Родник Олафа - Олег Николаевич Ермаков

Ознакомительный фрагмент

оплошали? – спрашивал Страшко Ощера. – Али купцы еще не шли на Смоленск?

– Ага… в этом годе что-то припозднились. Не было кораблиц ишшо.

– Ладно, что уж лясы точить-то, аки древеса, не бобры, чай, – сказал Страшко Ощера.

– Куды ж вы?

– А пойдем попытаем щастья дальше.

– А рухлядку-то вязете?..

– Да есть чуть.

– Бобёр, куница?.. Давай уж в обмен?

– Не. Ты, Вьялица, задешево возьмешь.

– Эт верна… верна… у самих тако добро иметца.

И они пошли дальше.

Но и в другой избе им ничего не дали. В самом деле, оголодало Поречье. Так ни с чем и пошли Страшко Ощера с Сычонком к реке.

– Этот Вьялица, – говорил Сычонку Страшко Ощера, – шельма. Всё у него есть. Но беднячком прикидывается, собака. А сам с сынами промышляет над купцами, что идут вверх до Смоленску. Идут, идут, да не все доходят… Глаз-то у нево неладный. Лядащий. Смурной, аки и весь ён. Одно слово – Вьялица[30].

Они вышли к реке.

– Ну, до Суража корму нам хватит, – сказал отец, – ежели не жрать от пуза.

Зазыба Тумак уныло похлопал себя по животу.

– Оле[31]… – протянул он.

– Ладно, братия! Айда до Суража. А там чего-нибудь в пути и придумаем, – заключил Возгорь Ржева Василий.

И плоты снова двинулись по реке, но теперь уже по широкой и полноводной Каспле.

Сычонок обернулся и увидел на бугре того мужика с седоватой, кудлатой, вьющейся и впрямь как космы метели бородой. Он стоял, опершись на палку, и глядел на плотогонов и ихние плоты.

Так и шли до вечера. Устали, изголодались. А тут еще и дождик заморосил. Начали шалаш ладить. Костер долго не разводился. Напрасно скрежетал Зазыба Тумак кресалом по кремню, гасли искры, не занимался трут. Потом Страшко Ощера накрыл его дерюгой, и наконец костер задымил. Одёжа на всех была мокрой. Но костер разгорался и разгорался и уже пышел жаром яро. Страшко Ощера повесил заветный котел. А отец с Зазыбой Тумаком взяли мрежу[32] и отплыли от берега на плоту, вбили колья в дно реки у берегов, путанку поперек течения натянули.

Похлебка в этот раз была жидкой, лишь с крупой и молодой крапивой. Хлеба совсем не было. Так и хлебали варево ложками, уже без шуток и обычных разговоров. Уморились. От одежды пар валил. Да дождик снова все влагой напитывал.

– Футрина так футрина, – бормотал отец.

В сырой и еще теплой одежде легли спать, укрылись козьими шкурами, дерюгой. Под Сычонком была еще и овчина. В шалаш отовсюду лезли комары, зудели, спать не давали.

6

…И глубокой ночью Сычонок вдруг очнулся, то ли что-то услышал, то ли что-то ему почудилось. Лежал, ворочался, никак спать не мог наладиться.

Соловьи молчали. Было тихо. От костра пахло дымом. Ни уголька уже не светилось. И снова услыхал плеск на реке, тут, поблизости.

Ткнул в бок батю. Тот заворчал. Но не проснулся.

И тогда Сычонок сильнее ткнул его, потом дернул за бороду.

– Ты чего… – забормотал отец.

Сел. И уже сам услыхал. Потряс за плечо Зазыбу Тумака, тот, очнувшись, разбудил Страшко Ощеру.

И тогда все трое мужиков выбрались из шалаша. Отец взял топор. Страшко Ощера – палку, Зазыба Тумак – длинный нож. И они пошли, пригибаясь, к реке. Сычонок – за ними, широко раскрыв глаза.

Зазыба Тумак вдруг встал в полный рост. Плоты уплывали. Зазыба Тумак прыгнул, да в воду угодил.

– Не леть! Стой! – крикнул отец.

Но полоса воды между берегом и плотом росла. Да Зазыба Тумак уже выбрался на плот и бросился к тени с шестом. Человек тут же хрястнул тяжеленным шестом, да Зазыба Тумак увернулся, а бревна аж взвизгнули, и в шесте хрустнуло. Тот снова вздынул шест для страшного удара, но не успел обрушить его. Зазыба Тумак метнулся вперед, как бы даже распластавшись в воздухе, чуть не взлетев с выкинутой вперед рукой…

Тут же послышался резкий вскрик. Крик тот мокро захлебнулся… И человек упал с глухим стуком на бревна плота. Отец и Страшко Ощера тоже бросились в воду. И второй ночной гость, не дожидаясь, прыгнул в реку, поплыл.

– Стерво! – гаркнул Страшко Ощера. – Шлында[33]!

От противоположного берега вдруг что-то отделилось и быстро пошло наперерез пловцу. Вскоре стала видна лодка. В ней сидел один гребец. Лодка быстро подошла к пловцу, и гребец помог ему забраться. И они ударили в два весла с обеих сторон так, что даже в темноте видны стали белые буруны. Будто зверь какой отчаянно работал лапами и стремительно уплывал прочь, вниз по реке.

– А! Трясца вас пройми! – выкрикнул Страшко Ощера.

Лодка уже совсем исчезла в темноте, только и слышен был плеск весел.

Зазыба Тумак поднял шест и толкал плот к берегу.

Страшко Ощера склонился над лежащим на плоту.

– Молодчик вроде, – проговорил он.

Сычонок стоял на берегу, трясясь всем телом под дождиком весенним.

– Кто ж таков? – хрипло спрашивал отец, тоже склоняясь над мертвецом.

– Ишь, твари калные, – ругался Зазыба Тумак, сильнее обычного шепелявя. – Поживиться восхотели! Недоноски вилавые[34]!

– Куды его? – спрашивал Страшко Ощера.

– Да ракам и рыбам на корм! – сказал отец.

– А не распознаем ли харю поутру? – спросил Зазыба Тумак.

– Сыматься нам надобно да и уходить, – сказал отец.

Все молчали. Только и слышен был тихий ток Каспли у плотов.

Страшко Ощера снова склонился над мертвецом.

– Чую я, отродье Кошуры, – сказал он.

– Да брось, – возразил отец.

– А чего? Покуда бы мы очухались, оны плоты далёко упёрли. Или куды в рукав сховали бы, переждали, да и заместо нас в Видбеск и прийшли.

– Ежели так, то Вьялица Кошура нам не спустит, – сказал отец.

– А сам виноват! – воскликнул Зазыба Тумак. – Держать надо в кулаке хмыстеней[35] своих.

– Но что ж это их повело? Сколь мы здесь ходим, всегда в дружбе были, – говорил отец.

– Вилавый друг опаснее змеи, – молвил Страшко Ощера.

– Так куды ево? – прошал Зазыба Тумак.

– Положим на берегу, пусть хоронят, – сказал отец.

Так и поступили. Сволокли труп на берег. Из шалаша все забрали, но сразу отплыть не смогли. Надо было мрежу снимать. Под мелким дождиком ее выбирали на ощупь. Хотя уже и пригляделись к темноте-то. Сычонка всего трясло и от холода, и от ужаса. Он места себе не находил ни в шалаше, ни на берегу.

Мужики долго возились с мрежей, уже и тьма редеть стала. Под дождем даже и соловей защелкал на рассвете, но сразу и примолк. Наконец они пристали к берегу. На плоту серебрилась, билась рыба.

– Дай котел! – крикнул отец Сычонку.

Тот отнес котел. Страшко Ощера набрал полный котел рыбы и еще осталась. Положили ее в мешок.

– На пустое брюхо плыть-то негоже, – сказал Зазыба Тумак.

Страшко Ощера пошел к елкам и нарубил нижних сухих веток. Там, под одной густой елью, костер и развел. Набрал воды из Каспли, повесил котел, вынув из него часть рыбы. Рыбу они чистили вдвоем с Зазыбой Тумаком. Сычонок глядел, как Зазыба Тумак