Русь в IX и X веках - Владимир Анатольевич Паршин

Украинский археолог А.В. Комар [67] пишет, что позже, в первой половине Х в., реальная военная угроза Киеву больше не повторялась, что привело к постепенному упадку Старокиевской крепости. Поскольку археолог пишет, что реальная военная угроза Киеву больше не повторялась, это может означать, что в начале века некая угроза все же была. Вероятность ее события оценим с помощью данных по кладам в X в. Действительно, первый клад куфических монет был обнаружен в Киеве (близ Пустынно-Никольского монастыря — Печерский р-н) с младшей монетой — 905–906 г. Второй найденный одиночный дирхем датируется — 906–907 г. Это может говорить о том, что в указанный период (910–915 гг.) могли быть какие-то события, заставившие владельца спрятать эти монеты. По всей видимости, это был период прибытия новой волны переселенцев, причем вооруженных. И это прибытие проходило достаточно агрессивно, т. к. городище Монастырек и поселение Стайки погибают в 1-ой четверти X века. В Монастырьке, как пишет А.В. Комар [62], было население древлянское. Более того, согласно тому же автору, к древлянской (житомирской) группе культуры Луки-Райковецкой с оговорками тяготеют и поселения второй половины IX — начала X в. на плато Киева. Значит захват Киевских гор и гибель поселения Монастырек не только могли, но и должны была вызвать конфликт между прибывшими и княжеством древлян (в летописях якобы усмирение древлян Игорем в 914 г.). Относительно датировки на основе монет, М.К. Каргер отмечал, что дата монеты не может совпадать со временем захоронения. Именно по этой причине указан интервал (910–915) гг.

Кем могли быть эти новые вооруженные переселенцы? Ответ снова может дать археология. Большую часть погребений, относящуюся к началу X в, в Киеве и Среднем Поднепровье составляют по данным археологов [170] — …погребения, где тело покойного было помещено в могильную яму головой на запад. Именно они по характеру и деталям погребальной обрядности имеют прямые аналогии в соответствующих памятниках на территории Великой Моравии — сотни погребений IX–X вв. в Старом Месте, Микульчицах, Поганьском, Скалице, Старом Коуржеме и других местах Чехии, Моравии, Словакии …. Далее С.С. Ширинский пишет, что особенно погребения знати имеют прямые аналогии, свидетельствующие об этнокультурном родстве правящей элиты Киева и карпатских русинов. Подлинной копией наиболее пышных срубных погребений Среднего Поднепровья являются известные погребения Колинок и Желенок. Такое же утверждает А.Г. Кузьмин, ссылаясь на Б. Достал [86]. Т. е. вновь прибывших было довольно много. Они расселились на большой территории, которая характеризуется появлением дружинных курганов. Самые ранние дружинные курганы датируются первой четвертью X в. Причину появления богатых погребений предлагает А.Г. Кузьмин [87]. Он считает, что возникновение государства само по себе должно было оказать влияние на ритуал погребения знати, должно было способствовать ее стремлению выделиться на общем фоне. Уже поэтому возможно было заимствование элементов ритуала у знати других земель… Шинаков Е.А. [169] пишет, что гипотеза моравского следа представляется чрезвычайно уместной и плодотворной, так как позволяет дать весьма обоснованные и правдоподобные объяснения появлению многочисленных находок предметов, имеющих явное отношение к среднему Подунавью и Великой Моравии в качестве его составной части, как в захоронениях, так и среди обычных предметов быта многочисленных поселений Древней Руси IX–X веков. Находки в Гнездово литейной формочки из кремнистого камня для изготовления колец нитранского типа свидетельствуют о миграции в Верхнее Поднепровье населения из моравских земель. Интересен комментарий Майорова А.А. [93] относительно моравских связей и с Верхнеокским регионом. Он считает, что жители Великой Моравии различных социальных страт составили ощутимую часть в обнаруживаемом в начале-середине X в. потоке славянских переселенцев, внезапно появившихся на Русской равнине и имевших иные бытовые и хозяйственные привычки в сравнении с прежним населением. Именно совокупность и хронологическая синхронность подобных признаков позволяет предположить, что причиной подобных событий вполне мог стать приход носителей новых традиций, в том числе, из Моравии… Попытка обнаружить ближайшую залесённую и плотно населённую местность, имеющую явные признаки сложной социальной организации, приводит к закарпатским славянским государственным образованиям, то есть, по сути, к Великой Моравии и близлежащим славянским обществам.

Гипотеза интересная, но слово за антропологами. Согласно исследованиям Т.А. Рудич [124], поляне антропологически несколько отличны от северо-западных соседей (древлян) и северо-восточных (северян). От первых отличаются более узким лицом, от вторых — более широкой головой, т. е. на стыке долихо- [узкое лицо] и мезоцефалии [умеренно широкая и умеренно длинная голова]. Но схожи прежде всего, с группами Словакии…Чехии, т. е. жителями Великой Моравии. Рудич Т.А. отмечает — Как правило, мужские группы лучше отражают миграционные потоки, а женские — автохтонные линии.

Как звали правящую верхушку пришедших можно только догадываться. Это могли быть князья с именами и Олег, и Игорь, и другими. При этом археологи отмечают, что ранее 2-ой четверти Х в. следов пребывания скандинавов в Киеве не фиксируется. Что особенно заметно, здесь появились люди, имеющие представление о городском строительстве, управлении и имеющие возможности (силу, власть и средства), чтобы строить. Чем могло привлечь пришельцев городище Киоава? По оценке археологов, Киевское городище в этот период не имело признаков особого столичного статуса и вся его привлекательность заключалась в более выгодном положение на широтном пути с Востока на Запад, а также в том, что он — находился в нескольких неделях плавания от Византии в весеннее время. С широтным путем еще более-менее понятно — городище Киоава транзитное. Хотя выше по Днепру было более выгодное место — Смоленск — с речными выходами во все стороны света. А чтобы добраться до Византии надо было сначала пройти через земли уличей, пороги и печенегов. Но прежде всего необходимо было обезопасить тыл и только после этого пытаться оседлать путь по Днепру.

Самые ранние записи показывают, что первым киевским князем все-таки был Игорь. Монах Иаков в панегирике 1040-х годов (Памяти и похвале князю русскому Владимиру) — И написал, как благодать божия просветила сердце князя русского Владимира, сына Святослава, внука Игорева… Митрополит Киевский Иларион (990 — 1055 гг.) в Слове о законе и благодати — Похвалимъ же и мы, … великааго кагана нашеа земли Володимера, вънука старааго Игоря… Заметим, никакого Олега. Соблазнительна версия вероятного прибытия Игоря из южного региона. Беззаконов С.С. [12] отмечает, что как бы не был велик соблазн вывести предков князя Игоря из Причерноморья или Подонья, доказать это на имеющихся археологических материалах и письменных источниках невозможно. Такой была ситуация в предместьях Киевского городища в начале Х в.

Летописные поляне, северяне, радимичи, вятичи в тот период (по летописям) были данниками хазарского каганата. В IX в. дань с них для хазар собирали мадьяры, которых вытеснили печенеги, а с уходом мадьяр задача сбора дани легла на местных правителей. Сама