Надгробие Дэнни Фишеру - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн"

— Дети много не требуют. Единственное, что им нужно, это любовь, — тихо проговорила она сквозь слезы.

Если бы это было так! Пожалуй, никогда в жизни я не испытывал такого унижения, как в тот день, когда мы истратили последние пятьдесят центов и были вынуждены обратиться в агентство общественного вспомоществования. Клерк окинул нас презрительно-холодным, укоризненным взглядом, сначала меня, потом беременную Нелли, словно укорял, что мы рожаем детей, когда не в состоянии позаботиться о себе. Пришлось отвечать на бесконечные унизительные вопросы, заполнять безразмерные анкеты. А потом, когда мы наконец получили пособие, к нам в любой момент могли завалиться бесцеремонные контролеры.

Помню, как одна из них — пожилая полная женщина с буклями и мясистым, густо напудренным лицом — принесла нам первый чек.

— Это вам на питание и другие необходимые для жизни вещи, — строго проскрипела она.

Я смущенно кивнул.

— Если я услышу, что вы потратили хоть доллар на выпивку или азартные игры, это будет ваш первый и последний чек.

Мое лицо пылало, но я не осмеливался взглянуть на нее, чтобы не испортить все дело. Я чувствовал себя так, как будто стоял на паперти с протянутой рукой. Наверное, от стыда я больше никогда не смогу посмотреть кому-нибудь прямо в глаза. Но когда родилась Викки — крошечное, сморщенное, беспомощное создание со светлыми волосенками, — я решил, что нам нечего было стыдиться. Было бы гораздо хуже перед Богом и людьми, если бы мы убили ее. Просто вот так стоять и смотреть на свою дочь, плод безграничной любви, — стоило всех унижений на земле.

Приветливая пожилая медсестра провела меня в палату, в которой лежала Нелли вместе с семью другими роженицами. Присев на стул у кровати, я взял ее слабую руку и благодарно прильнул к ней губами.

— У нас девочка, — виновато сказала она.

Сидя в приемной, я так переволновался за нее, что мне было безразлично, кто родится. Лишь бы с Нелли было все нормально.

— Но у нее твои волосы, — поспешно добавила Нелли.

— И твое лицо, и твои глаза, — сказал я. — Я ее видел, она красавица!

Нелли улыбнулась.

— Ты не очень разочарован?

Я с ожесточением затряс головой.

— Это именно то, что я хотел. Еще одну маленькую Нелли.

Зашла сестра и вежливо попросила меня выйти. Я поцеловал пульсирующую синюю жилку на лбу жены и вышел из палаты.

С раннего утра следующего дня я бросился на отчаянные поиски работы. Как обидно, что ничего не было. В панике, что я не смогу прокормить своего ребенка, я решил обратиться к Сэму. Собираясь с духом, я около часа простоял перед входом в громадину «Импайр Стэйтс Билдинг», в котором располагался его офис. Наконец поднялся на двадцать второй этаж.

Нервно меряя шагами просторную приемную, я с замиранием сердца ждал, пока его смазливая секретарша доложит обо мне. Сэм отказался принять меня. Спустившись вниз, я позвонил ему из автомата. Его сердитый голос обдал меня холодом.

— В чем дело? Разве я мало помогал тебе? — сурово спросил он.

Я поспешно повесил трубку. Все двери были закрыты для меня. В этом мире можно было положиться только на себя.

Через несколько дней вернулась домой Нелли с малышкой, и постепенно наша жизнь стала превращаться в ад. Все лето мы были на грани голода, и я окончательно потерял уважение мамы Петито, которая изредка подкармливала нас. Так прошло почти все лето, и вот лишь несколько недель назад мне удалось найти это место в баре, место, годное лишь для школьника-подростка. Но я с радостью ухватился за него. Шесть долларов в неделю плюс чаевые были неплохим подспорьем нашему мизерному пособию в семьдесят два доллара в месяц. Если только мне удастся скрыть эту работу от бдительных контролеров…

Я продул последний штуцер и посмотрел на часы. Половина второго ночи. Сняв сырой фартук, я засунул его под прилавок, чтобы завтра снова надеть в шесть вечера. Если поторопиться, я еще успею на метро и в три часа буду дома. Тогда у меня будет время поспать несколько часов до того, как утром придет контролер с очередным месячным чеком. Обычно она будила меня в семь…

У меня слипались глаза, когда я утром сидел за столом на кухне, слушая монотонный учительский голос мисс Снайдер — контролера, обслуживающего наш квартал. Эта занудливая старая дева была специалистом по всем вопросам. В ее арсенале были рецепты на все случаи жизни. Вот и сейчас она учила Нелли, как готовить мясной соус и спагетти без мяса.

— По-моему, это великолепный рецепт. Как ты считаешь, Дэнни? — громко спросила Нелли, чтобы вывести меня из сонного оцепенения.

— Что? Ах да, конечно, дорогая, — встрепенулся я.

— Мне кажется, мистер Фишер нас не слушает, — укоризненно произнесла мисс Снайдер, с подозрением вглядываясь в мои красные глаза.

— О нет, мисс Снайдер, я ловил каждое ваше слово.

Она опять метнула бдительный взгляд из-под очков в круглой металлической оправе.

— Вы выглядите очень усталым, мистер Фишер, — вкрадчиво произнесла она. — Наверное, поздно легли?

Сон мигом слетел с меня.

— Нет-нет, мисс Снайдер, — поспешил я развеять ее подозрения. — Мы легли довольно рано. Просто Викки беспокоилась всю ночь.

— Да, как ваша малышка, миссис Фишер? — обратилась старая дева к Нелли.

— Хотите взглянуть на нее, мисс Снайдер? — заметалась Нелли. Моя умница жена знала, как ублажить эту старую деву.

Теперь я мог даже захрапеть на столе, она, занятая ншей симпатичной Викки, не обратила бы на меня никакого внимания. Однако я стойко дождался ее ухода и только тогда добрел до кровати. Проснувшись, я почувствовал, что в квартире никого нет. Около будильника лежала записка:

«Милый! Мы с Викки пошли отоваривать чек и заплатить по счетам. Кофе на плите. Будем в 3 часа».

Я рывком встал и сладко потянулся. Бреясь в ванной, я с печалью глядел на синие круги под глазами, и морщины. Нелли с малюткой вернулись, когда я только-только кончил бриться.

— Я заплатила мяснику, зеленщику, а также за квартиру и электричество, — оживленно рассказывала Нелли. — И у нас еще осталось шесть долларов с мелочью.

— Умница моя, — чмокнул я ее в щеку. — Слушай, а чего это Викки такая печальная?

Я подбросил дочку вверх, но она лишь слабо улыбалась — обычно она захлебывалась смехом от этой процедуры.

— Не знаю, — беспокойно взглянула на нее Нелли. — Она какая-то вялая все утро. А в магазине вдруг ни с того ни с сего расплакалась. Вот мы и вернулись пораньше.

— Что с моей маленькой? — спросил я, наклоняясь.

Неожиданно Викки громко расплакалась. Я беспомощно посмотрел на жену. Меня всегда охватывал страх и жалость, когда было больно моим близким.

— Надо уложить ее в кроватку, — решила Нелли. — Поспит, и все пройдет.

Однако к вечеру дочке стало хуже, она больше не плакала, ее глазки-звездочки лихорадочно блестели, лоб был горячим. Тут я вспомнил, что Нелли тоже всю неделю нездоровилось. Малышка опять захныкала, и я решительно сказал:

— Надо вызывать доктора.

— Карточка на медицинское обслуживание в кухне на столе.

Щеголеватого вида врач закончил прослушивать Викки и повернулся к Нелли.

— Давайте я посмотрю молодую маму, пока папа укладывает ребенка, — предложил он.

— С дочкой все в порядке? — отмахнулась от его предложения Нелли.

— У нее небольшая простуда. Горло немного красное, — с легким разочарованием ответил врач.

Он достал рецептурную книжку и небрежно черкнул в ней несколько слов по-латыни.

— Вот, возьмете в аптеке и будете давать ей согласно предписанию.

— Все-таки, что с ней? — настаивала Нелли.

— То же, что и с вами. Простуда. Ничего серьезного.

— Вы думаете, она заразилась от меня?

— Вот уж не знаю, кто от кого заразился. Завтра зайду к вам еще.

Я видел, что врач исчерпал время, отпущенное ему на осмотр, и начинал нервничать.

— Ложитесь в постель, — бросил он через плечо, уходя.