Мозес - Ярослав Игоревич Жирков

него. Настолько человечек был крохотный, что помещался в паре отцовских ладоней.

Родители часто повторяли незнакомое слово – Йозеф. «Наверное, он Йозеф, как я Мозес» – бессловесно подумал он.

Темная сторона любви овладела сердцем старшего сына. Он еще не знал, как это называется, но чувство, запомнит навсегда и не раз в жизни еще с ним столкнется. Позже узнает, что имя ему – ревность. Мама обнажила грудь и прижала к ней младенца. Он жадно присосался и, причмокивая, принялся за дело. Пораженный Мозес с завистью глядел на них. Взрослые что-то сказали и все вместе засмеялись. Няня передала старшего в руку матери, и она приложила его ко второй груди. Мозес ощутил вкус молока, куда приятнее, чем у кормящей няни. Но торжество трапезы омрачил вид конкурента, посасывающего грудь напротив. За короткую жизнь, Мозес не научился делиться, и маленького человека воспринял не иначе, как соперника. Он покусился на самое ценное и даже молоко от того казалось горче. Мозес сосал, не отрывая взгляд от Йозефа. Это мгновение глубоким отпечатком тяжелой литеры осталось в потаенных уголках бессознательного.

За окном протяжно завыл ветер. Йозеф широко раскрыл глаза и оторвался от груди. Такое он слышал впервые, и не понимая, что происходит, разрыдался. Мозес с чувством превосходства посмотрел на него. Он уже давно не боялся ветра. Папа забрал Йозефа на руки утешить, а Мозес самодовольно продолжил поздний ужин.

***

В доме зажглись разноцветные электрические лампы. Такое обилие красок дети еще не видели. Те, кто уже умел ходить, тянули ручонки в надежде прикоснуться к еще одной тайне бытия. Но даже самому старшему не хватало роста, и после отчаянных попыток, усаживался обратно на пол изучать затейливые узоры на ковре, забыв о далеких лампах над головой.

Входная дверь распахнулась, и в дом ворвался порыв ветра и снега. Вошел мужчина с зеленым деревом под мышкой и все, почему-то радостно захлопали. Взрослых было много, и каждая пара пришла с ребенком. Мужчина внес дерево и установил в центр комнаты. Все принялись украшать казненное растение безделушками, а кто-то вешал бумажки с картинками, на которых дети весь вечер рисовали – то были старые бумажные марки, потерявшие всякую ценность. Лысый гость с рыжей бородкой запел, и все подхватили незатейливый мотив. Дети ощутили себя словно в церкви.

Это было первое рождество братьев. После церковной службы в их доме собралось много народа – взрослых и детей. Гости умилялись и все твердили, как похожи братья, ведь не все знали, что Мозес не родной ребенок, а потому искали сходства между двумя совершенно чужими людьми. «А у старшенького твой нос и губы» – говорили они и мать, каждый раз смущалась, после такого заявления не решаясь сказать правду.

Мозес с восхищением смотрел на рождественские атрибуты и показывал на все незнакомое пальцем. А хоровое пение захмелевших взрослых вызывало чувство благоговения перед энергией толпы.

Йозеф, пока еще не крещенный и не одаренный духом рождества непонимающе озирался по сторонам. К чему все эти песнопения и танцы вокруг наряженного дерева – было для него загадкой. Позже его крестят, но понятнее всё равно не станет. А пока, его укладывают спать. Старший брат задержался в гостиной подольше. Его лепет и восхищенный взгляд пленил гостей.

Когда и старшего брата уложили спать, рождественская ночь только начиналась.

2.

Победоносным маршем, под гимн пения птиц и журчание ручьев в город вошла весна. Жизнь пробуждалась, почуяв тепло. Стали выползать пауки и мухи, просыпаться жуки. Мир был удивительным откровением для тех, чья жизнь столкнулась с весной впервые. Для кого времена года еще не превратились в бесконечный круг банальностей, но каждый новый месяц, был словно полетом на далёкую, незнакомую планету.

Братьев Мердеров вывели на прогулку. Мозес уже умел уверенно сидеть и под чутким наблюдением матери копошился в траве перед домом. Она сидела в прутовом кресле посреди расцветающего сада и покачивала в руках окрепшего за зиму Йозефа. Он глядел в голубое небо, не понимая, для чего оно нужно, такое большое и величественное, если на него всё равно мало кто смотрит. Ему нравилась солнечная погода, всё становилось ярким, блестящим, можно было всё хорошенько рассмотреть. Йозеф бросил взгляд на причину искрящегося дня и ласкающую кожу тепла. Было больно. На какое-то время мир исчез за белыми пятнами, словно его накрыли простыней. Казалось, никогда уже не вернется всё то немногое, к чему он успел привыкнуть – лица родных, узоры на ковре в гостиной, глубокое синее небо. С грустью, он уже готов был принять свою судьбу. Но пятна стали исчезать. Небо опять засияло синевой, а мама с удивлением склонилась над ребенком и смотрела в пораженные глаза. В тот день Йозеф понял – слишком яркий свет ослепляет.

Родители осознали, что у Мозеса нет дня рождения. Волокита с документами затянулась, но там рано или поздно придется указать дату. Проведя несложные расчеты, мама и папа предположили, что Мозес родился весной. Но когда именно, стало предметом споров. Оба родителя внезапно вспомнили об астрологии и надеялись выбором фиктивной даты рождения повлиять на будущую личность сына. Отец настаивал на Овне, мать – на Тельце. И оперируя загадочными описаниями из странных книг, они почти рассорились на пустом месте. Но кому-то из них вдруг пришла идея.

Мозес как раз закончил изучать спинку божьей коровки, когда к нему подошли родители, держа в руках странную бумажку. На ней было много символов, построенных в клетку. Мама потрясла листом перед ребенком. Мозес потянул навстречу руку и только слегка прикоснулся, как она отдернула лист, прислонив палец к тому месту, куда ткнул ребенок. «Двадцать второе мая – Близнецы» – разочаровано произнесли оба родителя. Мама смяла календарь.

– Не каждому дано выбрать дату своего рождения, – тихо произнесла она. Никто, кроме теплого весеннего ветра её не услышал.

– Решено. Двадцать второго мая день рождения Мозеса, – сказала Селма неожиданно даже для самой себя грубым тоном, не терпящим споров. Удивленный муж кивнул. Мозес пока не знал, что теперь в его жизни есть один день в году, когда окружающие веселятся от того, что кто-то, когда-то родился. Но ему сейчас было не до таких глупостей, ведь он только что нашел настоящий муравейник и палкой собирался измерить глубину тоннелей.

К назначенному дню право на праздник было официально задокументировано: «22 мая 1923 года, Мартин Мердер, город Мюнхен» – значилось в свидетельстве о рождении. Супруги долго спорили, считается ли 1 год за юбилей.

Торжество было назначено в тесном, почти семейном