От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин

геологи России Мушкетов, Романовский и Барбот-де-Марни. И.В. Мушкетов, занимавший при генерал-губернаторе Туркестана пост чиновника особых поручений по горной части, совершил сначала ряд отдельных поездок в пределах западного Тянь-Шаня, а затем через Центральный Тянь-Шань проник в Кульджийский край. В дальнейшем Мушкетов участвовал в экспедициях по Памиру, Алаю и к Чатыр-Кулю. Геолог и палеонтолог Г.Д. Романовский проехал по Самаркандской, Сырдарьинской и Семиреченской областям, глубоко и систематически изучив их в геологическом и палеонтологическом отношениях. Н.П. Барбот де Марни проделал серьезную работу по геологическому изучению Амударьинского края. В результате этих экспедиций помимо открытия большого количества залежей различных полезных ископаемых были разрешены вопросы по геологическому строению региона.

Следом за ней состоялись организованные Министерством путей сообщения экспедиция штабс-капитана Быкова для изучения судоходства на Амударье, экспедиция генерал-майора Глуховского по исследованию старых русел реки Амударьи и экспедиция инженера Шульца по изучению береговой черты озера Челкан и Аральского моря. Тогда же экспедиции Каульбарса и Зубова провели обследование дельты Амударьи, а также прошли по всему ее течению от слияния Пянджа и Вахша до Петро-Александровска.

Часть всех этих экспедиций финансировались военным ведомством и генерал-губернатором Туркестана, другие Российским географическим обществом или другими обществами, например Московским обществом любителей естествознания, антропологии и этнографии. Тяжелый, но важный труд российских исследователей не остался без внимания ученой общественности. Ряд участников этих экспедиций были награждены золотыми и серебряными медалями Российского географического общества.

Глава восьмая

Что касается англичан, то они тоже делали свое дело. Кропотливая работа английских агентов-пандитов на Памире была достаточно эффективна и полезна, но «индийские муравьи» умели лишь решать самые простые задачи. Серьезные научные исследования были им не под силу.

Именно поэтому в 1878 году появление на Памире российской научно-разведывательной экспедиции, укомплектованной лучшими учеными, стало для англичан громом среди ясного неба. Руководителем экспедиции был сам Николай Алексеевич Северцов! Ничего подобного противопоставить ему у них просто не было. Разведчикам с таким научным уровнем у них тогда просто не было!

…Сын героя войны 1812 года Николай Северцов родом из Воронежской губернии. В 1847 году блестяще окончил физико-математическое отделение философского факультета Московского университета. Талантливому молодому ученому пророчили профессорскую кафедру в Московском университете, но он, питая интерес к полевой работе, предпочел отправиться в путешествие на Тянь-Шань. Экспедиция на грани жизни и смерти, выполнение научных задач, сопредельных с разведывательной деятельностью, пришлись по душе молодому романтику Северцову и навсегда определили вектор его интересов. Затем в 1857–1858 годах была организована ученая экспедиция на низовья Сырдарьи для исследования киргизских степей, во время которой Северцов едва не погиб.

Отправившись в очередной раз в степь понаблюдать орлов-бородачей, он был внезапно атакован вооруженным отрядом кокандцев. Двое киргизов ускакали в лагерь за помощью, двое казаков бежали в лес, и с ученым остались только ассистент-препаратор и один казак. Схватка была неравной. Раненый препаратор спрятался в колючем кустарнике, а казак сумел прорваться и ускакал.

Из воспоминаний Николая Северцова: «Кокандец ударил меня шашкой по носу и рассек только кожу; второй удар по виску, расколовший скуловую кость, сбил меня с ног – и он стал отсекать мне голову, нанес еще несколько ударов, глубоко разрубил шею, расколол череп… я чувствовал каждый удар, но странно без особой боли».

Спасло ученого возвращение других кокандцев, которые остановили убивавшего Северцова. Разбойникам было выгодно сохранить жизнь русскому пленнику, за которого можно было получить выкуп и избежать мести русских. Плененного Северцова повезли в неблизкую кокандскую крепость Яны-Курган. Удивительно, но, даже будучи тяжелораненным, Северцов замечал встреченных птиц, особенности растительности и почв. Позже, когда у него появилась возможность, он записал все эти наблюдения. За время поездки раны воспалились, надежда на избавление от плена была призрачной, и Северцов ждал избавления в скорой смерти. Ему трижды предлагали сменить христианскую веру на мусульманскую. Но каждый раз Северцов отвечал отказом. При этом ученый продолжал наблюдать и описывать все, что считал достойным внимания.

Тяжело раненный и больной, Северцов месяц провел в плену. Своим освобождением Николай Алексеевич был обязан командующему Сырдарьинской линией генерал-майору Александру Данзасу, который снарядил для спасения ученого отряд в три сотни солдат с двумя орудиями. Испугавшись возмездия, кокандцы отпустили Северцова даже без выкупа. Так как Северцов из-за ран не мог держаться в седле, ему предоставили единственную в Туркестане русскую телегу. По дороге ученый часто впадал в забытье от потери крови.

Однако, залечив раны, Северцов предпринял ряд новых экспедиций по Туркестанскому краю. Вначале он отправился вверх по Сырдарье и в Голодную степь, исследовал ряд озер и затем возвратился к берегам Аральского моря, где продолжил свои орнитологические и геологические исследования…

* * *

После возвращения в Петербург имя Северцова стало широко известно не только в России, но и в Англии, тогда же в Лондонском географическом обществе на русского ученого завели особую карточку как на потенциально опасного противника.

Сам Северцов был человеком весьма оригинальным. Его внешность и манеры с первого взгляда поражали окружающих. Многочисленные рубцы на лице от ран придавали брутальность. Голову Северцов держал всегда вниз, смотря на собеседников поверх очков. Славился своей необычайной рассеянностью. Ходил, приподняв плечи и боком. Говорил Северцов всегда громко и отрывисто, вставляя в речь азиатские словечки и присущие только ему выражения. Рассказывал при этом он очень увлекательно, память и эрудиция у Северцова были феноменальные. Очень много читал, причем самые разные книги. К людям Северцов был неизменно добр и благожелателен, стремясь всегда помочь и родным, и знакомым. А в трудную минуту умел найти нужные слова, чтобы утешить и ободрить. В молодости Николай Алексеевич был очень застенчив, но с годами стал более уверенным в себе, хотя на всю жизнь сохранил излишнюю впечатлительность и нервность. Он обожал строить всевозможные научные теории, легко увлекался, но в то же время был необыкновенно строг к себе в плане публикации материалов. Проходило немало времени, прежде чем он решал, что замысел его созрел настолько, что может сделаться предметом всеобщего достояния.

Северцов дружил с Тарасом Шевченко и знаменитым исследователем Карлом Бэром, с генерал-губернатором Кауфманом и великим Гумбольдтом, с поэтами Майковым и Полонским.

По складу ума и призванию Северцов, безусловно, был классическим ученым. Однако место и характер его научных изысканий заставили Северцова стать одной из знаковых фигур в Большой Игре.

* * *

В 1864 году Северцов вместе с генералом Черняевым направился на завоевание кокандских владений между Сырдарьей и Алатау. При Черняеве Северцов выполнял самые разнообразные поручения, в том числе текущую географическую съемку местности и составление ее