Искры на воде (сборник) - Вячеслав Павлович Архипов

Маркел долго стоял и смотрел вслед, не понимая, что вот эта девчушка ещё за один вечер взяла, да и приворожила к себе крепко-накрепко. Приручила его, как добрый конюх приручает норовистого молодого коня, запрягая его в сани и гоняя по глубокому снегу, стараясь вымотать все его силы.

Несколько недель до того, как ехать на заготовку леса, Маркел ходил на вечёрки, вёл себя, как и прежде, даже успел подраться несколько раз, но только до тех пор, пока не приходило время провожать Настасью домой. Тут он менялся совсем, словно телок, шёл за девушкой и слушал весёлую девичью болтовню, радуясь её голосу, смеху и просто её присутствию. Она не выговаривала ему за драки, за другие проделки: пусть живёт как знает. Не муж ещё. И если парни не дерутся меж собой, на кого они становятся похожи, если не на стариков.

— Настя, я в лес поеду скоро, а потом весной в верховье Бирюсы, а когда вернусь, давай поженимся. Дом построим, хозяйство заведём, заживём, как люди.

— Ждать, значит?

— Ну, подожди, время скоро пролетит.

— А как обманешь? Я буду ждать, а ты возьмёшь и женишься на другой. Что тогда?

— Христом Богом клянусь!

— Это ты? Когда в церкви был последний раз?

— Был, вот.

— Когда?

— Дай вспомнить. Недавно. На Пасху.

Настя захохотала:

— Осень на дворе! Нас и венчать не будут.

— Это почему?

— Так нехристь ты.

— Обвенчают. Попу денег побольше дать, так и чёрта окрутит.

— Может, и окрутит, да только я за чёрта не пойду, вот, — сказала она и качнула головкой так сладко, что Маркелу захотелось подхватить её на руки и кружить, кружить.

Но он сдержался, боялся, что опять что-нибудь сделает невпопад.

— Будешь ждать? — спросил он.

— Подожду.

Мать Насти сразу заметила перемены в дочери, а народная молва сообщила причину тех перемен.

— Ты что же? И замуж пойдёшь за него? — спросила она дочь.

— За кого?

— Вся деревня трезвонит, как тебя Маркелка через всю деревню на руках носит.

— Что ещё трезвонит деревня? — Сдержанный тон дочери не сулил ничего доброго.

У Насти был такой характер, что с некоторых пор и отец перестал учить её уму-разуму. Как глянет она на отца, у того даже мороз по коже.

— Так беспутый он, кого хоть спроси, драчун и пьяница.

— Лучше за драчуна замуж идти, чем за рохлю какого.

— Так и будет бить, как напьётся, — не сдавалась мать.

— Мама, не выдумывай и не слушай, что народ болтает.

— Бог тебе судья. Потом не жалуйся.

Маркел работал, как проклятый, сам выматывался и другим спуску не давал. Лишь на перекурах садился в сторонке, прикрывал глаза, и глупая улыбка светилась на его лице. Он никому ничего не рассказывал, только однажды сказал Евсею, которого считал самым серьёзным в их команде:

— Через год женюсь да заживу тихо и спокойно.

Евсей удивлённо посмотрел на него, но ничего не сказал. Только все знали причину поведения своего товарища — влюбился парень. Но попробуй скажи ему, враз по шее схлопочешь, про все вопросы забудешь.

Леса наготовили много и управились до срока. Домой приехали пораньше.

— Лес весь приготовлен, как и договаривались? — спросил Илья Саввич Евсея.

— Да, больше на том участке брать нечего, на другой год надо на пару вёрст выше забираться, я там посмотрел — хороший лес стоит, вызревший, и перестоя нет.

— Все работали как следует? Лодырей не было?

— Маркел никому посидеть минуты не давал, потому и раньше закончили.

— Что это с ним?

— Жениться собрался.

— Раз такое дело, надо отметить. Пусть все знают, кто работает хорошо, тому и приварок будет. Теперь надо готовиться в поход за золотом. Маркел пойдёт или от жены не оторвётся?

— Жениться он будет осенью.

— Значит, поедут те, кто в прошлом году был, других не надо.

— Илья Саввич, я хочу взять с собой Родиона, парнишка скучает, да и к тайге пусть привыкает. Хвосты крутить скоту всегда успеет.

— Не рано ему? — спросил Хрустов, а потом вспомнил, как его дочь дружит с этим мальчишкой, и ему стало неприятно от этого.

— Ладно, бери, сам и присмотришь за ним. Месяца через полтора надо отправляться, чтобы опять на лошадях до самого места добраться. Правда, груза вести в этот раз поменьше, инструмент там есть, но продукты, и ещё много чего нести на себе тяжело.

— Как там Лаврен? — спросил Евсей. — Не болеет?

— Ничего, живёт у Акулины, прижился вроде, приходит на работу. Он мне тут нужен, на него не надейся.

— Говорено об этом.

— Условия останутся прежние, как в прошлый раз. Если все будут согласны на это, то пусть потихоньку готовятся.

— Хорошо.

Родион уже ждал брата на крыльце.

— Ты чего тут?

— Видел, как ты заходил в лавку, вот и ждал.

— Ну, пойдём.

Вечером за чаем Евсей сказал брату, что хозяин согласен, чтобы он ехал вместе с ним. Мальчишка был безмерно рад.

10

Хорошо начался в этом году охотничий сезон. Вовремя ударили морозы, снегу в лесу было немного — самая охота с собаками. Звери путают следы на снегу, собаки вынюхивают их, карагас, не слезая с оленя, распутывает замысловатые головоломки. Хитрый зверь — соболь, нарисует такие узоры, что без собаки сложно разобраться, а хорошая собака поведёт носом, пронюхает всё — и уже знает, в каком направлении исчез соболь. Другой зверёк несколько дней водит за собой охотника по буреломам, по сопкам, но конец всегда один — не бросит охотник добычу. Белка — та глупая, увидит охотника, услышит собаку и выглянет из укрытия посмотреть, кто это там. А тут стрела и ударит, а на земле собачьи зубы не выпустят, поэтому и добывают белки много. За соболем побегать надо, зато и стоит он дорого, и ясак платить надо соболем. Соболей без хороших собак много не добудешь, у каждого охотника две-три собаки, не меньше. Каждая собака стоит дорого, но приносит много соболей и белок, на которые потом карагасы меняют товары на большом суглане — ярмарке, которая обычно бывает 19 декабря и длится восемь дней.

На суглан готовятся загодя: шьют новую одежду, чтобы выглядеть не хуже других. Понаедут купцы с разным товаром,