День начинается - Алексей Тимофеевич Черкасов

после ее гудка тенором прозвенел голос Пятой буровой, затем Девятнадцатой-бис, потом откликнулись мощным сопрано механические мастерские… И тут, переплетаясь друг с другом, запели все буровые увертюру начинающегося дня!..

И в то же утро от причалов города на Енисее отвалил быстроходный теплоход геологоуправления. Весь он был какой-то собранный и уютный. На его буксире гуськом шли желтые баржи. Нос парохода был высоко поднят над водою, как у ледокола. Большие иллюминаторы тянулись вдоль корпуса – от носа до кормы. Надстройка, как у пассажирских пароходов, была белая, и все окна и двери плотно задраивались. Капитанский мостик, полуспиралью опоясанный желтой обшивкой, напоминал башню крейсера.

Теплоход медленно разворачивал баржи вниз по течению. Он уходил в последний рейс на север. Река кипела, плескалась, бурлила. Мимо теплохода скользили глиссеры, проплывали, отплевываясь гарью и дымом, газоходы. С шумом проносились моторные катера… Из порта доносился гул, скрежет якорных цепей, подъемных лебедок, пыхтение пароходов на причалах.

На борту теплохода толпились геологи – молодые, незнакомые лица!.. Невдалеке от них, прислонившись к опалубке, стоял Григорий Муравьев. Все такой же широкоплечий, сильный человек. И только морщины под глазами и на лбу да вертикальная складка между бровями говорили о пережитом. Густые черные усы придавали его лицу строгое выражение. Григорий смотрел на берег в бинокль. Варвара махала ему рукою и что-то кричала, но он не слышал. Он видел только ее руку, черную голову… Рядом с нею был сын Федя и тоже махал рукою. Подле них стояла высокая, в черном пальто и черной шали, Фекла Макаровна.

– Сына береги!.. Сына! Тут – холод! Стужа! – приложив ладони раструбом, крикнул на берег Григорий.

– До свидания! До свидания!.. – ответила Варвара и, склонившись, взяла сына на руки.

Но вот первая баржа заслонила собой теплоход. Потом выступила вторая, третья… И весь караван отошел от берега. Теперь Варвара видела только бурую корму последней баржи, но все еще смотрела вниз по течению.

– Мама, что ты все смотришь и смотришь, а я ничего не вижу? Где папа? Где якорь? Он еще в воде? – торопливо, скороговоркой, спросил резвый, краснощекий, в черной бекеше крепыш. – Где якорь?

– Якорь поднят, Федя, – ответила Варвара, не взглянув на сына. Она все еще смотрела на удаляющийся караван.

– Поднят? А я и не видел. Ты сама все смотришь! И якорь видела, а я нет. С папой лучше. Вот я буду геологом и буду все смотреть сам.

Фекла Макаровна увела Федю к дебаркадеру показывать якорь. Варвара осталась на бровке крутого яра и все еще смотрела на вздымающиеся воды Енисея.

Она думала о Григории. Он уехал разведывать новые месторождения…