двинулись роты Тифлисского полка флигель‑адъютанта Толстого, поддержанные артиллерией. Не желая отставать от конницы, солдаты хватались за стремена и бежали рядом с атакующими казаками. Первыми врезались в ряды врага и увлекли за собой казаков Карпов с Толстым. Совместный удар казаков и тифлисцев был настолько сокрушительным, что курды вначале подались назад, а затем, развернув коней, рванули куда глаза глядят. Измаил‑хан, видя поражение центра, бросился в толпу бегущих наездников, чтобы собрать их и возобновить бой. Увы, это был не его день. Скакавший мимо урядник Кульгин попридержал коня и ударом пики свалил Измаила на землю. Следующим ударом Кульгин хотел было отправить поверженного врага к гуриям, но Измаил-хан возопил:

– Пощада, урус! Пощада!

– Ладно, живи, хороняка! – сплюнул урядник и для верности приложил хана древком пики, чтобы не слишком шустрил.

Так предводитель персидского воинства оказался в русском плену.

К этому времени правый фланг неприятеля также был сокрушен двумя казачьими сотнями подполковника Андреева, а тифлисские стрелки, догнавшие казаков, довершили разгром курдов на этом участке боя. Казаки поражали бегущих пиками, тифлисцы – штыками. Остатки бегущих скрылись за воротами Сардарь‑Абада.

Наши расположились бивуаком в трех верстах от крепости. Перекусив кашей, покачал головой Бенкендорф и велел артиллеристам дать несколько залпов по противнику. В ответ с крепости также начали палить. Одна из выпущенных персами гранат, потеряв запальную трубку, пролетела совсем рядом с сидевшим на барабане Бенкендорфом, обсыпав того пороховой мякотью.

– Ни стрелять, ни снаряжать гранаты не умеют! – отряхнул мундир генерал-майор. – С кем воевать приходится!

В крепости между тем вспыхнул пожар и поднялась суматоха. Гасан-ага ожидал немедленного приступа, но Бенкендорф, убедившись в серьезности укреплений, ограничился лишь рекогносцировкой и на следующий день вернулся к Эчмиадзину.

А вскоре прибыл и провиантский обоз из Тифлиса. В тот же день вечером авангард Бенкендорфа двинулся к Эривани.

* * *

Эриванская крепость, как известно, стояла на скалистом берегу речки Занги в тридцати верстах от Эчмиадзина. Неприступная Эривань