Наварин - Владимир Виленович Шигин

– На то над нами Кошкин и поставлен, чтобы мышки не дремали! – говорили солдаты и матросы, почувствовав твердую руку нового коменданта.

В тот же день к борту «Пимена» подошла рыбацкая фелюга. Греческий шкипер заявил, что имеет к российскому адмиралу сообщение чрезвычайной важности.

– Давайте его ко мне! – распорядился Кумани.

Узнав, что российский адмирал является по национальности греком, шкипер пришел в полный восторг.

– В глубине залива между Фаросом и Бургасом в бухте Чингане-Искалеси прячутся девять турецких судов. Там же имеется паром для перевозки войск с одного берега залива на другой! – сообщил шкипер Кумани.

Поблагодарив рыбака и одарив его деньгами, контр-адмирал пригласил к себе капитан-лейтенанта Ушакова.

– Было бы непростительной глупостью отказаться от такого подарка! – посвятил его в свои планы. – Бери два баркаса с фальконетами и уничтожь все, что найдешь!

На следующий день баркасы вошли в бухту. Несмотря на отчаянное сопротивление турок, были захвачены паром и два больших судна. Остальные семь судов выбросились на мель и были сожжены своими командами. К несказанной радости паром оказался доверху заполнен запасом хлеба для турецкой армии.

– Убитых и раненных нет! – доложил Ушаков, по возвращении из набега.

– Отличная работа! – похвалил молодого офицера контр-адмирал. – На этом, кажется, наши дела в Сизополе завершены и пора пощупать еще одну крепостицу! Авось повезет, чем черт не шутит!

Теперь русские корабли взяли курс на Ахиолло, еще одну крепость на берегу Фаросского залива. Ахиолло расположен недалеко от Сизополя, а потому уже через полдня отряд Кумани был на месте. Однако отмели не позволили линкорам подойти ближе двух верст к берегу. Это делало их бесполезными для бомбардировки. Вся надежда была на фрегат «Рафаил», бриг «Пегас» и канонерки. Только они смогли подойти вплотную к берегу. Комендант Гассан-Дуфенчи сдаваться не думал и «защищался с живостью». Обстреляв Ахиолло, и вызвав там многочисленные пожары, Кумани вынужден был вернулся к Сизополю, который надлежало стеречь от возможных турецких посягательств.

За блестящее взятие Сизополя контр-адмирал Кумани был награжден достойно – орденом святой Анны высшей 1-й степени.

* * *

Из Варны срочно перебросили в Сизополь подкрепления. Оборона крепости была возложена на генерал-майора Вахтена. Моряки по этому поводу смеялись:

– Самая подходящая фамилия для обороны приморской крепости, очень уж моряцкая!

Спустя месяц турки решили отбить Сизополь обратно, но было уже поздно. Гарнизон крепости к этому времени был значительно усилен. Турки шли на Сизополь на пролом. Приступ отбивали Азовский, Камчатский и Украинский полки. Оборонявших из всех пушек поддерживали и корабли Кумани.

Из хроники войны: «Нападение было самое отчаянное. Ни беспрерывный ружейный огонь, ни губительное действие 8 орудий, громившие неприятеля картечью, ни бросаемые в толпы ручные гранаты, не могли остановить стремление турок. Под градом пуль, спускаясь в ров, они ожесточенно усиливались взобраться в редут. Один из офицеров регулярной пехоты, принадлежавший свите Гуссейна-паши, с тремя турками, перелез через штурм-вал и бруствер, а оттуда проник, было, в сам редут, но мгновенно поднятые на штыки, храбрецы заплатили жизнью за дерзкую свою отвагу». Атаки следовали одна за другой. Но храбрый гарнизон во главе с генерал- майором Вахтеном крепость не сдал. Несмотря на все усилия, турки были отбиты с огромными потерями. После сражения Вахтен благодарил за помощь Кумани, сказал:

– Благодарю Бога, что вы не взяли Ахиолло! Если бы это случилось, и мы отправили туда хотя бы не большую часть сил, то Сизополь нам бы сейчас не удержать!

– Что не делается, а все к лучшему! – ответил контр-адмирал.

Тем временем в Санкт-Петербурге начальник Главного морского штаба князь Меншиков докладывал императору свои виды на использование черноморского флота в предстоящую кампанию.

– Надлежит закрепить захват Сизополя и продолжить захват приморских крепостей, постепенно продвигаясь, таким образом, к Босфору. Кроме этого следует готовить отдельную десантную операцию в Синоп, с тем, чтобы нанести оттуда удар навстречу графу Паскевичу в сторону Кавказа и по Константинополю со стороны Азии. Но Синопское дело требует подготовки, и начинать его следует к концу лета. Одновременно Грейгу следует держать Босфор в тесной блокаде!

– Согласен! – коротко кивнул Николай Первый. – Я ожидаю от Черноморского флота новых подвигов! И передайте моим черноморцам, что отныне и до конца войны платить им жалование будут не ассигнациями, а полновесным серебром!

Последнее значило весьма существенную прибавку к окладам. Разумеется, что решение императора о повышении жалования было встречено моряками на «ура».

* * *

Всю зиму султан Махмуд деятельно готовился к продолжению войны.

Из хроники войны: «В твердой решимости продолжать борьбу с Россией, султан не внимал ни каким убеждениям. Деятельность его была изумительна. Сам он присутствовал ежедневно при обучении войск в столице, беспрестанно рассылал фирманы пашам, возбуждая в них соревнование к упорной защите; занимался приведением в окончательное устройство флота, и, наконец, велел составить из жителей род ополчения для отправления в крепости по Дунаю расположенные. Сверх сего сформировано было 13 регулярных полков, готовых выступить в поход».

Уже в апреле султан самолично посетил флот и даже вышел из Босфора в Черное море на 100-пушечном корабле своего имени. Линейный флот приветствовал своего падишаха продолжительной пальбой. Смотром морских сил Махмуд остался доволен:

– Я в праве ожидать от вас великих чудес во славу Всевышнего! – сказал он своим адмиралам.

Те клятвенно обещали непременно чудеса явить. Факт посещения султаном флота не укрылся от нашего дозорного фрегата «Флора». Вскоре об этом знал уже и адмирал Грейг.

Помимо этого, Махмуд произвел замену многих военачальников, не оправдавших доверие в прошлую кампанию. В звание верховного визиря был возведен лично преданный Решид-паша, а мечтавший занять это место стойкий защитник Шумлы Гуссейн-Ага-паша остался при своих интересах.

Махмуд II

– Вначале мы вышвырнем московитов из Малой Валахии, а затем пойдем дальше, пока не заставим их подписать мир на наших условиях! – разъяснял Махмуд Второй собранному дивану.

Министры согласно кивали головами в роскошных тюрбанах и невольно ежились. За резными окнами «Порога Счастья» гремели барабаны, и батальоны новобранцев неустанно маршировали под истошные крики прусских инструкторов:

– Ай! Цвай! Драй! Ай! Цвай! Драй!

«Низам-джедит» последнего набора готовился к отправке на Дунайский театр войны.

* * *

С началом кампании 1829 года генерал-адъютант Дибич сразу же перешел к решительным действиям. В весеннее полноводье русская армия перешла Дунай. На реке полностью господствовала русская флотилия. В этом году ее возглавлял контр-адмирал Патаниоти.

Решид Мехмед-паша

– Начнем в этом году тем, чем закончили год прошлый! – заявил Дибич и двинул главные