Личные песни об общей бездне - Виктор Станиславович Коваль

Бесноватый, бесноватый

Ты, отец, не виноватый

В том, что я с рожденья рос

Безнадёжно кривонос.

Басаврюк! Виновен ты

В том, что я острю осину

И в прохожем узнаю

Спину страшную твою

И уродую черты

Неродившемуся сыну.

Чумовые бесноваты.

Дети, вы не виноваты.

Это мститель Басаврюк,

Красноглаз и краснорук,

Сам палач и сам казнимый

Землю роет, бьёт осиной!

Я весь изрыт, и нет на мне лица.

Пусть кто-нибудь мои следы от оспы

Несёт, как я носил обличие отца.

Пусть от чумы умрёт потомок прямоносый,

Пускай взойдёт трава, и земляки взойдут,

И снова на поляне летом красным

Селяне ветки жгут, смеются и пасут

Покойный скот на выпасе опасном.

Дума о Дрокине

Издав победное «ура»,

Восходит Дрокин на бугор

И вдаль кидает синий взор.

Но прежде видит комара.

Комар кусает кончик носа

Под небом вольным и широким.

Готовится к удару Дрокин,

Глядит на лоб и видит косо:

     Шагал отец подобно многим,

     Необходимый как Спиноза,

     А рядом с ним дитятя Дрокин,

     В глазу родительском заноза.

     Слезится малолетний сын,

     Он рвётся прочь из рук колосса,

     Канючит, тянет под колёса,

     И гнев его необъясним.

     И блажь его неисправима:

     Пугает Дрокина витрина,

     Чарует вытекший бензин.

     Вот урна, веселя, дымится,

     На свалке гниль, распад и гарь,

     А под булыжником мокрица.

     Ботинком, купленным на вырост,

     Дитятя ковыряет сырость —

     Ответь, отец, скажи на милость,

     Куда скользнула эта тварь?

Исчадье горя и мороки,

Однажды оборотень Дрокин

Замечен в позе кровососа

На шее рыжего Барбоса.

А вот он в облике Барбоса

И сам кусает кровососа.

     А в девять, утомлённый, спит,

     Он спит как все, капризный мальчик.

     Но перед ним узор маячит,

     А за спиною тень висит.

     И страхи падают, пушисты.

     Шпион к большой стене прижат.

     Но вот со всех сторон спешат

     К нему на выручку фашисты.

     Они летят из-за горы,

     Они сбивают самолёт.

     Трещат и движутся миры,

     И Дрокин тянется под лёд.

     Он подо льдом увидит ряску.

     А вместо действия развязку,

     В прологе мёртвого коня,

     А в эпилоге снова сказку.

Тут в каждом черепе змея,

И всё подчинено искусству.

Себя на грудь отца склоня,

Уходит мама в зеленя

Под необъятную капусту.

     Итак, носитель комара

     Глядит себе на кончик носа.

     Не убивает кровососа

     И дальше не идёт с бугра.

     Он в жизни обогнал искусство,

     Нет, не его ладонь мокра.

     Ему, ему легко и пусто.

     Ему легко и пусто.

     Он ожидаемый удар

     Не совершит наперекор.

     Пускай сожрёт его комар,

     Пускай раскроется бугор!

Великомалоросская шуточная песня «Эй, касатка, выйди в садик»

Едет хлопец на лошадке,

За плечами ружьецо.

А в окне его касатки

Светит милое лицо.

— Эй, касатка, выйди в садик,

Посидим в последний раз.

— Ой, боюсь тебя, касатик,

Ох, отец погубит нас.

— Не томи, душа-девица, —

Покажись, да и прощай,

Только к ручке приложиться

Дай, родная, дай, дай, дай!

Отвечала дева тихо,

Свеся пальчик из окна:

— Ну, прощай, не помни лиха,

На, любимый, на, на, на!

Вот мой пальчик и ладошка,

Я зажмурила глаза —

Хлопец деву из окошка

Вытащил за волоса.

Их несёт лихая сила,

Сила лёгкая несёт,

Дева хлопца окрутила —

Хлопец деву умыкнёт!

Ускакали, в траву пали,

И до самого утра

Деве шишки спину мяли,

Хлопца ела мошкара.

Обстрекалися крапивой

Да в осоке посеклись

И дремотою счастливой

По поляне растеклись.

Дева большего желала,

Хлопец лучшего хотел,

И душа их улетала

За положенный предел.

Вот родитель оскорблённый,

Неприкаян и уныл,

Выйдя вон из тьмы зелёной,

Всю поляну заслонил.

Он сказал: «Я с дочкой лягу,

Уступи-ка старику,

А тебе, казак, корягу

Я лошадкой нареку».

Хлопец наш, рассудком тронут,

На болотный сев пенёк,

Ускакал глубоко в омут,

А старик с девицей лёг.

Дева батьке улыбнулась

И, не раскрывая глаз,

Издалёка встрепенулась,

Издалёка поднялась.

Тень другую тень ласкала,

И, покинув свой предел,

Тень молодчика скакала,

Взяв обоих на прицел.

Он скакал не на лошадке,

Нет у хлопца ружьеца,

Он стрелял поверх касатки,

Мимо старого отца.

Я там был, и вы там были,

Но на полпути свернули —

Только омут замутили

И над омутом сверкнули.

Эстонскому другу

Даже если ты разут —

Ты, как я, двуног — не так ли?

На одной ноге живут

Только аисты и цапли