Роберт Говард - Джентельмен с Медвежьей речки

Я не врал, говоря о своем искреннем убеждении, что образование — вещь для подрастающего поколения, необходимая позарез. Поэтому немедленно по прибытии домой я собрал на поляне народ и догадался расположить людей подальше от мисс Девон, чтобы уберечь девушку от доводов толпы и избежать излишних опасений за ее блестящую будущность. Затем я изложил соплеменникам свой взгляд на вещи.

Как нередко бывает в свободном обществе, мнения резко разделились. Но по мере того как оседала пыль, а ветер относил в сторону пороховой дым, все больше выяснялось, что значительное большинство мыслит по-моему. И все же некоторые, были настроены резко против. Они орали, что из чтения книжек все равно ничего путного не выйдет, и мне стоило немалого труда убедить их в обратном. Пришлось даже повалять по поляне шестерых-восьмерых, пока у тех не наступило просветление мозгов и они не додумались до простой мысли, что учение — это не так уж и плохо, как кажется на первый взгляд. После этого они согласились рискнуть допустить мисс Маргарет до своих медвежат и лосят.

Дальше стоял вопрос об оплате. Когда я сообщил, что мы сошлись на ста долларах в месяц, все разом взвыли и завопили, что таких денег на Медвежьей речке и за год не сыскать. Но я устранил и это препятствие, сказав, что каждая семья внесет в общую копилку то, что сможет: мед, медвежьи шкуры, кукурузную водку, еще что-нибудь, а я ежемесячно буду спускаться в Бизоний Хвост и обращать товары в наличные. И еще добавил, что, так и быть, возьму на себя труд в конце месяца лично напоминать каждому о его долге, чтобы никто не чувствовал себя обойденным.

Потом поднялся спор о том, в каком месте ставить школу. Я хотел построить ее между папашиным домом и нашим загоном, но тут неожиданно восстал сам папаша и заявил, что надо быть последним идиотом, чтобы разрешить строить школу рядом с собственным жилищем, и что только сумасшедший согласится иметь под боком орущий и визжащий выводок, от которого разбежится вся съедобная дичь на несколько миль вокруг. И добавил, что если школу все-таки построят на расстоянии меньше мили от его дома, это будет означать лишь одно: у кого-то палец на курке сработал быстрее его, папашиного, и зорче оказался глаз. После жаркого спора, в ходе которого пять наиболее уважаемых граждан потеряли представление о месте и времени, было решено построить школу возле поселка на горе Апачей. К тому же по всей Медвежьей речке не нашлось более густонаселенного места. А мой двоюродный братец Билл Кирби согласился в счет своей доли предоставить учительнице стол и квартиру.

Конечно, для меня было бы гораздо удобнее, если бы школа находилась рядом с моим домом, а мисс Маргарет столовалась бы у нас, но все равно, я был очень доволен — ведь и так смогу навещать ее в любое время, когда захочу.

Так я и делал каждый день, и раз от разу она казалась мне все красивей.

Недели мелькали одна за другой и все шло как нельзя лучше. Во время визита она усаживала меня за стол и учила грамоте. Правда, ученик из меня получился неважный, и образование продвигалось со скрипом, чего нельзя было сказать — как мне тогда казалось — о делах сердечных. Но внезапно мирное течение нашего романа натолкнулось на корягу в образе породистого свинтуса по имени Дэниел Уэбстер.

Все началось с того, что по тропе из Бизоньего Хвоста заявился некий самозванец, а с ним — Тэнк Уиллогби. Вообще-то, у Тэнка в башке мозгов не больше, чем полагается законопослушному гражданину Штатов, но на этот раз он проявил редкую башковитость, ибо, доставив британца по назначению, не остался погостить, как обычно, а напротив — развязавшись с поручением, заспешил обратно к себе в долину.

Почтительно держа в руке сомбреро, он безмолвно протянул в одной руке письмо, другой указал на незнакомца.

— Что ты тычешь в него лапой? — раздраженно спросил я, а Тэнк отвечает:

— Я обнажил голову в память об ушедших. Привезти на Медвежью речку типа вроде этого — все равно что сунуть кролика в стаю голодных волков. — Он глубоко вздохнул и, покачав головой, водрузил шляпу на место. — Псинас кошкус разодратос.

— Какого дьявола ты там бормочешь? — спросил я.

— Это латынь, — ответил! Тэнк. — По-нашему так будет — упокойся в мире.

И с этими словами он помчался вниз по тропе и скрылся в облаке пыли, оставив меня наедине с незнакомцем, который все это время глазел на меня, словно я чудо какое или теленок с двумя головами.

Я кликнул сестрицу Очиту, чтобы та прочитала письмо — читать ее уже выучила мисс Маргарет.

А было в том письме вот что:

«Дорогой Брекенридж!

Я представляю тебе мистера Дж. Пемброка Пембертона, спортсмена из Англии, с которым познакомился недавно во Фриско. Он сказал, что разочаровался в Америке, потому как не нашел здесь опасностей и приключений, и уже собрался было отчалить в Африку, пострелять там слонов и львов, но я убедил его поехать со мной. Я сказал, что на Медвежьей речке он за неделю огребет больше передряг, чем во всей своей задрипанной Африке за целый год.

Но в тот самый день, когда мы нацелились в Бизоний Хвост, я наткнулся на старого знакомого из Техаса, и хоть о мертвых плохо не говорят, но мне очень хотелось бы, чтобы этот скунсов сын вогнал свою пулю куда-нибудь в другое место, а не в мою левую ляжку, где и без его стараний к тому времени их уже сидело три штуки. Короче, я валяюсь ныне пластом и никак не могу сопровождать Дж. Пемброка Пембертона на Медвежью речку. Ты обяжешь меня по гроб жизни, если сходишь с ним на медвежью охоту, покажешь прочие ваши забавы, заодно оградив от своих родственников. Я понимаю, что взваливаю на тебя тяжкую задачу, но речь идет о чести страны. Прошу как друг, твой Уильям Гаррисон Глэнтон, ЭСКВАЙР».

Я осмотрел Пемброка с головы до ног. Среднего роста, да и сложением он мало походил на спортсмена. У него были желтые волосы, а щеки розовые, как у девушки. В тот день я впервые в жизни увидел настоящие джинсы и специальные, из дубленой кожи, башмаки для верховой езды. На нем висело забавное пальто с карманами, свой пояс он называл патронташ, а на голове, что твой гриб, сидела пробковая шляпа, перевязанная красной лентой. К седлу была привязана вьючная лошадь, нагруженная всевозможным хламом, среди которого я разглядел пять-шесть дробовиков и ружей разного калибра.

— Так вы, значит, и есть Пемброк? — сказал я ему, и парень радостно закивал в ответ.

— Ну да! А вы, без сомнения, тот человек, которого мистер Глэнтон отрекомендовал мне как Брекенриджа Элкинса?

— Он самый, — говорю. — Слезайте с лошади и пройдемте в дом. Сегодня у нас на ужин медвежатина с медом.