Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк

Даже проспавшийся Славик вышел из своей комнаты и тоже поначалу принялся повторять за взрослыми их непонятные движения.

А родители Гавриловы смотрели и недоумевали, когда же их дети усели подвергнуться «тлетворному влиянию этой западной, разлагающей молодёжь, музыки».

Однако вскоре многие устали и покинули поле битвы, оставив солировать только Клаву с Платоном, которые уже изощрялись в движениях, удивляя и шокируя зрителей. Наконец и они устали, завершив танец неожиданным па с подъёмом Платоном Клавы на руках, сорвав всеобщий вздох удивления и аплодисменты.

— «Ух, Клава, и уморила ты меня!?» — пошел вспотевший Кочет в ванную.

— «А ты, голубушка, куда намылилась?!» — остановила Варя сестру, направившуюся было вслед за Платоном.

— «Так в ванную! Я ведь тоже как вспотела!?» — запыхавшись, с трудом ответила та.

— «Так подожди! Может он там раздевается? А то ещё лишишься…?!».

— «Чего?».

— «Чего, чего? Чего не надо! Во всяком случае, в твоём возрасте!».

Платон умылся, вытерся поленцем, и уступил ванную Клаве.

Завершался вечер традиционным чаепитием с тортами, из которых Кочету понравились Прага, Птичье молоко, но особенно Киевский, коих он за двумя чашками чая отведал по небольшому кусочку.

— «Варь! А я смотрю, твой Платон сладкоежка!? Недаром его тянет на красивых девушек?!» — шепнула Варе одна из её подруг, видимо уже тоже положившая глаз на видного красавца Кочета.

Когда гости стали расходиться, Варя вызвалась проводить Платона.

— «Я и тоже пойду провожать!» — вызвалась Клава, уже накидывая на себя курточку.

— «А ты, голубушка, ещё не остыла! Иди, лучше маме помоги с посудой!» — строго возразила ей Варя.

И они пошли с Платоном на Яузский бульвар.

— «Варь! А поехали сейчас домой к моему отцу!?».

— «Нет! Уже поздно! И всем завтра на работу! Я тебя немного провожу! Поговорить надо о важном для нас!».

— «Так потом мне придётся тебя обратно провожать?!».

— «Да, нет! Я на трамвае обратно доеду!».

— «Ну, хорошо!».

И они пошли давно проторенным маршрутом по Бульварному кольцу, вспоминая эпизоды только что закончившегося празднества. С Яузского бульвара они прошли на Покровский бульвар, немного задержавшись напротив Детского городка, опять вспоминая походы в него в детстве с родителями и позже с сыном.

Незаметно они пришли и на Чистопрудный бульвар, но Варя повела его по левой стороне, начав важный разговор:

— «Платош! Я хотела с тобой вот о чём поговорить! Годы идут, мы живём врозь, разными семьями и разными заботами, меняемся внешне и внутренне! Ты становишься всё красивее, оставаясь молодым! А я — женщина, работающая мать, вся в заботах! Потому постепенно и всё заметнее старею, превращаясь в бабу! Вон, уже и фигура у меня не та, и лицо не первой свежести! А ты, наоборот! Как говорится, цветёшь и пахнешь! Вон, как тебе на шею и бабы и молоденькие девчонки вешаются!? Ты всем моим подругам очень понравился, и они теперь поняли меня! Так что в перспективе станет очень заметна разница в наших возрастах! Ты будешь со мной рядом идти, как с матерью или старшей сестрой?! И тебе это со временем надоест! Да-да! Не перебивай меня! Это все сначала по молодости и от неоправданного оптимизма говорят о любви до гроба! Но время всё меняет и расставляет по своим местам! И в любом случае, рано или поздно, тебя у меня уведёт какая-нибудь красивая молодуха!? И не спорь со мной! Это неоспоримый исторический факт! Не ты первый и не ты последний! Смирись с этим, как с безысходностью! У нас нет перспективы иметь общую с тобой семью! Так что давай, милый мой, расставаться! Ты, конечно, можешь приезжать к нам в любое время и общаться с сыном. У нас дома ты всегда будешь самым желанным гостем! Но отпусти меня! Очень прошу! И я тебе даю полную свободу действий! Не строй больше планов на нашу с тобой общую семью! Так что, прощай милый, любовь моя! Я ни о чём не жалею! Звони и приезжай к Славику!» — чмокнула она в щёку Платона, и побежала на остановку трамвая, шедшего в обратную сторону.

А тот ещё долго стоял в недоумении, сразу протрезвев, и не понимая, что сейчас произошло. И, когда до него, наконец, дошли заветные для его подсознания слова Вари, её откровения сняли с его души старый камень.

— Так значит, Варюха дала мне полную свободу!? И мне теперь не надо жениться на ней?! И я теперь могу общаться, с кем захочу?! — озарило его.

В этот момент у Кочета словно выросли крылья. Он уже не шёл, а будто бы летел к станции метро, продолжая обдумывать только что приобретённую свободу.

— Выходит, что отец был прав, когда советовал мне расстаться с Варей?! И сколько же раз я влюблялся после неё, и как сильно?! Одна Таня Линёва чего мне стоила?! А потом Любаша Тарасова, Ольга Фитова?! Да и потом в других девчонок сколько раз я влюблялся?! Да! Отец прав! Надо будет с ним по этому вопросу ещё раз поговорить! Но, самое главное, у меня уже есть сын! И с ним мне будут давать встречаться, сколько я захочу! При этом мне не надо будет заботиться о нём постоянно — мать, дед, бабушка и тёти всегда рядом с ним! Да! Ничего не скажешь — удобно я устроился! Такая у меня теперь осознанная необходимость! — всё ещё размышлял он в метро по пути домой.

— «Ну, как? Хорошо отметили?» — дома встретила его мама.

— «Да! Очень! Было незабываемо!» — нарочито весело ответил Платон, сразу направившись в свободную ванную смыть с себя последствия пота и прежней жизни, заодно и сняв сексуальное напряжение, но возникшее не от Вари, а от Клавы.

— Ну, Клавка, зараза! Хороша, стерва! Как возбудила меня?! Так и хотелось её там при всех лишить девственности! А я всё же кобель! И правильно Варя сделала, что отпустила меня на все четыре стороны! Я точно бы в кого-нибудь влюбился, и не раз! И наверняка изменил бы ей, не устоял! — энергично мастурбировал он лёжа в воде, вспоминая страждущее лицо Клавы и будто бы всё ещё ощущая её упругие девичьи груди и соски на своей груди.

И спать Платон лёг хоть и поздно, но каким-то лёгким и даже почему-то одухотворённым. Ведь за него сама Варя приняла очень важное решение в его жизни.

Ещё более важное, но политическое и экономическое решение 14 апреля в Польше приняло Политбюро ЦК ПОРП, когда, но лишь с 1 января 1972