Евгений Костюченко - Русские банды Нью-Йорка

— Я не командую. Просто не хочу, чтобы тебя на улице узнал кто-то кроме собак.

Тетушка Паулита Гонсалес жила рядом с тюрьмой. Она уже привыкла к тому, что к ней обращаются за помощью знакомые и незнакомые люди, чьи родственники оказались за решеткой. Генри Брикса она знала еще с тех пор, когда тот впервые появился в Маршалле — нескладный подросток с вечно испуганным лицом, сиротка с Востока, искавший своего прославленного братца.

Вместе с Бриксами Паулита работала на Остина Крейна. Она нянчила его детей, а Генри и Энди так же заботливо нянчились с его телятами. Когда началась война с Чемберленом, усадьба Крейна превратилась в крепость, и Паулите вместе с другими женщинами приходилось превращаться то в сестер милосердия, то в подносчиц патронов, то в плакальщиц на похоронах. А после войны ее хижина на окраине часто становилась прибежищем для уцелевших стрелков Остина Крейна, которые могли переночевать здесь перед тем, как скрыться в Команчерии.

Скрыться, однако, удавалось не всем. И тогда Паулита пекла кукурузные лепешки, наливала кувшинчик молока и шла с узелком к шерифу, чтобы тот разрешил передать посылочку очередному бедолаге, одному из ее «троюродных племянников». Она и Энди Брикса назвала племянником, обняв его при встрече, и Кириллу сказала, усаживая за стол:

— Выпьешь чего-нибудь, племянничек?

— Нам нельзя, — отрезал Энди. — Поесть — поедим, а для выпивки найдем другое время.

Тетушка Паулита знала всех жителей Маршалла. И ей было особенно больно оттого, что сейчас ее любимчика охраняли те, с кем он когда-то воевал — Боб Олинджер и Джим Белл. За этими бродягами значилось не меньше преступлений, чем вешали на Генри. Но они попали под губернаторскую амнистию, а он — нет.

И вот теперь они измывались над ним и постоянно грозили, что никакой пересмотр дела его не спасет. Олинджер недавно купил новенький дробовик и хвастался, что приготовил для Генри отборную картечь. Генри даже отказался ходить на обед в отель, потому как опасался, что эти подонки застрелят его, а потом заявят, будто он пытался бежать…

— Двое? — переспросил Кирилл.

— Да, оба они отъявленные бродяги и убийцы, душегубы и просто ворье, что Боб, что Джимми. Особенно Боб на Генри нашего злится, просто лютой злобой горит…

— Еще бы, — хмыкнул Энди. — От шайки Олинджера только он один и остался, и то потому, что успел смыться раньше, чем мы начали стрелять. А мы с Генри вдвоем положили пятерых, и еще троих скрутили. Еще бы ему не злиться.

— Погодите, — сказал Кирилл. — Выходит, Генри охраняют только двое? Я видел парня с двустволкой, он вел заключенных на кормежку. Выходит, в это время Генри вообще остался один на один с надзирателем?

— Это не та двустволка, — вздохнула тетушка Паулита. — Свой новый дробовик Боб держит в оружейном шкафу, бережет его специально для Генри. Так и говорит, бродяга!

— Их двое, и нас двое…

— Крис, постой, уймись, — Энди потрепал его по плечу. — Во-первых, там, кроме Боба и Джима еще человек пять. А во-вторых, Генри сидит в клетке, закованный, они могли вообще оставить его без охраны. Куда он денется?

— Нет, племянник, их там двое, — сказала тетушка Паулита. — Чарли, Фрэнк, братья Хуан и Хосе — все они с шерифом уехали. А эти двое бродяг остались. Я даже думаю, не просто так. Может, шериф-то им и поручил нашего Генри погубить. И клетку они не запирают, и Джимми с ним даже в покер играет. Жульничает, и дразнится все время, но Генри не поддается, отшучивается. Нарочно хотят все так обставить, чтоб у него терпение лопнуло, чтоб он попытался убежать. Тут-то они…

Она перекрестилась и подложила на их тарелки еще по одной порции фасоли.

— Вы ешьте, ешьте. Подкрепитесь перед дорогой. Вам тут задерживаться нельзя.

— Мы и не задержимся, — пообещал Энди, подмигнув Кириллу, и бодро заработал ложкой. — А вы, тетушка, когда понесете завтрак, передайте-ка для Генри вот это.

Он стянул с шеи шнурок с медальоном.

— Пусть наденет. Ему сразу легче станет.

Тетушка Паулита вытерла глаза краем косынки.

— Легче? Ох, Энди, я представляю, с какой улыбочкой Джимми отдаст ему этот медальон. И что он ему скажет, тоже знаю. Они ведь уже часы считают до казни…

— Как бы не просчитались, — проговорил с набитым ртом Энди. — А что, тетушка, не найдется у тебя, чем бы фасоль запить? Помнится, в прежние годы ты не жалела самогона для своих племянников…

— Ты же отказался!

— Я?! — изумился Энди. — Я говорил, что еще не время. А вот теперь самый подходящий момент.

Она принесла бутыль, и Энди, зубами выдернув пробку, плеснул в оловянные кружки — немного себе и еще меньше Кириллу.

— Крис, ты был прав! — тихо, но торжественно произнес он. — Выпьем за то, чтобы каждый из нас исполнил все свои обещания.

— За твоего брата! — сказал Кирилл.

— Мне уже кажется, что ты — такой же мой брат, как Генри, — неловко улыбнувшись, признался Энди. — Уж больно вы с ним похожи. Тот тоже любит покомандовать.

14. Побег

Когда портье раскрыл журнал и попросил назвать свое имя, Кирилл ответил машинально, не подумав. В тот момент он как раз подсчитывал, сколько шагов от входа до ближайшего столика в буфете. И только увидев, как страницу журнала украсила строчка: «Крис Беллоу, из Нью-Йорка», он спохватился — но было уже поздно. А ведь Энди предупреждал, что назваться надо как-нибудь иначе.

«Будем надеяться, что он никогда не узнает об этой промашке», — подумал Кирилл и поднялся к себе в номер.

Он заперся, открыл саквояж и достал оттуда револьверы, обернутые в тряпки. Попробовал, как доставать их из-за пояса. Оказалось, что удобнее всего запихнуть их так, чтобы одна рукоятка смотрела на другую. Поупражнявшись, он подвинул стул к окну и сел на него верхом, опершись грудью о спинку. Так ему предстояло провести пару часов, наблюдая за входом в тюрьму.

В полдень на площади появилась тетушка Паулита. Глядя, как ее черная печальная фигурка медленно движется к воротам тюрьмы, Кирилл подумал, что сейчас Энди уже запрягает лошадей. Скоро дилижанс выкатится с постоялого двора и направится сюда.

Ему надо будет остановиться у сада, так, чтобы его нельзя было увидеть с площади. В нужный момент он подлетит к тюрьме — если только здесь не будет сегодня такой толпы, как вчера… Эта мысль пришла внезапно, и Кирилл встревожился. Обсуждая все подробности предстоящего дела, они совсем выпустили из вида, что на площади может просто не оказаться места для дилижанса. Если зеваки снова соберутся перед тюрьмой — что тогда?

«Тогда придумаем что-нибудь еще», — решил Кирилл и посмотрел на часы. Скоро. Уже скоро.