Мое дело. Наше дело. Общее дело - Валерий Геннадьевич Соболев

холодную ночь, и крыши домов вновь окутал непроглядный туман. Когда Джозеф подъехал к своему магазину, он увидел на дороге замерзшую, сбитую собаку, за которой тянулся кровавый след, который словно символизировал полосу неудач, брошенных и заблудших домашних животных, которых до жути становится жалко, когда они выбегают со двора и теряются, голодают, гибнут.

Джозеф и Дойл вошли внутрь.

Дойл испытывал настолько сильный стресс, что мысль о самоубийстве стала навязчивой. И только надежда, что Мария возможно еще жива, не позволяла приставить к голове пистолет и со всей решимостью нажать на курок. Если Мария замучена и убита, то больше у Дойла нет семьи – нет смысла продолжать жизнь.

Джозеф положил куртку на стул, потёр руками, включил свет и сказал:

– Александр едет сюда с хорошими новостями. Сегодня ночью мы вернем твою дочь!

– Долго его ждать? – сказал Дойл, нервно тряся ногой.

– Александр знает тех, кто на тебя напал, я долго говорил с ним по телефону, и я обещаю тебе – сегодня ночью мы вернём твою дочку! Он скоро приедет. Мы обязательно ее найдем. Придется немного подождать. Я все понимаю, но спешкой здесь не помочь.

Дойл встал со стула:

– Понимаешь? Ни хрена ты не понимаешь! Это не твою дочку возможно уже изнасиловали и убили!

– Ты прав… извини, – сказал Джозеф, взял лопату и направился к выходу. – Пойду, уберу собаку с дороги. Утром детишки придут.

Спустя 10 минут у входа послышались голоса. Дойл тут же подбежал и открыл двери, и Александр держа в руках дробовик и рюкзак вошёл внутрь. Вслед за ним вошёл Джозеф.

– Рад видеть! Меня зовут Александр, мы с вами уже виделись господин Дойл.

– Куда нам ехать? – злобно спросил Дойл.

– Александр! Расскажи ему, – сказал Джозеф.

Александр положил рюкзак на пол и сказал:

– С помощью своих связей Эндрю узнал, что у Филипа есть несколько домов, квартира, несколько букмекерских контор и даже ферма. Нам придется объехать все эти места, чтобы узнать где заложница.

– Можно разделиться! – предложил Джозеф.

– Согласен. Надо определить точку сбора. Скажем ты поедешь на ферму, я в квартиру, твой друг в один из домов, и если мы ничего не найдем, то поедим к заключительному месту, где встретимся, – добавил Александр.

– Тебе зачем это? – сказал Дойл и казалось, что он сейчас заплачет. – Зачем помогать нам?

– Когда мы пришли в твой салон, это Виктор говорил с тобой. Помнишь его? Его убили. Филип участвовал в убийстве моего друга! Я помогаю себе, Дойл.

***

После того, как стало известно, что боссом выберут Лени, Филипу пришлось все свои запланированные интриги немного переосмыслить и принять решение, как ему лучше поступить. Все же Филип не стал отклонятся от своего плана, и решил лишь слишком много для себя не просить и если Лени захочет отнять у него все, то Филип препятствовать не станет; он будет хладнокровно выжидать возможность воткнуть нож в спину нового босса…

– Лени брат! Как ты мог подумать? Что я как-то в этом замешен, – говорил Филип, крайне искренно. – Ларри меня запугал, ты же знаешь, каким он был… Я делал свою работу, и к тому, что у тебя забрали твой ресторан и другой бизнес, я никакого отношения не имею. Я не подержал идею Мартина – это он хотел у тебя все отнять. Это он настраивал всех против тебя! Он был эго-маньяком! Он хотел твоей смерти!

Лени сидел в кресле и точно господин, который слушает оправдания раба, курил сигару, выдыхая дым в сторону Филипа, собачеи глазки которого, были наполнены лживой преданностью.

– Ну а теперь, – продолжал Филип не повышая голоса, – тебе ничего не мешает занять место главного. Теперь ты – босс! Я буду очень благодарен, если ты решишь оставить мне то, что я имел при Ларри, и я буду так же хорошо служить тебе. Если сочтешь нужным, конечно. Я не последний человек в полиции, и скоро меня повысят, думаю, я могу быть полезным для вас. Ларри хотел, чтобы я крышивал барыг, и я справлялся с этим. Скажи, что от меня требуется и я обязательно сделаю это.

Лени был в легком недоумении – ни такого разговора с Филипом он ожидал… И действительно амбиции Филипа, не дадут ему спокойно спать, после этих унижений… У Лени затаилась мысль: все то, что говорит Филип лишь расчет на дальнейшие действия, которые разумеется будут направлены против него и его команды. Собственно, так оно и было. И Лени решил, точно в какой-то мере недооценивая по сравнению с собой женоподобного Филипа, что надо бы сначала понять все задуманное им, и сколько людей в этом будут участвовать, прежде чем проявлять агрессию, последствия которой сложно предугадать. Но точно понятно одно – начнется новая война, между Лени и теми, кто работает на Филипа, а значит доходы снова снизятся до нуля, что крайне неприемлемо, ведь в результате прошлых конфликтов ресурсы организации существенно истощились. Лени хотел, чтобы люди вернулись обратно за работу и вновь начали заработать деньги, дабы новый босс мог осуществить свою главную цель – большое казино.

Протягивая руку к Филипу, Лени привстал с кресла и басом протянул:

– Значит так! Твоих букмекеров и другой игровой бизнес перейдет к моему человеку. (Лени посмотрел в сторону довольного и на вид кровожадного Эндрю, который только и ждал пока Филип покажет свои истинные намеренья и начнет грубить). А все остальное меня не интересует.

– Как будет угодно. Мне и этого хватит… Я не жадный. Для меня, как человека, понимающего наше дело, важнее всего – уважение.

Филип протянул ладонь, чтобы пожать с новым боссом руки, но Лени отбил пальцами пухлую ручонку Филипа и сказал решительно:

– Целуй! Теперь у нас новые правила для таких как ты.

Это на первый взгляд просто слово, настолько сильно дрогнуло Филипа, что ему начальнику полиции, который умеет владеть собой и своими эмоциями, заметно подурнело и казалось, что вот-вот он кинется в драку. Однако через несколько напряжённых секунд, Филип прислонил мясистые губы к слегка дрожащему пальцу Лени, на котором был перстень и нежно поцеловал его.

Несколько человек, которые были с Филипом, то были его охранники, знали заранее, что все это клоунада, спланированная их боссом Филипом, однако после этого поцелуя и этих разговоров, они сочли, что у подзаборной, вшивой собаки больше самоуважения, чем у Филипа… И поэтому, если даже прям сейчас Эндрю накинет на еле видную заросшею жиром шею Филипа удавку и начнет его душить, они не станут препятствовать.

«И