Анатолий Субботин - За землю Русскую

— Прошу позволения объяснить это, — потупив глаза, скромно произнес отец Биорн.

В ответ Александр чуть склонил голову.

— Прости меня, король Александр, если я отвлекусь к некоторым событиям, случившимся давно, но плоды которых мы пожинаем ныне, — начал отец Биорн. — Почти двести лет минуло с той поры, когда христианская Русь, впав в византийскую ересь, откололась от апостолической римской церкви и подчинилась восточному патриарху. Тяжкая кара ныне постигла Русь. О король Александр, не за грехи ли предков, не за заблуждения ли, исповедуемые и ныне церковью русской, обрушилась кара? Страшен гнев божий, но безмерна и милость. Святейший престол и апостолическая римская церковь, служителем которой предстою я, обладают неисчерпаемыми силами, способными защитить Русь, оказать ей помощь в борьбе с ордами неверных.

— Карою ли за грехи мерять беды наши, святой отец? — сказал Александр, не возражая, а как бы высказывая лишь вслух тревожившие его мысли. — Кровь и пепел городов наших — не это ли ослабило силу Орды и остановило руку хана Батыя, занесенную над городами западными?

Отец Биорн глубоко вздохнул, а когда заговорил, в речи его не слышалось больше ни льстивых, ни угодливых слов, какие расточал он, начиная беседу с новгородским князем.

— С грустью и смирением в сердце выслушал я, король Александр, слова твои, будто жертвы, понесенные Русью, ослабили орды хана. Справедливо то, что орды язычников не проникли далеко на запад, но что остановило их? Не жертвы и беды Руси, а отпор истинных сынов церкви Христовой не допустил язычников пройти путями Аттилы, древнего предводителя гуннов. Не чудо ли истинное совершилось? Не знамение ли веры надлежит видеть в том, что крестоносное войско западных христиан рассеяло язычников и гнев божий покарал слуг сатаны! Ныне бог устами святейшего отца церкви, преемника апостола Петра и наместника Христа на земле, призывает вас: изгоните семена ереси, примите священство единой апостолической римской церкви, и милость божия посетит вас.

— Войско хана Батыя ныне в Польской и Угорской землях, святой отец, — выслушав отца Биорна, промолвил Александр. — Польская и угорская рати приняли поражение от Орды.

— Не все достоверно в слухах, которые смутили тебя, король Александр, — прикрывая улыбкой смущение, вызванное словами Александра, произнес отец Биорн. — Временное поражение польского войска Генриха Благочестивого и угорского короля Белы Четвертого не свидетельствует о слабости сил западных христиан.

— Король Бела бежал из своей страны, святой отец.

— Да, но уход короля Белы вызван не поражением, а волей и силой, — произнеся это, отец Биорн набожно возвел очи горе. — Скоро, король Александр, ты услышишь подтверждение слов моих. Ныне хотел бы я знать ответ твой на призыв святейшего престола. Примешь ли ты слова дружбы?

— Обычаи русские не сходны с обычаями западных народов и правилами римской церкви, — ответил Александр. — Наши попы знают свой язык, но мало среди них ведающих латынь; не примет Русь латинской обедни.

— В твоих устах, король Александр, латинская речь так совершенна, что, слушая тебя, я наслаждаюсь и радуюсь. Язык этот звучен и приятен богу, ибо это язык первых христиан, обращенных апостолом Петром. Но снисходя к тому, о чем только что говорил ты, святейший престол оставит Руси ее обычаи; церковь русская, как и ныне, будет иметь закрытый алтарь, двойное причастие, облачения и песнопения, сохранит свой язык. Ключом, который откроет Руси путь к спасению и миру, явится принятие священства и епископов от Рима.

— По обычаям своим Великий Новгород избирает епископа и не примет иного, — сказал Александр.

— Римская церковь не дерзает на установленное издревле право Новгорода Великого избирать себе епископа, — согласился отец Биорн. — Но, избранный по обычаям, он получит рукоположение в Риме.

— Дела церкви решаются на владычном дворе, святой отец. Ведомо ли владыке архиепископу о послании римского патриарха?

— О да, — заверил отец Биорн. — Владычный двор готов принять унию с апостолической церковью и признать главенство папы патриарха над церковью новгородской.

Александр на минуту закрыл глаза. «Так вот о чем беседовал с глазу на глаз владыка с посланцем Рима!» Сохраняя прежнее выражение лица, Александр спросил:

— Посетил ли ты наши монастыри, святой отец?

— Да. Довелось быть во многих, ближних к Новгороду, — ответил отец Биорн.

— С кем беседовал ты из старцев и книжников наших о делах веры?

— Того не мог я исполнить, король Александр. Доверенности свои вправе я открыть тебе и владыке, главе церкви вашей.

— Почему? — сказал Александр, нахмурясь и показывая тем, что он неудовлетворен ответом отца Биорна. — Беседы со старцами и книжниками помогают раскрытию истины. Если не отвергаешь совета моего — навести Юрьев монастырь. В Юрьеве найдешь чернецов, ведающих латынь. И еще, — отец Биорн почувствовал на себе острый и пристальный взгляд Александра, — кроме дел церковных, на каких грамотах должен князь новгородский дать целование и клятвы Риму?

— На том, чтобы жить в союзе и дружбе с западными христианнейшими государями и принять в Новгороде крестоносное войско духовного братства рыцарей-меченосцев.

— Я не ищу врагов там, где никто не угрожает нам, но меченосцы захватили Псков, они угрожают походом Новгороду, — Александр повысил голос. — Не обратят ли они свою помощь в беду нам?

— Неверие и подозрительность, король Александр, — сказал отец Биорн, — пусть уступят в сердце твоем место вере и доверию. Волен ты принять сказанное мною, волен отвергнуть, но не сомневайся в искренности намерений наших.

— Готов верить сказанному тобой, святой отец, — отвечая на уверения отца Биорна, промолвил Александр и поднялся, давая знать этим, что беседа окончена.

Отец Биорн склонил голову.

— О, какое истинное счастье познал бы я, поведав в Риме о расположении твоем, король Александр… — начал отец Биорн, но Александр усмехнулся, перебил его речь:

— На Руси называют меня князем, святой отец.

— Истинно, но не оговорился я, король Александр, — не согласился отец Биорн, и снисходительная, довольная улыбка осветила его лицо. — Милостию божией, святейший Целестин Четвертый, наместник Христа, по праву, врученному ему богом, возложит на тебя королевский венец и поставит тебя над всей Русью.

Глава 30

Неприступный замок

Замок рыцаря Эрнста фон Эльтона высится на холме, на юго-восточной оконечности острова. С севера и запада холм ограждает глубокая излучина реки, высокие каменистые берега которой создают неприступную преграду на пути к замку. Южный склон холма опускается к морю, врезающемуся в берег мелководным, спокойным заливом. Почти лишенный растительности песчаный мыс защищает бухту от штормовых ветров. Мыс, образовавший бухту, необитаем, но остальная часть острова — обширная, плодородная — издавна населена эстами.

Два десятилетия назад епископ Альберт благословил командора фон Эльтона в поход на Сарему. Благословение епископа утверждало право на захват острова и передачу его во владение рыцарей.

Переправясь через пролив, войско фон Эльтона вошло в южную бухту и высадилось на берег. Язычники эсты — жители острова — приняли рыцарские ладьи за ладьи торговых гостей, не оказали сопротивления им и не закрыли ворот городка, который виднелся на холме, неподалеку от места высадки. Столпясь на берегу, эсты с любопытством рассматривали пришельцев. Фон Эльтон велел разогнать толпу. Воины начали теснить язычников. Эсты, не понимая намерений «гостей», не сопротивлялись, но и не уходили. Рассерженные неповиновением язычников, воины набросились на них: рубили мечами, кололи копьями. Ужас и смятение объяли непокорных. Успех первой победы определил судьбу острова.

Бой скоро утих. Оставшиеся в живых язычники бежали в леса. Фон Эльтон взошел на холм, к городку. Его поразила изумительная красота спокойной, позолоченной вечерним солнцем бесконечной синевы моря. Оно дышало ровными и мягкими всплесками. Прозрачные волны, набегая на влажный песок прибрежной отмели, лениво, с воркующим журчанием, скатывались с него. Над водой носились чайки. Как будто ничего не произошло на острове; все вокруг оставалось таким же спокойным, каким было вчера.

Окруженные глубокими рвами дубовые остроги и вышки рыцарских замков поднялись на Сареме и на соседних островах. Рыцари-меченосцы жестокими расправами над язычниками-эстами принудили их к повиновению. Попы, явившиеся следом за войском, приобщали эстов к лону католической церкви. Изгоняя языческие верования, меченосцы преследовали и язык эстов и обычаи их. Многие молодые-язычники были схвачены и увезены в Ригу, в рыцарское войско; это войско предназначалось для завоевания новых земель на Востоке.