Луис Мастерсон - За честь друга

— Скорее!

— Отец переписал часть банковских денег на себя. Ван Барен узнал об этом и заставил его украсть еще большую сумму. На эти деньги он и основал свою компанию…

Кейн опять встряхнул ее:

— Дальше!

— Он обещал расплатиться. Обещал, но так и не сделал этого! Наоборот, он связал нас еще сильнее…

Ее душили слезы.

Кейн поднялся. Злость его понемногу отступала. Он посмотрел вокруг, взял с кресла плед и накинул ей на плечи. Она словно не заметила этого.

Вдруг она принялась быстро-быстро говорить:

— Папа хотел его разоблачить! Но он об этом догадался, и людей, которых папа отправил в Хондо, повесили! Кейн вспомнил виселицу в Хондо и рассказы о казни.

— Ван Барен держал нас в руках! Папа не осмеливался предпринять что-нибудь еще: он знал, что если недостачу обнаружат, то Ван Барен выйдет из воды сухим! Вот тогда и приехал Чарли Катц…

Кейн сосредоточился:

— И что?

— Бухгалтер отца заметил, что денег не хватает… И отец… убил его! — Последние слова Стелла почти прокричала. — Ему была невыносима мысль о тюрьме! Ван Барен хорошо усвоил это и использовал для нажима. Вдова бухгалтера стала пить. Чарли Катц повстречал ее в каком-то баре, и она призналась ему в своих подозрениях. Катц стал доискиваться… правды. Ван Барену сообщили об этом, а заодно и о том, что Чарли — техасский рейнджер. Тогда он запаниковал… И приказал, чтобы мы… чтобы мы…

— Все, — крикнул Кейн. — Хватит! Она, рыдая, встала; плед упал на пол, но она не обратила на это внимания.

— Нет, — воскликнула она, — это не все! Ван Барен привез сюда умирающего Чарли, уложил его на диван, сорвал с меня одежду и ударил по лицу. А потом… повернулся и выстрелил в своего помощника из револьвера Чарли, который оказался у него в кармане. Потом выстрелил еще два раза — в дверь. Это было как в страшном сне… Я не могла понять, в чем дело… Он заставил меня сказать, что… что…

— Хватит, — негромко сказал Кейн.

Подойдя к небольшому красивому секретеру, он порылся в нем, нашел лист бумаги, карандаш и принялся писать. Она безостановочно плакала.

Через минуту он протянул ей бумагу:

— Подпиши!

Она взяла карандаш. На листок упали слезы. Она подписала, он сложил его и сунул в карман, покосившись на нее.

Он понимал ее слабость, ее стремление считаться респектабельной девушкой, принадлежать к высшим светским кругам Форт-Уорта.

Неужели она зашла так далеко лишь из боязни бесчестья и разорения? Или же эта история была примером того, как можно вызвать катастрофу, используя чужую мелкую оплошность?

— Что ваш отец делает в Далласе? — спросил он.

— Он хочет взять там ссуду, чтобы восполнить недостачу. Он во что бы то ни стало хочет оправдаться и разоблачить Ван Барена!

«А убийство Чарли и ни в чем не повинного служащего, выходит — пустяки по сравнению с папиной бедой?» — с горечью подумал Кейн.

Его снова охватили ненависть и отвращение. Она закуталась в плед.

— Что же будет теперь? — прошептала она, дрожа.

Он ответил:

— Игра окончена. Теперь настал черед Ван Барена. Не пытайся встать у меня поперек дороги, не то я тебя раздавлю. Тебе остается одно: играть роль безвинно пострадавшей девушки. Обычно судьям это нравится.

В ее глазах блеснул расчетливый огонек. Кейн ожидал вопроса о шансах ее отца, но она спросила о другом:

— Ты так считаешь? Я смогу на тебя рассчитывать на процессе?

— На процессе меня не будет, Стелла. Ты уже доказала, что ты хорошая актриса. Так что справишься и сама…

Он взял свою куртку; на дворе вовсю лил дождь. Он услышал, что она встает, и обернулся. Плед сполз ей на бедра, полная грудь напряженно вздрагивала.

— Я сделаю всё для тебя, если ты мне поможешь, — сказала она вполголоса.

Он вспомнил Чарли и содрогнулся от отвращения, глядя на нее.

— Я не лег бы с тобой в постель и за все золото Хондо!

Он вышел на крыльцо и остановился под козырьком. Дождь лил как из ведра. Кейн посмотрел на здание компании. Все окна и двери были закрыты. Что делать теперь? Найти Ван Барена и заставить его говорить?

Говорить?..

Он дотронулся до рукоятки кольта. Нет, разговоров с него довольно. В нем постепенно нарастало напряжение. Ван Барен и шериф Хьюитт были здесь, в городе. Может быть, в сотне метров от него! И Кейн знал, что с наступлением ночи заговорят револьверы и кто-то найдет свою смерть.

Он шел, держась поближе к стенам домов. Улицы были безлюдны, дождевые капли стучали по фонарям, качавшимся от порывов ветра.

После недолгих колебаний он спросил какого-то запоздалого прохожего, где живет Ван Барен. Тот ответил, втянув голову в плечи и едва замедлив шаг:

— У него ранчо за городом. В нескольких милях к востоку.

Кейн вернулся к тому месту, где стоял его конь. Выехав из города, он оказался в совершенной темноте;

одежда на нем промокла насквозь. Часа через два он увидел свет. Вскоре дорога привела его к воротам.

Внезапно дождь прекратился, тучи на небе стали расходиться. При тусклом свете звезд он увидел висевшую на воротах табличку: «Ранчо „Ван Барен"“.

Кейн открыл ворота, вошел, ведя коня за собой, и тщательно затворил их. До освещенных окон было метров пятьсот. Выставил ли Ван Барен охрану? В такую погоду — вряд ли… Однако, он решил не искушать судьбу и ступал осторожно, не выпуская уздечки из рук.

Вскоре он различал в двух сотнях шагов перед собой большой одноэтажный дом из камня и дерева. По небу стремительно проносились облака, то и дело задевая рваными краями лунный серп.

Шагая вдоль быстрого узкого ручья, он добрался до нескольких пристроек и неподвижно постоял там, напрягая слух. Все было тихо, если не считать ветра, который шелестел кустами и посвистывал в дымоходах.

Он сделал еще несколько шагов, и тут услышал голоса.

Он двинулся вперед, дрожа от холода и волнения. В лужах воды отражались три освещенных окна. Он, пригнувшись, прошел мимо двух первых окон и заглянул в последнее.

Он увидел просторную комнату с высоким потолком. Ее тускло освещали две лампы и огонь в камине. Это была типичная для ранчо гостиная: стены из тесаного камня, толстые балки, подпирающие потолок, шкуры и ковры на полу, массивная мебель.

В глубоких креслах у камина сидели трое. Перед ними стоял столик со стаканами и бутылками. Два человека сидели к Кейну спиной, третьего он видел в профиль. Кейн тут же понял, что это и есть Ван Барен.

Несмотря на то, что он сидел, в нем сразу угадывалась недюжинная физическая сила: широкие плечи, бычья шея, круглая голова с короткими седеющими волосами; сплюснутый боксерский нос, решительный волевой подбородок, черные густые брови. Он что-то неторопливо говорил остальным; те изредка кивали головами.