Евгений Костюченко - Блюз для винчестера

"Еще одно ущелье Туманов", — подумал Степан, глядя, как профессор осторожно спускается по гальке вдоль отвесной черной стены. Он шагнул следом и почувствовал, какая зыбкая и ненадежная здесь осыпь.

— Стойте, док! — приказал он. — Ни шагу дальше! Прижимайтесь спиной к стенке и медленно двигайтесь назад!

— Да-да, — дрогнувшим голосом ответил Фарбер. — Пожалуй, спуститься-то мы сможем… а вот подняться…

Он осторожно, приставным шагом, выбрался обратно, и Степан подал ему руку, чтобы подтянуть к себе. Ладони профессора были мокрыми и черными.

— Видите, какая сажа? Очень интересное явление, — говорил доктор Фарбер испуганно.

Они вернулись к реке, и Милли побежала навстречу. Она уткнулась мокрым лицом -в грудь профессора и всхлипнула:

— Он умер, папа! Наш Харви, он умер! Как жалко его, папа! Он был такой… такой смелый, честный, добрый! Почему умирают только хорошие люди, папа?

— Жаль Харви, — сказал Степан.

Он подумал, что Дрейк своей смертью здорово облегчил их дальнейший путь. Харви молодец. Он все сделал правильно.

Гончар встал на колени перед телом друга и сжал его холодную ладонь.

— Ладно, брат. Я твой должник, — сказал он. — Я рассчитаюсь за тебя.

Он поднял лицо к небу, пытаясь вспомнить слова молитвы. Ему часто приходилось хоронить, но он так и не запомнил ничего, что обычно говорили над могилой. "Господи, — подумал Степан Гончар. — Этот парень не был святым. Но он не брал чужого, не обижал слабых и не лжесвидетельствовал. Он не успел посадить дерево, построить дом и вырастить сына. Но, по крайней мере, он успел подарить жизнь девушке, которую так любил. Да, он спас Мелиссу Фарбер и еще четыре души, которые были с ней рядом. Господи, зачти ему это, когда будешь рассматривать дело Харви Дрейка в последней инстанции".

— Смотрите, смотрите! Что это?! — закричала Росита, показывая на реку.

В волнах темнело что-то блестящее, длинное. С очередной волной к берегу приблизилось тело человека в длинном плаще. Полы задрались и заплелись, укрыв лицо.

Степан ухватился за край плаща и подтянул труп поближе, на галечник. Откинул мокрый жесткий брезент и разглядел знакомое лицо. Длинные усы слиплись, как два крысиных хвоста.

— Милли, вы ошиблись, — сказал он. — Умирают не только хорошие люди. Знаете, кого я подстрелил?

Профессор тоже наклонился над покойником и проговорил:

— Не думал, что мы когда-нибудь встретимся еще раз. Этот человек держал нас в пещере три года назад. Помнишь, Оливия, я тебе рассказывал?

— Ты ничего такого не рассказывал, — сердито ответила жена профессора. — В какой пещере? Зачем?

— Теперь это не имеет значения, — немного смутился доктор Фарбер. — Что будем делать с ним, Питерс? Мне кажется, он не достоин покоиться рядом с прахом мистера Дрейка.

— Недолго ему тут покоиться, — сказала Оливия Фарбер. — Посмотрите на небо. Стервятники уже слетаются к нам.

— Не к нам, а к нему. — И Степан Гончар снова укрыл брезентом лицо Остина Юдла.

41. ЧАЙКА ПО ИМЕНИ БЕН СМОКИ

Они гребли вчетвером: Фарбер и его жена по левому борту, Росита и Степан — по правому. Милли сидела в корме, сразу за Гончаром, и держала в руках свой винчестер.

"Вот мы и выбрались из ловушки, — думал Степан Гончар, глядя на зеленые берега. — И что дальше? А дальше — ничего хорошего. Лучше отстреливаться от наседающего врага, чем ожидать, когда он подкрадется к тебе и пырнет тесаком в спину. А ведь так оно и будет".

— Что вы намерены теперь делать, док? — спросил он.

Фарбер, сидящий на носу каноэ, долго не отвечал, равномерно погружая в воду короткое весло.

— Что делать? Буду продолжать свои поиски рудных минералов.

— То есть — работать на Рейнольдса?

— Вы не совсем верно представляете себе систему наших взаимоотношений. Говард — просто друг нашей семьи. Он помогает нам, мы помогаем ему, но это не значит, что я на него работаю. Я не клерк из его многочисленных контор и не инженер с его фабрик. Он миллионер, а я просто честный специалист. Он занимается своим бизнесом, а я — наукой.

Степан Гончар хорошо представлял себе, в чем заключался бизнес Говарда Рейнольдса. Этот миллионер делал деньги из денег, играя на бирже.

Когда-то он сам копал землю. Потом научился торговать этой землей. Земельные спекуляции обогатили его, но и этот труд показался Рейнольдсу слишком тяжелым, слишком вещественным. Он смог исключить землю, это лишнее звено, из своих финансовых операций, работая только с бумагами. Различные сертификаты и ордера, сменив нескольких владельцев, возвращались к нему, заметно прибавив в цене. Но Рейнольде стремился к совершенству и в конце концов достиг его. Теперь он даже не прикасался ни к каким разноцветным бумажкам. Он только называл цену, по которой эти бумажки продавались и покупались. И каждая такая операция обогащала его. Наверно, это можно назвать идеальным бизнесом.

Да, доктор Фарбер не был простым клерком. Он не получал жалованье от Рейнольдса. Но именно благодаря ему и сотням таких же честных и порядочных специалистов Говард Рейнольде мог заниматься своим идеальным бизнесом.

Кстати, о честных специалистах.

— А Штерн? — спросил Степан. — На кого работает Штерн?

Профессор не ответил, полностью сосредоточившись на работе с веслом.

— Фредерик был переводчиком, — печально, как о покойном, сказала Оливия Фарбер. — Мы познакомились в нашей первой африканской экспедиции. С тех пор он был с нами везде. Много раз его мужество и решительность спасали нас в безвыходных ситуациях. К тому же он был прекрасным переводчиком. Любой язык Фредерик мог освоить за пару недель. Незаменимый помощник.

— Скажите, мэм, он как-то связан с Рейнольдсом?

— В каком-то смысле. Как сотрудник Леопольда.

— Ставлю вопрос иначе. Штерн и Рейнольде — они знакомы?

— Да. Но какое это имеет значение?

— Сейчас — уже никакого, — сказал Степан Гончар.

— Я понимаю, на что вы намекаете, Питерс, — повернулся к Степану профессор. — Неужели вы подозреваете Фредерика в том, что он шпионил за мной?

— Да какая разница, шпионил он или нет, — равнодушно ответил Гончар. — Я просто хочу знать, где мне его искать, вот и все. Кстати, он не шпионил. За вами следили совсем другие люди, и они едва не убили Штерна. Так что в этом смысле он чист.

"А ведь те, кто стрелял, могли и не знать, в кого стреляют, — вдруг понял Степан. — Они следили за двумя всадниками, а потом напали на двух всадников. Могли и не знать, что стреляют не в тех, за кем следили. Черт, зря я тогда вмешался!" — Фредерик никогда не давал повода усомниться в его порядочности, — сказал профессор.