Генрик Сенкевич - Огнем и мечом (пер.Л. де-Вальден)

— А он видел вас?

— Если бы он меня видел, то вы меня уже не видели бы. Этого еще только не доставало!

— Важно было бы знать, — заметил Володыевский, — гонится ли он за нами или же едет в Валадынку к Горпине в надежде, что по дороге поймает нас.

— Мне кажется, что он едет в Валадынку.

— Должно быть, так и есть. В таком случае мы едем в одну сторону, а он в другую, и теперь нас отделяет от него расстояние в милю или, пожалуй, в две, а через час будет пять. Пока он узнает нас, мы будем в Жолкве, не только в Збараже.

— В самом деле? Ну, слава Богу! Вы точно приложили мне пластырь. Но скажите, пожалуйста, каким образом Богун на свободе, коль скоро Жендян выдал его влодавскому коменданту?

— Он, наверно, убежал.

— В таком случае этому коменданту следует срубить голову. Жендян, эй, Жендян!

— Что вам угодно? — спросил Жендян, сдерживая лошадь.

— Кому ты выдал Богуна?

— Господину Роговскому.

— А кто же этот господин Роговский?

— Это поручик королевского панцирного полка.

— А, чтоб тебя! — проговорил Володыевский. — Да разве вы не помните, что Подбипента рассказывал нам о вражде Роговского к Скшетускому? Ведь Роговский родственник Лаща, которого оскорбил Скшетуский, и потому он питает ненависть к нашему другу.

— Теперь понимаю, понимаю, — воскликнул Заглоба. — Он-то, наверно, назло Скшетускому и отпустил Богуна! Но это уголовное дело и пахнет виселицей. Я первый донесу!

— Дай Бог только с ним встретиться, — пробормотал Володыевский, — а уж тогда мы не пойдем в суд.

Жендян до сих пор не знал, о чем идет речь, так как после ответа, данного Заглобе, он ехал впереди, возле Елены.

Теперь путники ехали не спеша. Взошла луна, мгла рассеялась, и ночь была ясная. Володыевский погрузился в задумчивость. Заглоба еще некоторое время находился в тревожном состоянии, но спустя немного промолвил:

— Задал бы Богун и Жендяну, если бы захватил его!

— Скажите ему эту новость, попугайте его, а я тем временем поеду возле княжны, — ответил маленький рыцарь.

— Хорошо! Эй, Жендян!

— Что такое? — спросил юноша, остановив своего коня.

Заглоба поравнялся с ним и с минуту молчал, ожидая, пока

Володыевский и княжна отдалятся, потом сказал:

— Знаешь, что случилось?

— Не знаю.

— Комендант Роговский выпустил Богуна на свободу. Я видел его в Плоскирове.

— В Плоскирове? Теперь? — спросил Жендян.

— Теперь. А что ты не падаешь с лошади?

Лучи месяца освещали лицо юноши, и Заглоба не заметил на нем испуга, но, наоборот, с удивлением увидел выражение той жестокой, почти зверской ненависти, которое было в лице Жендяна, когда он убивал Горпину.

— Да ты разве не боишься Богуна? — спросил старый шляхтич.

— Если господин Роговский его отпустил, — ответил юноша, — то мне придется самому сызнова искать случая, чтобы отомстить ему за мою обиду и позор. Я ему не прощу, так как поклялся; и если бы теперь не надо было везти княжну, я тотчас поехал бы вслед за ним…

"Ого! — подумал Заглоба. — Хорошо, что я этому юноше, не причинил никакой обиды".

Потом он погнал коня и через минуту поравнялся с княжной и Володыевским. Через час они переправились через Медведовку и въехали в лес, тянувшийся от самого берега реки двумя черными стенами по обеим сторонам дороги.

— Я хорошо знаю эту местность, — сказал Заглоба. — Вскоре этот лес кончится, за ним будет около двух верст поле, через которое идет дорога из Черного Острова, а потом опять начнется лес, который еще больше этого и тянется вплоть до Матчина. Даст Бог, в Матчине мы застанем польские полки.

— Пора уж, чтобы пришло спасение, — пробормотал Володыевский.

Некоторое время все молча ехали по дороге, освещенной луной.

— Два волка перешли через дорогу! — внезапно сказала Елена.

— Вижу, — ответил Володыевский, — а вот третий.

Действительно, серая тень промелькнула шагах в пятидесяти от всадников.

— Вот четвертый! — воскликнула княжна.

— Нет, это серна, смотрите: две, три!

— Что за черт! — крикнул Заглоба. — Серны преследуют волков! Я вижу, свет переворачивается вверх ногами.

— Едемте скорее, — сказал тревожным голосом Володыевский. — Жендян! Вперед с княжной!

Все понеслись… Заглоба на скаку наклонился к Володыевскому и спросил:

— Что там такое?

— Скверно! — ответил маленький рыцарь. — Вы видели: зверь из логовищ срывается со сна и бежит ночью.

— Ой! Что это значит?

— Это значит, что его тревожат.

— Кто?

— Войска. Казаки или татары, — они идут справа от нас.

— А быть может, это наши полки?

— Не может быть, так как зверь бежит с востока, со стороны Пилавиц. Это, наверно, идут татары широкой колонной.

— Бежим, господин Володыевский, ради Бога!

— Ничего иного не остается. Эх, если бы не было с нами княжны, мы подошли бы к самым чамбулам и зарубили бы нескольких татар, но с нею… иное дело… Туго нам придется, если нас заметят.

— Свернем в лес, за этими волками.

— Нельзя, так как если даже нас сразу не поймают, то они наводнят всю местность впереди, и как же мы потом выберемся?

— Да поразит их молния! Этого еще нам только недоставало. Эй, господин Володыевский, не ошибаетесь ли вы? Ведь волки обыкновенно идут позади войска, а не бегут впереди его.

— Да, те, что по бокам, тянутся за войском и собираются из всех окрестностей, но те, что впереди, пугаются и убегают. Взгляните-ка вправо, между деревьями, там зарево.

— Иисус Назарянин! Царь Иудейский!

— Тише! Много еще этого леса?

— Он сейчас кончится.

— А дальше поле?

— Да О Господи!

— Тише! За полем другой лес?

— Вплоть до Матчина.

— Хорошо! Лишь бы только татары не наткнулись на нас в поле. Если мы благополучно доберемся до второго леса, тогда мы дома. Счастье, что княжна и Жендян едут на конях Бурлая.

Они погнали лошадей и поравнялись с ехавшими впереди.

— Что это за зарево там, справа? — спросила Елена.

— Княжна, — ответил маленький рыцарь, — теперь уже нечего скрывать. Возможно, что это татары.

— О Господи!

— Не тревожьтесь, княжна. Клянусь вам, что мы убежим от них, а в Матчине стоят наши полки.

— Ради Бога! Едемте скорей! — сказал Жендян.

Они умолкли и неслись, как духи. Деревья редели, пес кончался. Зарево немного побледнело. Внезапно Елена обратилась к маленькому рыцарю.

— Господа, — проговорила она, — поклянитесь мне, что я живая не попаду в их руки.

— Не попадете, — ответил Володыевский, — пока я жив.

В эту минуту путники выехали из леса в поле или, вернее, в степь, которая здесь тянулась версты две, а дальше опять чернел лес. Теперь это со всех сторон открытое пространство было освещено луной.

— Это самый худший кусок дороги, — прошептал Заглобе Володыевский, — так как если татары находятся в Черном Острове, то они пойдут по этой дороге, между лесами.

Заглоба ничего не ответил и только пришпорил коня. Они уже доехали до половины, как вдруг маленький рыцарь протянул руку по направлению к востоку.

— Смотрите, — сказал он Заглобе, — видите?

— Вижу в отдалении какие-то кусты и заросли.

— Эти кусты движутся. Теперь скорее вперед, вперед, так как не подлежит сомнению, что нас заметят.

Ветер засвистел в ушах скачущих Спасительный лес все более приближался.

Внезапно из темной массы, приближавшейся с правой стороны поля, сначала донесся какой-то неясный шум, подобный шуму волн морских а через минуту явственно раздался громкий крик

— Нас видят! — зарычал Заглоба. — Собаки! шельмы! черти! волки! негодяи!

Лес был уже так близко, что наши всадники почти чувствовали его холодное дыхание.

Но одновременно и туча татар становилась все более отчетливой. От нее начали отделяться длинные тени, точно лапы гигантского чудовища, и они приближались к убегающим с непонятной быстротой. Володыевский уже ясно слышал крики: "Алла, алла!"

— Конь мой споткнулся, — крикнул Заглоба.

— Это ничего, — ответил маленький рыцарь

Но у него молнией проносились вопросы: что будет, если лошади не выдержат, если какая-нибудь из них падет? Это были прекрасные татарские скакуны, железной выносливости, но они уже шли от Плоскирова и мало отдыхали после той бешеной скачки от города до первого леса Правда, можно было пересесть на свободных, но и те утомились. "Что будет?" — думал Володыевский, и сердце его, быть может, в первый раз в жизни тревожно забилось — не за себя, но за Елену, которую за время путешествия он полюбил, как родную сестру. Он хорошо знал, что татары, начав преследование, не скоро отстанут.

— Пусть гонятся, а все-таки ее не догонят! — пробормотал маленький рыцарь.

— Конь мой опять споткнулся! — вторично воскликнул Заглоба.