Аз есмь Путь, и Истина, и Жизнь. Книга вторая - Олег Николаевич Савин

Только по прошествии семи дней без кровотечения я могла бы считаться официально чистой и смогла бы принести предписанные жертвы. Но оно, на протяжении всех этих лет, не давало ни единой возможности исполнить предписанное законом. Я не могла даже временно очиститься, и потому была постоянно нечиста. Я не могла пойти ни в Храм, ни в синагогу. Потому что я осквернила бы всех и всё, к кому или к чему бы ни прикоснулась. И эти люди не смогли бы участвовать в поклонении. Постепенно от меня отвернулись все. Унижение и одиночество стали моим покровом. Только позор проказы был хуже моей болезни. Я была мёртвой тенью среди живых людей.

В законе приведено не менее одиннадцати способов лечения. Я следовала лучшим советам целителей, каких только могла найти. Испробовала многие лекарства и методы лечения, которые они прописывали. Пока у меня было чем заплатить, они обнадеживали. Но когда я истратила на них всё, что имела, они махнули на меня рукой как на неизлечимую. Я обнищала ради восстановления здоровья своего, но оно так и не восстановилось.

И тут, я услышала, что по окрестностям Галилеи ходит человек Йегова, чудотворец. Проповедующий Царство Небесное, изгоняющий бесов и исцеляющий недуги. День и ночь я молилась Адонаю, Элохим нашему, чтобы повстречать его. И наконец, это свершилось. Но я не могла себе позволить подойти открыто пред тобой. И уверовала, что если только прикоснусь к одежде твоей, к малой ниточке из кистей цицита на твоём талите, то буду здорова. Не знаю, как так случилось, что я оказалась рядом. Пересиливая себя, я всё же прикоснулась к краю одежды твоей. Потому, — вновь упала она к ногам учителя, рыдая пуще прежнего. — Прошу тебя! Прости мой грех прикосновения!

— Встань, дочь Исраэйля, — с нежностью отца произнёс Йешуа, вновь поднимая её за плечи. — Надежда, долго не сбывающаяся, томит сердце, а исполнившееся желание придаёт силы для жизни. Не одеяние обладает силою и не кисти дают исцеление. Сильная вера очистила грех твой.

Иной, хотя и приближается, но сердце его далеко отстоит. Другой же, хоть и на расстоянии пребывает, но получает благодать исцеления по сильной вере своей. Именно вера очистила тебя от греха и исцелила тело. Не мучь себя более и не бойся. Иди с покоем в сердце своём и будь здорова от недуга твоего.

И погладив её по щеке, утирая слёзы, процитировал:

– “Вот, во благо мне была сильная горечь, и возжелал Ты душу мою из ямы гибельной, ибо бросил позади Себя все грехи мои”.

Затем развернулся и возобновил движение за Яиром. А женщина ещё долго стояла, смотря ему вслед. Но ощущала не страх или ужас, а невыразимую радость и облегчение. Словно он снял с неё тяжёлый, ежедневно давящий камень, закрывающий собою солнце.

Тем временем, со стороны дома начальника синагоги, навстречу к Яиру протолкался молодой сосед.

— Слишком долго ты ходил за чудотворцем Яир. Твоя дочь умерла.

— А-Шем Всемогущий! — вскричал Яир, хватая того за плечи, слегка встряхивая — Скажи! Скажи, что ты ошибся! Скажи, что это неправда!

— Все соседи собрались в доме твоём. Утешая несчастную мать. Поторопись и ты проститься.

— НЕТ!!! — Яир схватился за ворот своей одежды с правой стороны, словно она душила его, и взявшись двумя руками, разорвал его сверху вниз. Так, что обнажилась его грудь. — Я не успел!!!

А затем он поник, будто бы кто вынул из него стержень, и подняв к небу глаза полные печали, произнёс:

— Благословен Ты, Адонай Элохим наш, Владыка вселенной — судья праведный.

— Перенеси это мужественно, случившегося нельзя переменить или исправить. Пока теплилась жизнь, была надежда и смысл, чтобы использовать различные средства, но теперь, когда жизнь оборвалась, ничего уже не поправишь. Звать лекаря после смерти — это абсурд. Потому, не утруждай более учителя, — посмотрел он на подошедшего Йешуа.

— Не напрасно ты обратился за дочь свою Яир. Перестань бояться и не отчаивайся. Только веруй, так же сильно, как до того, как пришёл ко мне. И исцелена будет. То, что кажется совершенно невозможным для людей, возможно Отцу моему Небесному. Всё можно смело встретить и всё преодолеть под сенью руки Его. Идём.

И они направились к дому. А за ними следовала толпа народу.

Уже издали они услышали многочисленные, пронзительные свирели. Скорбные, меланхоличные, резкие звуки вызывали в сердце горечь безысходности. А подойдя поближе, уже расслышали завывания и причитания приглашённых, наёмных плакальщиц. Как только Яир с учителем вошли во двор, то женщины, завидев их, подняли жуткий вой и плачь, ударяя себя в грудь в знак печали. Но это было не искреннее их горе, а только лишь дань традиции. Да ещё и потому, что за эту работу им хорошо заплатят. У наёмных нет сострадания, а есть только профессиональное чутьё.

В каждой общине были такие женщины. Как только кто-либо входил, чтобы выразить своё сочувствие и соболезнование, эти женщины начинали издавать громкий плачь и стенания. Чтобы новопришедшие могли ещё проще пролить свои слёзы со скорбящими родственниками. Эти женщины знали всякие подробности каждого человека, и сразу, без всякой подготовки, начинали рыдать. Приводя имена их недавно умерших родных и близких. Тем самым задевая сердце каждого. И каждый, вспоминая своих, плакал уже совершенно искренне и о чужих.

Во дворе было много соседей, которые пришли принять участие в похоронах. По традиции предать тело земле необходимо было не позже вечера дня смерти. Если больной жил ещё до захода солнца.

— Всё готово к выносу, — подошёл к Яиру какой-то иудей. — Покойницу обмыли и одели как невесту. Потому как она не смогла выйти замуж. Ждали только тебя. Прошу, не затягивай прощание. Поскольку задержка похорон это только дополнительные мучения для её души.

— Ты всю воду вылила? — шёпотом спросила одна иудейка другую.

— Конечно. Убрали всю воду из дома и у соседей из трёх ближайших домов. Ведь ангел смерти наносит свой удар мечём, предварительно погруженным в находящуюся поблизости воду.

— Хорошо, — одобрительно кивнула первая.

— Зачем вы подняли смятение и оплакиваете ранее положенного? Это дитя не умерло, но заснуло, — возвысил свой голос Йешуа.

— Яир, ты кого с собою привёл? — моментально смолкли все рыдания, а глаза просохли. — Кто это такой, чтобы такое говорить?

— По виду вроде бы взрослый иудей, а по разуму словно чадо неразумное, — стали насмехаться над ним плакальщицы.

— Ступай домой, блаженный, и не мешай нам исполнять положенное.

— Мы прекрасно видели, как её омывали двумя вёдрами воды. Её душа уже покинула тело.

Шимон, сжав кулаки, сделал шаг