Тума - Захар Прилепин


Тума читать книгу онлайн
Просторы Дикого поля – место, где вчерашний охотник на людей обращается в пленника. Здесь лоб в лоб встречаются противоборствующие племена и враждующие верования. Здесь в одном человеке сливаются воедино крови народов, насмерть противостоящих друг другу.
…Так является на свет тума – русский метис, чьё имя однажды прозвучит во всех пределах земли и станет песней и мифом.
Время действия – XVII век. Место действия – казачий Дон, Россия и её кровоточащие украйны, Крым и Соловецкий монастырь… Среди персонажей – братья Разины Степан, Иван и Фрол и отец их Тимофей, царские бояре и османские беи, будущий патриарх Никон, атаманы Войска Донского, есаулы и казаки: самые яркие люди своей эпохи.
Перед вами книга, где прошлое становится явью: это больше, чем легенда, – это правда. Читатель без труда узнает каждого персонажа как своего близкого и поймёт ту жизнь как свою: здесь описаны наши предки, переживавшие те же самые страсти, что переживаем сегодня мы.
…В этом эпическом, написанном на восьми языках, изумляющего масштаба романе можно запропасть, как в самых любимых книгах юности.
…то множилось горе.
…петух, вскочив на плетень, сам себя не узнавая, тоскливо закукарекал.
Заслышав конский топот, без спешки сгрёб ногой куриные кости, тут же затерявшиеся в золе.
Подобрал свой топор. Легко заскочил в сени ближайшей, едва дымящей избы, и сразу стал на месте: под ногами слишком скрежетали горелые полы.
…трусили, расслышал, три коня.
Ногайцы б никогда так не шли: каждый из них ходил всегда на двух, а чаще на трёх конях – а чего тут было делать одному ногайцу?..
Степан выглянул из-за косяка на дорогу.
…не обманулся: то были земские ярыги, трое, с пиками у стремян, при саблях, при луках.
Красные, стрелецкого покроя, кафтаны с вышитыми на груди, одна слева, другая справа, крупными буквицами «З» и «Я».
Сплюнув горькую слюну, шагнул им навстречу.
Поначалу ярыги и не увидели его.
Разглядев же, все трое, всяк по-своему, дрогнули – один вдруг начал заворачивать коня, другой ошарашенно растаращился, третий, крестившийся при виде очередного мертвяка, забыл донести крест до левого плеча.
Никак не схожий с местным погорельцем, в хорошем кафтане и в сапогах, Степан, чтоб никого не пугать, мягко, не слишком далеко от себя, бросил топор.
– Здорово, служивые! – крикнул.
Ярыги, застыдившись своего страха, как преобразились. Борзо к нему подъехали, перекрыв конями с трёх сторон. Один оголил саблю, и держал на весу, как и вправду собрался рубить.
– Кто таков? – спросил другой, с безгубым, как дырка, ртом.
– Пошто пришёл досюда? – крикнул, перебивая, третий.
– Зато́пчете так, православные… – без вызова сказал Степан, касаясь руками то одного коня, то другого.
– Не тронь! Не тронь! – покрикивали на него.
Чекомас безгубый спрыгнул с коня. Ткнул Степана нагайкой в грудь:
– Ответствуй приказным, откуль тут торчишь.
– Донской казак низовой, годовой обетник, возвращаюсь с монастыря Соловецкого, отпускная при мне.
– Пистоль есть?
– Грамотку-то станете смотреть?
– Украл, поди. Пистоль есть, спросили?
– Нет пистоля.
– Нож есть?
– Ты ж его видишь.
– Дай сюда.
– То мой нож.
– Давай, приказной тебе говорит, оглох? – прикрикнул ярыга с коня.
Степан вынул из ножен свой добрый нож, держа перед собой за самое остриё рукоятью вверх.
Тот, что ругался с коня, выхватил и тут же начал разглядывать.
Даже у коня его глаз косил бесновато.
– С Таврии краденый? – довольно спросил, не сводя с ножа глаз.
– В поиске взят у мёртвого янычара, – ответил Степан без бахвальства.
– Чего он помер-то? – засмеялся ярыжка с ножом. – Старый был?
Второй конный, заглядываясь на нож, тоже засмеялся, и лишь третий, не выпуская нагайки, свободной рукой лапал Степана по груди, по бокам, теребил пояс. Попросил обернуться: спину и зад тоже обстучал.
– Попрыгай, – велел.
– Пошто?
– Попрыгай, велю.
Степан развернулся к нему, покачался с ноги на ногу.
– Мыслишь, я золотишком полон, и оно забренчит? – спросил.
– Помалкивай! – выпучившись, крикнул ярыга, и снова захлопал по степановым бокам. – Тут чего?
– Помалкивать или отвечать? – спросил Степан.
– Тут чего?! – пуще, будто оглохший, заорал ярыга.
– Писаный вид, грамотка отпускная, – словно не слыша его крика, спокойно отвечал Степан. – Станешь смотреть аль нет?
Ярыга недовольно кривился.
– Топор умыкнуть себе хотел? – спросил, отступив и оглядывая Степанов кафтан.
Степан не ответил.
– Куды топор понёс? – повторил, снова срываясь на крик, ярыга.
– О чём так кричишь, служивый? – спросил Степан. – Слышу ж всё… Подобрал на случай, когда б ногаи вернулись.
– Чего ж ты не побил их?
– Не застал.
Безгубый ярыга осклабился, издеваясь.
– Давно тут принюхиваешься? Конь где твой? Кто с тобой?
– Перед вами явился… Вон с той горки, пешим. Един.
– Не брешешь ли? А не с ногаями ли ты зашёл сюда? – ярыга снова ткнул Степана нагайкой в грудь.
– Пошто пихаешься всё время? – спросил Степан, поворачиваясь боком. – Я ж ответствую: обетник, иду с обета, пеший, грамотку поглядишь?
– Сапожный нож есть? – вспомнил ярыга, разглядывая червчатые Степановы сапоги.
– Нет.
– Сымай сапоги.
– Православные, чего ж вы, братцы мои? – от души удивился Степан.
– Никто тебе тут не братец, – ответил ярыга; глаза у него были блёклы, бесстыжи, а тонкий ус над безгубым ртом шевелился, даже когда он молчал. – Про какие поиски плетёшь нам? Гребцом, поди, ходил, в кустах лодки стерёг? Слухай, что глаголю! Я ходил на поиски, ясно? Поболе твоего!
Степан смотрел на ярыгу пристально, как на загадку.
Тем временем и второй из них, тот, что забрал у Степана нож, спрыгнул с коня. Оказался у Степана за спиной:
– Сымай сапоги, велели ж. С нами пойдёшь до тюрьмы. Солёный, давай вязать его…
– За что ж, православные? – изумлённый, дивился Степан, оглядываясь и разводя руки в локтях, чтоб, если тронут, не даться.
– Погубленные лежат вокруг, деточек порешили, а ты копошишься тут, вор! – крикнул ему в самое лицо, раззадоривая себя, безгубый ярыга.
– Я не вор, – ответил Степан, не моргая.
Он слышал своё сердце, которое не торопилось, но, напротив, будто замедлилось.
– Сымай сапоги, вор! – завопил над самым ухом ярыжка, стоящий позади. – Не то порежу!
Тот, что оставался на коне, объезжал Степана, занося саблю для удара.
– Вы ж государевы люди, пошто своеволите? – Степан, переводя взгляд с одного на другого, переступал по кругу. – На то ли вы поставлены?
– Бумагу твою пожжём в огоньке, а тебя тут и зароем, – глухо ответил тот, что на коне.
Степан, наконец, догадался.
– …откупиться от вас, что ль?.. – спросил, простоватясь, всё никак не веря в творящееся с ним.
Все трое разом стихли.
Конный разулыбался:
– Эка бестолочь. А ещё казаком сказывается.
– Верни нож, – Степан оглянулся к стоящему позади него.
– Ещё чего дать? – спросил тот. – Сабельку?
– Верни, для тебя ж.
Ярыга, стоявший напротив Степана, догадавшись, поддержал его:
– Дай. Надобен ему, – и сделал шаг назад.
Приняв возвращённый нож, Степан взрезал подкладку кафтана, нашёл монеты, выхватил, зная вес, две на ощупь. Протянул стоявшему напротив ярыге.
Тот скривился.
Поглядывая в сторону, велел:
– Не суй в руку. Положь вон, в сажу.
Степан, не нагибаясь, кинул.
– Мало, – сказал с некоторым сожалением конный, словно бы и не прося, а дивясь на неурожай.
Степан, ощущая униженье, комом встрявшее посреди дыханья, порыл за подкладкой ещё. Кинул в сажу, попав в прежнее место, ещё одну, потяжелей, монету.
– Ну вот, слава богу… Ступай куда шёл, казаче, – ласково повелел ему конный.
Степан не трогался с места, оглядывая ярыжек.
– Как помолился-то? – спросил конный. – Сказывают: большой монастырь, Соловки-то?
– Что вороны, что вы, – сказал Степан. – Разве что не каркаете.
Ярыги и не подумали осердиться. Молча ждали, чтоб он, наконец, ушёл.
Степан сплюнул и побрёл в сторону далёких дымных столбов.
Рябинка-карлица стояла у