На скалах и долинах Дагестана. Среди врагов - Фёдор Фёдорович Тютчев

чем-нибудь виновата, то теперь вполне искупила свою вину, — подумала она. — Два месяца он будет жить по обязанности, а там ему и самому не захочется умирать".

Взволнованная, слегка раскрасневшаяся, она подняла руки, чтобы поправить прическу, и мельком взглянула в большое, стоявшее перед ней трюмо.

Крик испуга и удивления вырвался из груди княгини. В широком стекле зеркала она увидела отраженное им бледное, искаженное душевной мукой лицо Ани, с широко открытыми глазами, в которых застыло выражение ужаса; она смотрела перед собой, рот ее был полуоткрыт; очевидно, она хотела вскрикнуть, но дыхание перехватило горло, и звук замер, засох на губах. Княгиня стремительно обернулась и бросилась к двери, в которой, переступив одной ногой порог, стояла Аня.

— Анна Павловна, Анечка! — крикнула Элен, пытаясь схватить молодую девушку за руки. — Не подумайте что-нибудь дурного, постой, выслушай…

— Пустите! — болезненно пронзительным воплем воскликнула Аня, торопливо, с чувством гадливости вырывая свои пальцы из рук княгини. — Так вот оно что, а я-то, дура…

Она истерично захохотала, но тут же хохот ее перешел в рыдания. Прижав ладони к лицу, шатаясь, как пьяная, выбежала Аня из дома княгини и торопливо зашагала домой. Рыдания душили ее, и всю ее покачивало, как на палубе во время бури.

— Анна Павловна, — услышала она подле себя чей-то знакомый голос. — Что с вами? Откуда вы?

Аня подняла голову. Перед ней стоял Богученко. Наглое, красивое лицо хорунжего выражало удивление и любопытство. Привычным жестом одной рукой крутя усы, а другою поигрывая рукояткой богато оправленного кинжала, он пытливо заглядывал в лицо девушки. Та остановилась, с минуту молча, недоумевающе глядела в лицо Богученко, как бы соображая, зачем он здесь и что ему надо, и вдруг, как бы вспомнив что, злобно рассмеялась.

— Вот, Богученко, заговорила она торопливым, пресекающимся голосом, — как люди бывают иногда несправедливы. Помните, мой отец сердился на вас, упрекал за якобы пущенную вами сплетню про княгиню? Я тоже возмущалась, за глаза бранила вас… теперь каюсь, дайте вашу руку, вот так… прошу вас, простите меня…

— Да постойте! — ухмыльнулся Богученко, с недоумением, но в то же время охотно пожимая ручку Ане. — Что такое случилось? О чем вы говорите, я понять не могу. Почему вам вздумалось вспомнить эту историю… княгини…

— Княгиня, — запальчиво перебила его Аня, — княгиня скверная, развратная женщина, ей мало одного, ей надо десятерых, всех молодых мужчин… а мы-то с отцом распинались за нее, спорили со все ми; мерзкая интриганка…

Богученко, хотя все еще ничего не понимал, но начинал уже догадываться. В эту минуту из дверей дома княгини показался Колосов. Лицо его было смущено, и сам он выглядел каким-то растерянным, сконфуженным. Не поднимая глаз, он торопливо сбежал по ступенькам крыльца и, перейдя улицу, поспешно скрылся. Со стороны глядя, можно было подумать, что он убегает. Богученко громко и нагло расхохотался.

— Та-та-та, вот она штука-то в чем! А я-то сразу и не сообразил. Это вы, значит, Анна Павловна, своего женишка у княгини накрыли? Ловко. Давно пора, а то со стороны глядеть — смех брал, все в селении давным-давно знали, а вы, как слепая, ничего не видели.

— Так это, стало быть, давно уже идет так? — упавшим голосом спросила Аня, тревожно заглядывая в лицо хорунжему.

— А вы думали, со вчерашнего дня? — злорадно усмехнулся тот. — Эх вы, барышня, барышня, святая душа. Ай да матушка-княгинюшка — не зевает…

Богученко еще раз громко, на всю улицу, расхохотался и, посвистывая, пошел прочь от ошеломленной его словами Ани.

Потрясенная до глубины души сценой, виденной ею у княгини, Аня теперь ни на минуту не заподозрила Богученко во лжи; напротив, она поверила ему как евангелию, и при мысли, что Колосов и княгиня уже давно обманывают ее, ей становилось нестерпимо больно.

В тот же день к вечеру по всему селению разнеслась свежеиспеченная новость, злорадно подхваченная и без малейшего колебания признанная всеми за достоверность. Говорили, что Анна Павловна, случайно придя навестить княгиню и, как свой человек, пущенная к ней без доклада, застала своего жениха Колосова в самой интимной позе с Еленой Владимировной и тут же обоих побила по щекам.

— Ах, какой пассаж! — всплескивая руками от полноты чувств возмущения и целомудрия, восклицали разом полковые дамы. — Какой стыд!

— Нет, вы только вообразите, наглость-то какая! — говорили одни. — Средь бела дня, при открытых дверях, нет, это ужасно… при одной мысли заболеть можно…

— Вот тебе и сиятельная! Неужели же в столице все такие?

— А вы что бы думали! Конечно, все. Особенно аристократки.

— Ну, уж и Анечка хороша! — ехидно вмешалась одна из сплетниц. — Они оба в таком виде, можно сказать, в полном дезабилье и все прочее, а она, вместо того чтобы, как полагается скромной девушке, закрыть глаза и убежать, в драку лезет, по щекам их хлещет, как какой-нибудь фельдфебель!

— Уж и не говорите. Без матери, ежели которая сирота останется, всегда так: ни настоящего стыда, ни совести девичьей нет.

— Это верно, но и то сказать, какая мать. Покойница Панкратьева, царство ей небесное, не тем будь помянута, тоже бесстыдница была, при живом муже молодым мужчинам на шею вешалась… дочь-то вся в нее.

— Ну и треанафемские же у вас языки, медам, — не выдержал кто-то из случайно подвернувшихся офицеров, муж одной из судачивших женщин, — мало того, что всех живых облаете, а и мертвым, которые десять лет тому назад померли, и тем спуску не даете.

Пока такие и подобные слухи и сплетни циркулировали в поселении штаб-квартиры, Панкратьев, сидя у себя в кабинете, ломал голову, стараясь понять и объяснить себе всю эту чрезвычайно странную историю. Сомневаться в справедливости слов Ани он не мог. Она клялась, что видела сама, своими глаза ми, как Элен подошла к Колосову, закинула ему на плечи руки и первая поцеловала в губы, после чего тот в свою очередь схватил ее в свои объятия и начал целовать. После такого ясного и категорического показания очевидца, притом человека не чужого, а родной дочери, Павлу Марковичу, казалось бы, не было причин не верить, и он верил. Допуская, что Элен действительно целовалась с Колосовым, он в то же время чутьем угадывал присутствие какого-то роко вого недоразумения.

"Тут что-то да не так, — в сотый раз говорил он сам себе, — надо узнать во что бы то ни стало. Или я старый, из ума выживший осел, или княгиня ни в чем не повинна…"

IV

Партия, захватившая Спиридова, продвигалась довольно медленно, избегая останавливаться в аулах и предпочитая ночевать в горах. Будучи слабой по числу людей