Шпион - Артур Батразович Таболов

помогли британским спецслужбам выйти на след еще одного шпиона в области ядерной энергетики, американского ученого Клауса Фукса. В мае 1946 года Мэй был приговорен к десяти годам тюремного заключения. Из двадцати шести граждан Канады, США и Великобритании, попавших под подозрение, одиннадцать были осуждены, десять оправданы и пять освобождены без предъявления обвинений.

Дело Гузенко обсудили на конфиденциальной встрече канадский премьер-министр Кинг, президент США Трумэн и премьер-министр Великобритании Эттли. В июне 1946 года канадская Королевская комиссия по шпионажу представила отчет о результатах своей деятельности. В нем было семьсот тридцать три страницы. В отчете отмечалось, что на международных конференциях Советский Союз выступает с заявлениями о мире и безопасности, а на деле втайне готовит Третью мировую войну. Дело Гузенко стало одной из важных причин, изменивших отношение к СССР уже в самом начале холодной войны.

В документах молодого шифровальщика впервые фигурировал как советский агент высокопоставленный сотрудник МИ-6 Ким Филби, один из «кембриджской пятерки» английских интеллектуалов, много лет работавших на советскую разведку. Окончательно разоблачен он был только в 1963 году, когда сбежал из Бейрута в Москву. Пока же британские контрразведчики безуспешно пытались понять, кто снабжает Советский Союз важной военной и политической информацией.

Невозвращенцы и перебежчики из СССР были очень ценной добычей МИ-5. Но в работе с ними требовалась особенная осторожность. Всегда была опасность получить под видом перебежчика агента советской разведки.

Об этом и думал майор Хопкинс в самолете. Только в конце полета он сообщил подполковнику Токаеву, с какой целью они летят в Берлин.

12

В шифрованном сообщении, поступившем в Бленхеймский дворец из Бремена, говорилось, что на контакт с британским офицером, резидентом МИ-6, вышел инспектор советской транспортной группы при американской военной администрации гвардии подполковник, осетин по национальности, по фамилии Тасоев. Он дал понять, что согласен сотрудничать с британской разведкой и снабжать ее информацией военного характера, доступ к которой имеет в силу своего служебного положения. В обмен британская сторона обязуется через определенное время вывезти его в Лондон и предоставить политическое убежище. На вопрос, чем продиктовано его решение, Тасоев ответил, что оно вызревало уже давно и связано с его неприятием порядков в Советском Союзе.

Информация, которую инспектор транспортной группы мог поставлять МИ-6, особенной ценности не представляла, но из Лондона сообщили в Бремен, что предложение подполковника Тасоева следует принять, информация никогда не бывает лишней. Три месяца Тасоев регулярно сообщал о демонтированном оборудовании немецких заводов и о советских судах, на которые оно грузится в порту Бремена. Но 22 апреля он неожиданно потребовал встречи с британским офицером, с которым был на связи. Встреча состоялась вечером 23 апреля в доме американского директора порта Бремен Клема, который с подполковником Тасоевым часто сталкивался по службе и находился с ним в хороших отношениях. Чтобы не привлекать к встрече лишнего внимания, Клем пригласил на ужин Тасоева и проживавшего вместе с ним лейтенанта Белякова, исполнявшего обязанности уполномоченного Управления репараций СВАГ в Бремене. За несколько минут до отъезда к Клему в квартире Тасоева раздался телефонный звонок. Лейтенанта Белякова вызвали в порт для расследования аварии, в результате которой была затоплена часть репарационного оборудования, которое грузили на советский пароход «Сучан». Звонок организовал резидент МИ-6, чтобы встретиться с Тасоевым без свидетеля. Когда подполковник приехал к Клему, тот сказал, что ужин откладывается, так как ему с женой нужно уехать по срочному делу. Тасоев, резидент и его помощник, выполнявший обязанности водителя, остались в доме Клема. Тасоев заявил, что его нужно немедленно переправить в Лондон, так как от знакомого сотрудника Смерша ему стало известно, что принято решение о его аресте и отправке в Москву. Все попытки резидента успокоить подполковника и уговорить его не торопиться с решением оказались безуспешными. Ему ничего не оставалось, как посадить Тасоева в машину и вывезти в британскую оккупационную зону. Там его поместили в одиночную камеру в лагере для перемещенных лиц и оставили под охраной. В тот же вечер резидент связался с Лондоном и доложил о сложившемся положении.

В Бленхеймском дворце его доклад восприняли с неудовольствием. Ситуация с подполковником Тасоевым была очень некстати. Русские никак не отреагировали на побег подполковника Токаева. Исчезновение из Бремена еще одного подполковника они не смогут замолчать. Лейтенант Беляков знает, что Тасоев уехал к Клему и исчез из его дома. Заявят, скорее всего, что Тасоев был похищен западными спецслужбами, и потребуют его немедленного освобождения. В качестве ответной меры даже могут задержать американского или британского офицера и обвинить его в шпионаже. Поднимется шум, совершенно не нужный МИ-5. Было бы лучше всего, если бы подполковник Тасоев отказался от своего намерения и отложил свой уход на Запад до более благоприятного момента. С момента его исчезновения прошло совсем немного времени, всего день отлучки можно легко объяснить чисто бытовыми обстоятельствами – выпил лишнего, загулял с приятелями или с женщиной. Получит выговор, этим и кончится.

Решать нужно было очень быстро. Энтони Браун вызвал майора Хопкинса и приказал ему вылететь с Токаевым в Берлин.

– Почему с Токаевым? – не понял Хопкинс.

– Он осетин. И Тасоев осетин. Они лучше поймут друг друга.

О предыстории их полета майор Хопкинс, опуская лишние подробности, рассказал своему спутнику.

– Что от меня требуется? – спросил Токаев.

– Поговорить с соотечественником. Постараться убедить его не торопиться с побегом.

– А если не получится?

– Плохо. Тогда будем думать, что делать.

«Оксфорд» приземлился на базе британских ВВС недалеко от Берлина. Резидент МИ-6 ждал их с машиной. Через полтора часа они въехали на территорию лагеря для перемещенных лиц. Пока охранник гремел замками, отпирая камеру, майор Хопкинс придержал подполковника Токаева за плечо.

– Будьте убедительны, Григорий. От этого разговора зависит моя карьера. Вы же не хотите ее испортить?

– Не хочу, Джордж. Сделаю все, что смогу. В камере есть микрофоны?

– Нет.

– Значит, я смогу говорить свободно.

13

Гвардии подполковник Тасоев оказался невысоким человеком лет сорока с нервным лицом, с редеющими волосами с проседью и большими залысинами. Неизвестно, кого он ожидал увидеть, когда услышал лязг запоров, но при виде советского офицера в мундире с погонами подполковника испуганно вскочил с узкой железной кровати и вжался в угол камеры.

– Цай, да бон хорз, амбастаг![3] – произнес Токаев.

Тасоев с недоумением на него посмотрел.

– Не понимаю.

– Не понимаешь? А мне сказали, что ты осетин.

– Я грузинский осетин, родился в Южной Осетии, в младенчестве меня перевезли в Тифлис. По-грузински говорю, по-осетински не понимаю.