Далекий край. Первое открытие - Николай Павлович Задорнов

куда! – отвечал Козлов. – Дурак!

– Капитан сулит, если послужим, хорошо сделаем описи, каждый может на новых местах поселиться, будет дано позволение выписать семью, – говорил Веревкин.

– Я смотрел на карте, где там Амур, – сказал Шестаков.

– Ну и?..

– Примерно, как Николаев…

– Задумано дело и желают его совершить, – сказал Конев.

Все уже знали, что судно везет груз, идет в Камчатку, но не это главное. Потом пойдет на описи. И это пока секрет. Как всякая неизвестность, предстоящее исследование неописанных рек и побережий казалось привлекательным для всех этих сильных и молодых людей. Возможны схватки, стрельба, – значит, и награды.

Харчи пока хороши. Ничего не скажешь, дают свежее и чарку. Капитан не зверь, офицеров очень много взято зачем-то… Еще неизвестно, какие они окажутся. К чему так много офицеров? Капитан, старший лейтенант, еще лейтенант и еще двое мичманов. Старший и младший штурманы – оба русские, и юнкер – переводчик. Знает все языки.

– Не все ли равно, где плавать, – со вздохом говорит Конев. – Море есть море, везде одинаковое. Великий князь, ученые адмиралы – все приезжали провожать…

– Где будет опись? – спрашивает Лауристан.

– Еще годы пройдут… – отвечает Козлов. – Это, может, пустые разговоры.

Всем хочется видеть неоткрытую таинственную землю.

– Капитан вспыльчивый, но хороший, – говорит Козлов.

– Василий Алексеич, а вы бывали в Англии? – спросил Алеха.

– Как же!

– Куда же они людей, которых сманивают?

– Ты смотри не думай об этом, – строго сказал Яковлев. – Мы говорим всякое, это только слова. А если поддаться, то это будет государственная измена. За это казнь, шпицрутены. Куда бы ни бежал, наши потребуют, их полиция разыщет и выдаст. Ты должен это помнить, ты молодой… Имей преданность государю, отчизне. Бог с тобой, иди спи. Мы шутили…

Алеха хорошо переносит качку, как бывалый матрос. Тревожит его не качка, а этот огромный мир, о существовании которого он даже не знал до сих пор. Он входит в этот мир на корабле, слышит всякие разговоры, и все время новые. Воображение его так ясно представляет все, о чем говорят старшие матросы.

Его вахте надо подыматься. А он так и не спал, заслушался. А если задремлешь наверху, опять хлестнет боцман. Капитан драться не велит, так он, собака, цепочкой от дудки, так больно…

Глава тридцать пятая

Английский канал

– Мы уже в Английском канале[113], – сказал ночью Петр Васильевич.

Всюду виднелись судовые огоньки, но ни береговых, ни маячных еще нет. С рассветом на поверхности моря стало видно множество парусов, словно новая армада двигалась со всего света к берегам Британии или целые флоты делали тут маневры. Вдалеке эта масса парусов густела, местами сливаясь, словно на море раскинулся сплошной полотняный город.

Но никаких маневров не было. Происходило обычное в этих водах движение. Рыбаки ловили рыбу, большие и малые купцы шли в канал и из канала в порты. Пароход разрисовал на небе черные каракули, которые грязной аркой протянулись над всем этим множеством парусов. В трубу можно было видеть лоцманские ботики.

– Не взять ли нам лоцмана, Геннадий Иванович? – спросил старший лейтенант.

– У Галоперского маяка возьмем! – рассеянно ответил капитан.

Петр Васильевич подумал, что глупо не брать лоцмана, когда оказались совсем не там, где предполагали. Хронометры как следует не проверены.

Была у Геннадия Ивановича вот такая манера: стоит-стоит и вдруг отрежет что-нибудь, не подумавши.

«Есть все же что-то тяжелое в его характере и какая-то временами порывистость, резкость. Матросы в Саутгемптоне собираются сходить на станцию и посмотреть паровоз. А их, может быть, и на берег не пустим!»

– Ну как? – снова появился на юте капитан.

– Ветер начал стихать, Геннадий Иванович…

– Галопера не увидим сегодня, – с досадой пробормотал капитан, – кажется, напрасно не взяли лоцмана, – вдруг добавил он и вздохнул.

Как показалось Казакевичу, все это с упреком, словно не сам виноват.

– Верно, маяка не увидим…

Вся масса судов приостанавливалась. Вдали идет, не убирая парусов, только один пароходофрегат, оставляя за собой одно за другим заштилевшие корабли.

– Каков! – восхищенно воскликнул капитан. Он посмотрел на ростры, на свой десятивесельный баркас, представляя себе, как он пойдет с паровой машиной, с архимедовым винтом. Так же вот, при всеобщем стоянии, повсюду, без всяких галсов и без мук для людей.

Близость Англии и вид этого морского движения настраивали мысли на новый лад. Чувствовалась жизнь современного мира, в котором все движется. Даже революции не могли приостановить коммерческого движения.

Офицеры собрались в кают-компании. Все ждали Англии, а ее не было. Море зашумело, заполнились паруса. Ветром снесло мглу в глубокой дали моря, и вдруг на траверзе виден стал синий силуэт города, отчетливо торчал маяк и главы церквей.

– Берег!

– Что это за место?

– Это не Галопер, господа!

– Где мы? – спрашивали старшего штурмана.

– Ярмут, господа! – отвечал капитан.

– Да, это Ярмут! – сказал Халезов.

– Вот тебе и на! Ярмут, а не Галопер!

– Наши хронометры неверны! – сказал Казакевич.

– Хронометры придется отдать в Портсмуте на выверку, Геннадий Иванович, – заметил старший штурман.

На юте заговорили, что высоту брали при мутном солнце, в таком случае неизбежны ошибки при счислении, кроме того – тут сильное течение из рек Голландии.

Халезов брал пеленги.

– Ужасная разница! – заметил Казакевич.

– Наша долгота ошибочна… полагались на счисление!

«Я прав был тысячу раз, – думал старший лейтенант. – Лоцманы проходили под носом, сами просились, а мы… И это при нехватке времени…»

Еще можно было различать суда. Выкинули флаг. Подошел ботик. Лоцман поднялся на судно.

– Нет-нет… В Портсмут не берусь! Только в Лондон! – ответил он.

Ночью подошли к Галоперскому маяку и дали выстрел, требуя лоцмана. Ветер прижимал корабль к берегу.

– Нет лоцмана! – кричали с маяка в рупор.

– Совсем близок маяк! Опасное соседство! – сказал Казакевич.

Ночью шли вдоль берега, требуя время от времени лоцмана. Наконец на рассвете увидели катер, идущий прямо к судну под лоцманским флагом. Гребцы что было сил налегали на весла, и суденышко легко перебиралось через волны.

– Смотрите, ребята, славно шестеро Джеков управляются в свежий ветер, – сказал матросам Казакевич, проходя на бак по борту.

Петр Васильевич сегодня в отличном настроении. Тихонько напевал себе под нос, шутил и заговаривал с матросами.

Но временами, особенно в каюте, когда один, он очень грустил. Думал сегодня, что вот оставил брату шубу, да почему-то не сказал, что дарит ее, – глупо получилось. Загадывал, что если будет жив и здоров, то привезет сестре на шубу чернобурок из Сибири, сам обзаведется там шубой, а о старой уж теперь из Портсмута напишет брату.

На палубе появились бородатые англичане в синих куртках.

– В Портсмут!

– О! В Портсмут… Можно!

– Есть ли патент?

Молодой англичанин переглянулся с товарищем. Тот постарше и посуше, лицо у него пошире и борода пожестче.

– Мы – рыбаки, но можем взяться вас довести…

– Сколько же до Портсмута?

Условились о цене.

– Лоцманского флага не спускать, – велел капитан.

«Вот еще новость», – подумал Казакевич и спросил:

– Что же будем делать, как другой подойдет?

– Иного выхода нет… Будь лоцман на Галопере, не пришлось бы брать рыбака.

Один из бородачей остался. Шлюпка ушла в море.

Не прошло часу, как завиднелась гичка с лоцманским флагом. Опять шесть гребцов гребут отважно, гичка с силой пронзает волны, догоняя транспорт.

Бородатый рыбак стал уверять, что это тоже рыбаки.

Капитан молчал.

На палубу поднялся пожилой плечистый человек, тоже в синей куртке. У него выцветшие брови, голубые глаза и прокуренные губы, как два желтых рубца. Поздоровался с капитаном, снял шляпу.

– В Портсмут вам?

– Да.

– Очень хорошо. Пожалуйста, капитан.

– Он тоже рыбак! – возмущенно сказал бородатый.

Приехавший лоцман только сейчас разобрал, что здесь находится его согражданин.

– Как вы сказали? – обратился он к бородатому, и глаза его стали меняться.

– Он рыбак, капитан! Такой же, как мы! – грубо показывая рукой на грудь соперника, говорил бородатый. – Потребуйте от него удостоверение.

– Я коронный лоцман.

– Покажите, покажите!

– Как вы смеете так говорить!

– Да-да… У вас нет!

– Ступайте отсюда вон! – вдруг закричал коронный лоцман. – Вот тебе мой патент, – показал он кулак.

– Ах, так вы…

– Какой вам патент! Сходите