Фаина Гримберг - Хей, Осман!

Видя его весёлым, развеселённым, и все веселились ещё более... Загадывали ещё много загадок. Потом принесено было угощение - орехи лущёные, маслины, сладкие хлебцы... Вина не подали, но принесли в кувшинах сок винограда...

Другой старик пояснил гостям:

   - Мы на таких собраниях никогда не подаём вина, дабы не было бесчинств, какие возможны при опьянении!..

Осман это одобрил...

Земли, населённые болгарами, кончались уже на пути Османа. В последнем селении как раз собирались праздновать свадьбу. Женился старший внук главы большого рода сельского - задруги...

По улочкам села и на площади толпились люди, женщины покачивали высокими соломенными шапками цветными, девицы щеголяли в новых цветных платьях. Дудки и волынки будто стремились обогнать друг друга в громкости звучания. Осман подивился тому, что у каждой девицы проколота была правая ноздря и вдето было кольцо, у кого - золотое, у кого - серебряное; эти кольца в ноздрях украшены были бирюзой, цветными стёклышками и даже камнями драгоценными. Многие мужчины одеты были в праздничные кафтаны из хорошего сукна коричневого цвета. Осману сказали, что это сукно выделывают иудеи в городке, называемом Зеленек. Иудеев Осман видывал в иных городах, одеты они были, как тюрки, по сельджукской моде, конийской; но носили на головах не тюрбаны, а красные шапки; жены их закрывали лица...

Свадьбу праздновали не столько пышно, сколько шумно. Процессия двинулась к дому невесты. Несли много круглых хлебов, нарочно испечённых; жениха вели под руки, закрыв его с головой плотным покрывалом красного цвета. Несли большое дерево, сделанное искусно из веток разных деревьев, украшенных лентами, колокольчиками, деревянными, пестро раскрашенными шарами... Мужчины двигались вереницей, топая ногами, и распевая задорные песни. Многие из друзей жениха размахивали красными стягами... Всё это немного напоминало военный поход...

У дверей дома невестиного народ весело стеснился. Родичи невесты не отдавали её жениховой процессии, требуя непременно выкупа. Спутники жениха принялись раздавать этим стражам невесты хлебы, сладости, мелкие монеты... Наконец вывели и невесту, закрытую, как и жених, красным покрывалом... «Должно быть, все свадьбы на свете похожи!» - подумалось Осману...

Быстро составилась процессия невесты. Обе процессии - жениха и невесты - отправились порознь в церковь, где священник должен был совершить обряд венчания... Покамест это происходило, старейшины сельские угощали Османа и Михала и вели с ними беседу. Многое Осман понимал уже и без толмача. Старейшины говорили, что многие их родичи, остающиеся под властью болгарского царя, мечтают о том, чтобы очутиться под рукою Османа, под его властью...

   - Так и будет, - говорил Осман, - так и будет! Если не я, то мои потомки уж наверняка избавят всех христиан, и болгар, и греков, и сербов, от власти их правителей!..

Так оно и произошло впоследствии. И греки, и болгары, и сербы сделались свободны от власти своих правителей больших, царей, князей, императоров; равно как и от власти владетелей малых... Потомки Османа ценили людей не за их происхождение, но по их деяниям... Многие болгарские, сербские, греческие аристократы пали в битвах, сражаясь с войсками ближайших потомков Османа за сохранение своих привилегий и своей власти. Другие приняли правую веру и сделались важными лицами при дворах сыновей и внуков и правнуков Османа. Третьи впали в крайнюю бедность; дочери их отданы были замуж за простых пастухов и погонщиков волов; потомки Кантакузинов и Палеологов принуждены были обрабатывать землю, так же, как их бывшие подданные, простые земледельцы... Впрочем, подобное освобождение отнюдь не пошло на пользу ни грекам, ни болгарам, ни сербам. Вероятно, в какие-то времена аристократия необходима для правильного развития культуры. Во всяком случае, когда разрушилась держава потомков Османа, греки, болгары, сербы, гэги и тоски до такой степени отстали в культурном своём развитии от западных европейцев, что уже никогда более не сравнялись с ними, а ведь когда-то греки даже опережали их! Но время процветания миновало навеки. И поныне все балканцы, и греки, и болгары, и прочие, всего лишь провинциалы культуры в сравнении с французами, англичанами, немцами...

Наутро после свадебного торжества полагалось подносить подарки молодым. У очага большого сидел с важным видом старый глава задруги, белобородый дед Дичо. Молодая засучила рукава, скорыми движениями просеяла муку хорошую и замесила тесто. Скоро-скоро смастерила лепёшки, ножичком малым наколола узоры. Испекла лепёшки на углях, сложила лепёшки испечённые на большое плоское блюдо деревянное. Важно поднялся старик, своими руками принёс деревянную миску с мёдом, густым, прозрачным, как слеза; деревянная ложка колом стояла... Молодая брала лепёшку, клала поверх из ложки густой мёд и раздавала медовые лепёшки домашним... Первому - с поклоном - поднесла Осману, за ним - Михалу, спутникам их. После поднесла лепёшку деду Дичо, а после - всем прочим родичам - по старшинству... Последнему поднесла своему молодому мужу...

Старик снова поднялся со своего места.

   - Что? - спросил он. - Сладко ли вам?

   - Сладко, сладко! - зашумели.

   - Пусть таким же сладким будет вам и всякое слово, какое скажет наша Рада! - Дед Дичо указал торжественно на потупившуюся молодоженку. — Как имя её вспомянете, пусть на сердце у вас делается сладко! - Произнеся эти слова, обратился старик к Раде и сказал так: - Спасибо тебе, дочка за то, что усладила наши сердца в это утро! Живи долгие, долгие годы, о задруге нашей радей. Трудись, веселись!.. - Он вынул из-за пазухи ожерелье из монет золотых старинных и надел на шею Рады. - Пусть доброта твоего сердца не ржавеет, не пропадает, как не заржавело во времени многом это золото!..

Молодая женщина поклонилась старику и поцеловала его руку. Стали подносить подарки, приходили свои и чужие. Дарили молодым многое, нужное, - одеяла, одежду... Подносили красивые чаши, иные серебряные; пояса, украшенные золотыми пряжками, усаженными гранатами... Но дар Османа все дары превзошёл! Он поднёс молодым золотое чеканное блюдо, наполненное бирюзой, сердоликами, рубинами...

Тем и завершилось гостеванье Османово у его болгарских подданных...

Далее поезд Османа продвигался землями, населёнными греками. Приметил Осман, что греки ходят куда пригляднее болгар. Мужчины - в чёрных бархатных шапках, обшитых золотым шнуром; а многие женщины по праздникам и вовсе роскошно - в золоте и шёлке...

Осман поглядывал на Михала; среди болгар Михал весел был; а теперь, среди соплеменников отца своего, не то чтобы сделался грустен или сумрачен, но словно бы призадумался... И Осман и Михал знали, отчего эта печаль, знали!..

Много занимало Османа греческое духовенство, ведь он с юности знавал греков-церковников. В храмах Осман разглядывал пристально иконы, не смущался входить в храмы неверных. Рассматривал Осман дорогие золотые оклады, в которых икона гляделась вся в золоте, видны были только головы матери пророка Исы и самого его в образе ребёнка... Осман беседовал с греческими церковниками. Однажды присутствовал при диспуте о крещении. Прения духовных лиц греков-христиан напомнили ему Конью, молодость... Один из спорящих священников доказывал:

   - Никто не может быть обвинён в том, что три раза кряду поливает водой крещаемого младенца, равно как и в том, что поливает его водою однократно! Ибо троекратное погружение символизирует троичность Божества, а однократное - единство Божества в троичности!..

Другой возражал:

   - Но поскольку еретики-эвномиане троекратно погружают при святом крещении младенцев, мы не должны так поступать!..

Осману показалось, что спорят они о пустом, но высказал он им хорошие слова об их уме и учёности. А наедине с Михалом сказал ему так:

   - Истинные христиане - это одни лишь греки! Я видел, как служат их попы и как молятся прихожане. Полагаю, что все обряды христианской веры по всем моим владениям должны отправлять именно греческие священники[314]. И пусть не забывают наставлять людей в послушании властям!.. Греческим попам будет особое покровительство от меня и от всех моих потомков! А о болгарах я знаю: они - язычники, какими бывали прежде и тюрки. Прочие все - также язычники, должно быть; как полагаешь, брат Михал?

   - Полагаю твоё суждение верным, - улыбнулся Михал. - Скоро мы будем проезжать мимо одного селения, где живут сербы. Язычники, язычники, конечно; да и в отличие от добродушных болгар люты сербы, злы... Впрочем, сам увидишь!..

   - Увижу! - коротко согласился Осман. И подумал про себя, что будет трудно погасить ненависть, гуляющую вольно меж разными его подданными - греками, болгарами, сербами и прочими...