Последняя война Российской империи - Сергей Эдуардович Цветков

Между тем начавшаяся 28 февраля оттепель сделала шоссейную дорогу непроходимой. Дорожные службы нашли выход в том, что быстро вымостили ее щебнем из ближайших каменоломен. Но это привело к новой беде – острые камни разрывали покрышки колес грузовиков, а их моторы быстро перегревались на таком дорожном покрытии. Пришлось срочно налаживать поставки шин и запасных частей и создавать специальное подразделение (300 офицеров, 8500 солдат), ответственное за дорожное движение и обслуживание автомобилей. Благодаря этим мерам, грузовики следовали по «Священной дороге», как солдаты окрестили спасительное шоссе, через каждые 14 секунд. С 27 февраля по 6 марта они доставили в район боевых действий 23 000 тонн боеприпасов и 190 000 бойцов. За кратчайший срок численность 2-й французской армии возросла до 436 000 солдат и офицеров, и главное, французы смогли добиться примерного равенства в тяжелой артиллерии.

С этими силами Петэн сумел организовать стойкую оборону. Французские батареи, расположившись на западном берегу Мааса, производили жестокий фланкирующий обстрел продвинувшейся германской группировки на другом берегу реки. 27 февраля было переломным днем, когда немцы не добились «никакого успеха ни на одном участке». Французский XX-й «Железный» корпус пожертвовал собой, но удержал передовые позиции. Среди его бойцов, захваченных в германский плен, был и раненый капитан 33-го полка Шарль де Голль.

Верденская «мясорубка» закрутилась, перемалывая обильно поставляемое обеими сторонами «пушечное мясо». Известный немецкий художник-экспрессионист Франц Марк, ушедший на фронт добровольцем, написал 3 марта: «Целыми днями я не видел ничего, кроме самых ужасных вещей, какие только могут нарисоваться в человеческом сознании». На следующий день он погиб, сраженный осколком снаряда. Франц Марк стал одним из 81 600 германских солдат, сложивших голову под Верденом за период с 21 февраля по конец марта. Французы за тот же период потеряли 89 000 человек. И это было только начало великой битвы на истощение.

III

Германское наступление под Верденом заставило союзников 12—13 марта вновь собраться в Шантильи. Совещание, впрочем, ограничилось бессодержательным заявлением: «Коалиция предпримет общее наступление в возможно более короткий срок. Точная дата будет назначена по соглашению между главнокомандующими». Конечно, Жоффр просил англичан, русских и итальянцев по возможности сократить время, в течение которого Франция вынуждена играть роль «оборонительного щита коалиции». Английский главнокомандующий Хейг, бесстрастно взиравший на взаимное истребление противников под Верденом, заявил, что, если обстоятельства потребуют, он будет готов к наступлению в течение шести недель с момента согласованного принятия такого решения.

Но уже 18 марта Жоффр, выведенный из равновесия непрерывными атаками германцев под Верденом, обратился к русскому главному командованию с настоятельной просьбой ускорить частичное наступление, так как «настоящее положение дел требует вмешательства русской армии».

«Передавая генералу Алексееву настоящую мою просьбу, – инструктировал французский главнокомандующий своего представителя при русской Ставке генерала Поля По, – вы подчеркнете, что я отнюдь не желаю побуждать русскую армию к немедленному предпринятию общей атаки, если она недостаточно к ней подготовлена. Вы будете настаивать на тщательной и всесторонней подготовке, что необходимо при атаке сильно укрепленной позиции, а также на необходимости применения обширных материальных средств и крупных сил, чего требуют выполнение и развитие атаки. Однако, именно ввиду того, что сосредоточение этих средств и этих сил, а также подготовительные к производству атаки мероприятия требуют неизбежно много времени, безусловно необходимо начать эту подготовку в самый кратчайший срок, с тем чтобы не дать противнику возможности исчерпать свободные силы французской армии».

Положение на Западном фронте ничем не напоминало август 1914 года, когда французская армия действительно нуждалась в немедленной помощи. Непонятно, какими соображениями руководствовалось верховное русское командование, но так или иначе оно сочло возможным поддержать французов скороспелым наступлением[140].

Воинственные настроения Ставки подогревались тем обстоятельством, что русская армия начала преодолевать кризис прошлого года. В течение зимних месяцев состав действующей армии был удвоен и доведен к марту до 1 732 000 бойцов: 466 000 – на Северном фронте, 754 000 – на Западном и 512 000 – на Юго-Западном фронте. В запасных частях состояло 1 545 000 человек. Планировалось до конца 1916 года призвать еще примерно 1 600 000 человек. Это были грозные цифры. Но приходилось учитывать, что в число мобилизованных попадал уже срок 1918 года, то есть людской запас империи от 19 до 43 лет был исчерпан. Следующее пополнение могло состояться лишь за счет призыва 800 000 восемнадцатилетних новобранцев срока 1919 года.

Русская артиллерия вновь обрела голос на поле боя. Количество тяжелых орудий выросло в четыре раза (с 240 до 960). Снарядный голод миновал. По словам А. Керсновского, «руководимые академиками-артиллеристами, лучшими знатоками артиллерийского дела в мире – наши казенные заводы быстро и сноровисто делали огромное дело, удовлетворив на 70 процентов потребности действовавшей армии в боевом снаряжении»[141].

Британский агент Джон Нокс доносил своему правительству: «Русское военное положение улучшилось так, как того не смог бы предсказать ни один иностранный наблюдатель в дни отступлений прошлого года». Он также отмечал бодрое настроение солдатских масс: «Во время моего посещения Северного фронта в феврале я был поражен тем восторгом, с которым офицеры говорили о духе солдат. Цензоры 12-й армии… читают все письма и классифицируют по отражающимся в них настроениям так: а – хорошее, б – недовольство или подавленность, в – жалобы на офицеров, г – жалобы на пищу… и т.д. В большинстве частей 80% писем должны быть отнесены к первой категории (хорошее настроение); в некоторых же частях эта категория занимает все 100%».

Действительно, в военно-цензурном отчете Штаба армии Западного фронта, относящемся к тому же времени (февраль 1916 года), была приведена сводка, согласно которой корреспонденция, посланная из армий Западного фронта, была распределена так:

«2,15%      писем в угнетенном настроении,

30,25%      писем бодрых,

67,60%      писем уравновешенных, но содержащих в себе спокойную веру в конечный успех русской армии».

На Востоке немцы уже не задавались наступательными целями, их планы не шли дальше удержания установившейся линии фронта. Тем не менее русское верховное командование, все еще скованное страхом за безопасность обеих столиц, накопило за зиму против 600-тысячной германской армии больше 1 200 000 бойцов. Этот огромный численный перевес и было решено использовать при новом наступлении.

Операцию намечалось провести на стыке Северного и Западного фронтов в районе Двинск – озеро Нарочь. Теоретически глубокий прорыв в этом месте грозил немцам охватом их левого фланга и потерей Ковно. Однако ни местность, покрытая болотами, ни