Роберт Говард - Джентельмен с Медвежьей речки

Слышите, как орет?

— Индеец не может так ругаться, — сказал я. — Скорее всего, вы подстрелили дядюшку Джеппарда Гримза. Наказав гостю не двигаться с места, я помчался через кусты на дикие вопли. Рядом с поляной, у самой кромки леса, я увидел дядюшку Джеппарда, катающегося по земле. Обе руки он крепко прижимал к тому, что находится пониже спины. Роскошные кожаные штаны на нем еще дымились, а словеса повергли бы в ужас любого богохульника.

— У вас неприятности, дядюшка Джеппард? — участливо так поинтересовался я. Это вызвало новый приступ воя.

— Мое тело разрывает страшная боль, — проговорил он сквозь зубы, безжалостно коверкая слова, — а ты стоить и потешаешься при виде моей агонии!

И это родная кровь! Ах ты… жопа!!! — закончил он в ярости.

— Бросьте! — возразил я ему. — Из его ружьишка и блохи-то не застрелишь.

Дробь не могла уйти глубоко под вашу дубленую шкуру. — Я вытащил нож и начал править его о подошву. — Ложитесь-ка на брюхо, дядюшка Джеппард, сейчас все выковыряю.

— Не прикасайся ко мне, отступник! — злобно зашипел он, с трудом поднимаясь на ноги. — Где мой винчестер? А теперь я требую, чтобы ты притащил этого британского потрошителя сюда. Я должен всадить в него ответный заряд!

Запятнана честь Гримзов, а кроме того, испорчены мои новые штаны. Теперь только кровь может смыть позор, нанесенный фамильной чести!

— Да ладно вам! — попытался я его урезонить. Сами виноваты. Нечего было нас выслеживать.

Тут из дядюшки вырвался душераздирающий вопль.

— Это еще почему?! — бушевал он, брызжа слюной. — Неужели человек не имеет права защитить свою собственность? Я присматривал, чтобы ему опять не пришла охота отстреливать хвосты у моих свинок, а он, сукин сын, подстрелил меня, да еще в то же самое место! Знаешь что? Он — сущий дьявол в человечьей шкуре, твой британец, чудовище, которое рыщет по нашим горам и алчет крови невинных жертв!

— Вовсе нет. Просто Пемброк принял вас за индейца.

— А Дэниеля Уэбстера — за кабана, — ехидно усмехнулся дядюшка Джеппард. — Да если его не остановить, он перебьет население Медвежьей речки от мала до велика и все по ошибке, а, ты его будешь защищать, да, чего доброго, еще и поможешь! Вот когда дома твоих родичей обратятся в пепел, а пепел обагрится кровью родных и близких, — вот тогда, надеюсь, ты поймешь, как допускать к мирным селениям, заморского убийцу!

Здесь чувства дядюшки Джеппарда хлестнули через край, и, запустив в рот усы, он принялся ожесточенно их пережевывать. Потом вытащил золотой, полученный за хвост Дэниеля Уэбстера, и швырнул монету к моим ногам — Возьми назад свой презренный металл. — Он гордо вскинул голову. — День возмездия маячит у тебя под носом, Брекенридж Элкинс, и томагавк войны справедливо покарает тех, кто в роковую минуту отступился от своих кровных братьев!

— В какую минуту? — спрашиваю, а он мне в ответ только рыкнул и, прихрамывая, скрылся меж деревьев, проскрежетав через плечо:

— На Медвежьей речке еще найдутся люди, способные встать на защиту поруганной старости! А до этого англичанина-убийцы я все равно доберусь, даже если потом мне уже больше ничего не придется совершить в жизни. Ты еще сильно пожалеешь, что водил с ним компанию, дубина ты стоеросовая!

Я вернулся к. насмерть перепуганному Пемброку, похоже, всерьез ожидавшему, что вот сейчас из кустов выскочит целое племя индейцев и отберет у него скальп. Я раздраженно сказал недотепе:

— Пошли. Завтра я отвезу вас куда подальше, и вы сможете свободно палить во все стороны, не опасаясь угодить в призового борова или древнего бандита с упрямством осла. Когда дядюшка Джеппард заходится настолько, что начинает швыряться деньгами, самое время хорошенько смазать винчестеры и затянуть пояс с парой добрых кольтов.

— При чем здесь кольты? — спрашивает он. — Где индейцы?

— Да не было никаких индейцев, черт бы вас всех побрал! На Медвежьей речке о них не слыхали самое малое лет пять или шесть. Они… а, черт!

Дюжина чертей! Вперед! Становится жарко! В следующий раз, как приметите что-то необычное, не торопитесь с пальбой, а лучше позовите меня. И запомните: чем больше в мишени будет сходства с волосатым дикарем, тем скорее перед вами один из достойнейших граждан Медвежьей речки!

Уже совсем стемнело, когда, мы вышли к дому дядюшки Сола. Пемброк взглянул вверх на тропу, ведущую к селению, и воскликнул:

— Мой Бог! Это что же — политический митинг? Посмотрите — натурально факельное шествие!

Я тоже посмотрел и говорю:

— А ну, живо! Спрячьтесь в дом, да не высовывайтесь!

Парень аж побелел весь, однако возразил:

— Если существует опасность, я настаиваю на…

— Настаивайте хоть на водке, хоть на виски, — говорю, — но оставайтесь в доме. Я сам все улажу. Дядюшка Сол, пригляди-ка за ним.

Дядюшка Сол был человеком дела. Крепко сжав зубами трубку, он положил одну руку Пемброку на холку, другой взялся за штаны пониже талии и зашвырнул англичанина в дом. Потом закрыл дверь и сел на крылечко.

— Лучше бы ты, дядюшка Сол, оставался в стороне, — предложил я ему.

— У тебя есть недостаток, Брекенридж, — ответил он, — туго соображаешь. Но ты приходишься сыном моей любимой сестре. И потом, я не забыл того колченогого мула, которого в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году Джеппард подсунул мне под видом здорового, да еще и содрал за него три шкуры. Пусть приходят!

И они пришли и расположились все перед домом: сыновья Джеппарда — Джек, Бак, Исайя и Джошуа, а еще Пол Каунти. Кроме этих пришли Эрат Элкинс и целый выводок, Гордонов, и куча Бакнеров и Полаков. Все приходились мне какой-никакой родней, кроме Джоэла Брэкстона, который затесался сам по себе.

Но этот тоже имел на меня зуб, потому как строил свои планы относительно мисс Маргарет. Некоторые из парней держали факелы, а Пол Каунти Гримз — так тот даже веревку с готовой петлей. Дядюшки Джеппарда среди них я так и не заметил.

— Куда это вы с лассо на ночь глядя? — строго спросил я и загородил собою тропку.

— Говори, где этот негодяй? — выкрикнул Пол Каунти, воинственно крутя над головой веревкой. — Подавай сюда заморского громилу, который стреляет по беконным свиньям и беззащитным старикам!

— И что вы с ним сделаете? — спрашиваю.

— А мы его повесим! — заорали они, искренне веселясь.

Дядюшка Сол выбил пепел из трубки, встал и не спеша потянулся — точь-в-точь старый дуб с корявыми узловатыми ветвями. Он презрительно усмехнулся в черную бороду, как фыркает матерый волк, и нехотя произнес: