Грустное начало попаданства - Михаил Леккор

Ежов, — юридическими положениями ушедшей империи никто и не интересуется. Мертвое пусть окажется у мертвых. А вот политическое твое положение другое дело. И у нас и заграницей. Здесь ты снова на коне, дееспособный великий князь. Вон газетенка белой эмиграции уже в этом году, разбираясь в династических вопросах семьи Романовых, выделила отдельную ветку сына Константина Николаевича небезызвестного Николая Константиновича. И это не случайно. Проредили мы хорошо Романовых в Гражданскую войну и даже очень. И ведь если сам Николай и даже сыновья его в большинстве уже умерли, то вот внуки, например, ты, еще, кажется, пока живы.

Говоря это, Николай Иванович так нехорошо усмехнулся, что у Сергея заметно похолодели руки. Главное в этой ежовской фразе было слово ПОКА и, судя по всему, нарком уже решил, что жизнь у него будет короткая.

— Не беспокойся, — великодушно успокоил его нарком, видя, как побледнело лицо у зека, — если по персональной личности, то ты должен быть расстрелян еще этой ночью. И все по закону и по большевистской морали. Но вот из государственной политики приходится констатировать, что ты, между прочим, входишь в десятку претендентов на российский престол. Та же статейка указывает, что внуки Николая Константиновичи, если они еще живы, конечно, стоят на шестом — восьмом. Это притом, что в эмиграции совсем не знают положения романовским отродьем, хе-хе.

Нарком НКВД, по сути, его ненароком обругал, но попаданец Сергей даже не поморщился. Для конца 1930-х годов великий князь и большевики — это заклятые враги и от этого никуда не денешься. А как относятся к врагам, не конкретным, а вообще, известно.

— Так вот, Сергей Александрович, с учетом всех изменений ты теперь прямой потомок императора в некогда разросшейся, а теперь вновь резко уменьшившейся семьи Николая I. И я тебя хочу прямо тебя спросить в условиях крупной политической игры в Европе, как минимум, — на чьей ты стороне?

Попаданец уже понимал, что такой вопрос рано или поздно появится и тогда уточнится причина непонятного милосердия власти. И от его ответа, собственно зависит, куда он пойдет — домой и, быть может, хотя бы домой. А что же он?

С одной стороны, с точки сталинского наркома, Сергей Александрович немного условный великий князь и уж безусловный враг Советской власти, чьи многочисленные родственники ею уже расстреляны, а несметные богатства награблены.

С другой стороны, он советский гражданин. Все это великокняжеские цацки для него теоретическая дурь, а подростковое сознание, хотя бы опять условно, хорошо прочищено господствующей идеологией.

Но ведь была еще третья сторона, о которой Ежов и даже великий и мудрый Сталин не то что не знают, а даже не догадываются — точка зрения российского гражданина XXIвека. А он прекрасно понимает, что все в жизни рано или поздно заканчивается и изменяется. Но что-то вдруг, а что-то медленно.

И уже в XXI веке сталинский большевистский и белый лагеря исчезнут и в чем-то даже перемешаются, по крайней мере, для современников нового века, а вот противостояние Запада и Востока все же останется. И вот ты, конкретный попаданец Сергей Логинович Романов, будешь с кем? Ну уж не блудливыми либеросами, мятущимися к Западу!

— Николай Иванович! — твердо и почти искренне ответил он, — как гражданин страны Советов я, безусловно, буду на стороне СССР!

Ежов немного помолчал, немного недовольный и попаданец даже знал в чем. Для Сталинской эпохи, а это все-таки сталинский режим, чтобы мы не говорили, обычным была клятва Вождем и Учителем И.В. Сталиным. Надо быть преданным не Родине, а И.В. Сталину. Ну или Сталинской Родине на крайний случай.

Но ведь он же великий князь Романов! Может ли он искренне клясться своим, по сути, главным идеологическим врагом? И самое главное, как сам И.В. Сталин отнесется к этому, когда великие князья примазываются к великому и чистому делу строительству коммунизма?

Неплохо зная Хозяина, он понимал, как тот ответит.

— Конечно, это прекрасно, что к нам уже переходят великие князья, — медленно скажет он своим голосом с легким кавказским акцентом, — это еще раз говорит, что дело наше правое и оно побеждает. Пусть. Но зачем же их подпускать так близко, а? Плохо!

Николай Иванович знал, что к концу 1930-х годов монархическая идея в России почти исчезла, а уж сторонников Романовых совсем нет. И Хозяин этих Романовых совсем не боится, ни в России, ни заграницей. В любом случае сторонники своих бывших — троцкисты, бухаринцы и, втихомолку, умеренные сталинисты — заметно для Вождя опаснее.

А потому, можно выпустить нашего великого князя вкупе с белогвардейской газетенкой, а там и можно посмотреть. Все равно, только Хозяин будет решать — это нарком НКВД генеральный комиссар госбезопасности Н.И. Ежов знал твердо.

— Ладно, попей еще чай, — великодушно разрешил он попользоваться казенными харчами, — полчаса у меня есть, поболтаем. Костя, поменяй нам чайник, в этом кипяток уже остыл, — приказал он человеку, видя, что Сергей решил воспользоваться разрешением и выпить еще один стакан чая, — когда я еще буду угощать великого князя.

Последняя фраза прозвучала очень уж угрожающе и Сергей никак не реагировал. Пускай, мне с ним детей не крестить. И лучше бы совсем не увидеться, тьфу! А вот чаю с лимоном когда еще попью? С учетом того, что меня еще могут в эту ночь расстрелять, никогда.

А чай хорош, это даже не магазинный в XXI веке. С таким и с лимоном хоть ведро выпей. А с дагестанским домашним сыром вполне и второе можно

Ежов, глядя, как его собеседник вкусно пьет чай и опять без закуски — кусочек сыра это не еда, тоже решил добавить стакан чая, а то сталинские посиделки продлятся долго, иной раз почти всю ночь продляются. А вот угощать Вождь не угощает. От других он знал, и чай с ними пьет и обедает, ха-ха, в два часа ночи. А вот с наркомом НКВД только деловые встречи. Лишь курит много. Но папиросы это не еда.

Так что выпьет он еще чай и под хорошую закуску. Это не пустой дворянский чай великого князя. Это чай простого советского человека с большим бутербродом, с колбасой и животным маслом. Вот это по-нашему!

— Скажи, вот тебе уже третий десяток идет, а жениться ты думаешь? — как бы невзначай спросил нарком.

— Жениться? — исключительно для публики, то есть для того же Ежова, вслух подумал Сергей, поколебавшись, сказал: — наверное, как-нибудь потом. Пока некогда. На работе надо дать внеплановую плавку в честь годовщины Великой Октябрьской революции, в училище необходимо нарисовать серию лозунгов к этому