Джеймс Клавелл - Тай-Пэн

В одно время с тихими, мрачными похоронами в Счастливой Долине и черным траурным кортежем, тронувшимся по Куинз Роуд к кладбищу, по узким кривым улочкам Тай Пинь Шана с оглушительным шумом двигалась похоронная процессия китайцев в белых одеждах: плач, стенания, горестные вскрикивания, разрывание на себе белоснежных одеяний под неумолчный грохот барабанов возвещали богам о великой утрате, понесенной «Благородным Домом».

И население Тай Пинь Шана было должным образом поражено невиданной для варвара цивилизованностью Тай-Пэна и величием его торгового дома. Огромное лицо, которое приобрел в этот день Тай-Пэн, еще больше подняло престиж Гордона Чена, ибо никто из обитателей холма не мог предположить, что его отец столь достойно почтит их богов и их обычаи. Не то чтобы Гордон Чен особенно нуждался в поднятии своего престижа. Разве не был он уже самым крупным землевладельцем на Гонконге, и разве щупальца его бизнеса не протянулись во все стороны? Разве не ему принадлежало большинство зданий? И бизнес носильщиков паланкинов? И три прачечных? Четырнадцать рыбацких сампанов? Две аптеки? Шесть ресторанов? Девятнадцать мест для чистки обуви? И портновские лавки, и обувные мастерские, и мастерские, где изготовлялись ножи? И разве не он владел пятьюдесятью одним процентом первой ювелирной лавки, где работали опытные квантунские резчики как по драгоценным камням, так и по дереву?

И, кроме всего этого, он еще и ростовщик. Ай-йа, и какой ростовщик! Невозможно в это поверить, но он настолько богат, что ссужает деньги, соблюдая свой интерес на полтора процента ниже обычного, благодаря чему монополизировал весь бизнес. Ходили слухи, что он состоит в партнерстве с самим Тай-Пэном, и что смерть его дяди-варвара принесет ему теперь новые неисчислимые богатства.

Среди Триад положение Гордона Чена также не нуждалось в укреплении. Они знали, кто он, и подчинялись ему беспрекословно. К тому же Триады в строительном деле и среди грузчиков, среди чистильщиков улиц и ночных собирателей экскрементов, среди рыбаков, поваров и уличных торговцев, прачек, слуг и кули – все они время от времени брали у него взаймы и регулярно платили за жилье, следовательно, и они тоже исполнились глубокой печали, что дядя-варвар их предводителя умер, и с радостью отдали на его похороны дополнительно недельную мзду. Они понимали, что поступают мудро, держа сторону Тай-Пэна Тай Пинь Шана. К тому же им было хорошо известно, что часть этой мзды пойдет на подношение богам – жареные молочные поросята, пирожки, цукаты, вареное мясо без счета, омары, креветки, рыба и крабы целыми сампанами, а также хлеб и горы риса; они знали, что после того, как боги благосклонно взглянут на такое великолепие, подношение будет роздано, и они сами примутся за эту снедь, которой хватит, чтобы досыта накормить самых голодных.

Поэтому все громко стенали вместе с плакальщицами, безмерно наслаждаясь драмой смерти, благословляя свой йосс за то, что они живы и могут скорбеть, есть, любить, зарабатывать деньги, стать в будущем – если позволит йосс – такими же богатыми, как усопший, чтобы обеспечить себе после смерти такое же колоссальное лицо в глазах всех соседей.

Гордон Чен следовал за процессией. Он хранил крайне печальный и торжественный вид, рвал – но с большим достоинством – на себе одежду и громко взывал к богам, повествуя о постигшей его огромной утрате. Сразу следом за ним шел Король нищих, и этим оба приобретали еще большее лицо. И боги благосклонно улыбались.

Когда могилу засыпали сухой, бесплодной землей, Струан проводил Сару к катеру.

– Я заеду на корабль сегодня вечером, – пообещал он.

Не отвечая ему, Сара села на корме и повернулась спиной к острову.

Когда катер отошел от берега, Струан направился к Счастливой Долине.

На дороге толпились нищие и носильщики паланкинов. Но Тай-Пэна они не беспокоили: он продолжил выплату ежемесячной мзды Королю нищих.

Струан увидел Кулума рядом с Тесс в самой середине всего клана Броков. Он подошел к ним и вежливо приподнял шляпу, приветствуя дам. Потом взглянул на Кулума:

– Не хочешь ли немного пройтись со мной?

– Разумеется, – ответил Кулум. Он еще не говорил с отцом после их возвращения на остров, то есть не говорил о важных вещах: например, о том, как смерть дяди Робба повлияет на их планы, или когда можно будет официально объявить о помолвке. Ни для кого уже не было секретом, что на Вампоа при отступлении из Кантона он официально попросил у Брока руки Тесс, и Брок, скрепя сердце, дал свое согласие. Также было известно, что из-за неожиданной трагедии в семье с объявлением о помолвке решили повременить.

Струан вновь приподнял шляпу и отошел, Кулум пристроился с ним рядом.

Они в молчании шли по дороге. Торговцы, видевшие их вместе с Броками, качали головами, заново удивляясь тому, что Брок согласился на этот брак, который, конечно же, был не чем иным, как новой хитростью Струана.

– Доброе утро, Мэри, – произнес Струан, когда к нему подошла Мэри Синклер, сопровождаемая Горацио и Глессингом. Она выглядела утомленной и нездоровой.

– Доброе утро, Тай-Пэн. Не могла бы я навестить вас сегодня днем? – спросила она. – Возможно, вы уделите мне несколько минут вашего времени?

– О да, конечно. Поближе к заходу солнца? У меня дома?

– Благодарю вас. Не могу выразить, как больно мне было услышать о… о вашей утрате.

– Да, – добавил Глессинг. – Ужасный случай. – За последние недели Струан все больше и больше поражал его. Черт побери, любой, кто служил в Королевском флоте, кто был «пороховой мартышкой» у Трафальгара, достоин величайшего уважения, клянусь Богом. Когда Кулум рассказал ему об этом, он немедленно спросил: «На каком корабле?» и был просто шокирован, услышав в ответ: «Не знаю. Я не спрашивал». С тех пор его постоянно мучил вопрос, не служил ли Тай-Пэн вместе с его отцом. При всякой встрече у него чесался язык спросить об этом, но он не мог, потому что Кулум поведал ему обо всем под секретом. – Чертовски жаль, Тай-Пэн.

– Благодарю вас. Как идут дела?

– Прекрасно, благодарю. Работы по горло, можете поверить.

– Наверное, стоило бы подумать о том, чтобы отдать глубоководные штормовые якоря на всех линейных кораблях.

Глессинг тут же насторожился:

– Вы чуете приближение шторма?

– Нет. Но сейчас сезон тайфунов. Иногда они приходят рано, иногда – поздно.

– Благодарю за подсказку. Я распоряжусь, чтобы этим занялись сегодня же. – Чертовски предусмотрительно, отметил про себя Глессинг. Этот человек прекрасно держится, хотя на него обрушилось такое несчастье. И второго такого знающего моряка, как он, еще поискать. Мэри считает его удивительным человеком, а ее мнение много значит, клянусь Создателем. И благодаря ему флот теперь у стен Кантона, черт возьми, всего через несколько дней после того, как эти дьяволы осмелились сжечь поселение. Чтоб у нашего проклятого адмирала глаза лопнули! Какого дьявола? Почему этот чертов идиот не вернет мне мой корабль? Интересно, наберусь ли я смелости попросить Тай-Пэна замолвить за меня словечко. – Вы собираетесь присоединиться к флоту?

– Не знаю. – Струан посмотрел на Горацио; – Когда вы вернулись, дружище?

– Прошлой ночью, Тай-Пэн. Его превосходительство отослал меня назад, чтобы я представлял его на похоронах. Я рад засвидетельствовать вам свое почтение. Я возвращаюсь с отливом.

– Это было очень любезно с его стороны и с вашей. Пожалуйста, передайте ему мою глубокую признательность.

– Он с нетерпением ждет известий о состоянии здоровья его высочества.

– Все не так плохо. Князь сейчас на борту «Китайского Облака». Почему бы вам не нанести ему визит? Мне кажется, бедро у него все-таки повреждено, хотя пока еще слишком рано делать какие-то выводы. До встречи, Мэри. – Он опять приподнял шляпу, и они с Кулумом продолжили свой путь. Струан размышлял о Мэри. Наверное, она хочет рассказать о детях. Надеюсь, с ними все в порядке. Что такое случилось с Горацио и Глессингом? Оба показались мне какими-то скованными и раздраженными.

– Позвольте проводить вас до отеля, мисс Синклер, – говорил между тем Глессинг. – Может быть, вы оба не откажетесь отобедать со мной в доке?

– О, с удовольствием, Джордж, дорогой, – ответила Мэри, – вот только Горацио не сможет к нам присоединиться. – Прежде чем Горацио успел вставить хоть слово, она спокойно добавила: – Мой милый брат сказал мне, что вы официально просили у него моей руки.

Глессинг ошеломленно посмотрел на нее:

– Да… э… да, так и было. Надеюсь… ну-у… кхм… да.

– Я бы хотела теперь же сказать вам, что принимаю ваше предложение.

– Клянусь Юпитером! – Глессинг порывисто схватил ее руку и припал к ней губами. – Как перед Богом, Мэри, клянусь Создателем, разрази меня гром! Я клянусь… – Он повернулся, чтобы поблагодарить Горацио, и вся его радость в тот же миг улетучилась. – Смерть господня, что случилось!