Луис Ламур - В пустыне Мохаве

- Грасиас. Спасибо.

Еще одну новость Родриго приберег напоследок. Он подошел, когда я, собрав поводья, взялся за луку седла.

- Тот, что приезжал сюда - худощавый, с черными глазами...

- Да?

- У него есть напарник... друг. Он тоже был в пустыне и как раз он знает, где спрятано ваше золото, амиго. Мне рассказали ребята, - Родриго качнул головой в сторону вакерос. - На свете очень мало секретов, сеньор, если умеешь слушать.

- Вы знаете, как зовут напарника?

- Дайер. Сэндмен Дайер.

Я слышал это имя... давным-давно. Вместе с ним пришел на память запах пороха и мокрой кожи.

- Вы знаете его? - спросил Родриго.

- Может быть... я не уверен.

- Будьте осторожны, сеньор. Говорят, он очень опасный человек, и у него много друзей. Несколько недель назад он приехал с севера, а с ним его люди - около двадцати. С тех пор у нас начались грабежи, никто не может доказать, но все думают, что именно он главарь банды. Дайер хорошо стреляет, сеньор, он - ганфайтер и очень опасный: убил одного человека в Вирджиния-сити, а другого - в Пайоче.

Я сел на коня и поглядел на свои руки, лежащие на луке седла: огрубевшие от работы, привыкшие к кирке, лопате, топору и лассо. И к револьверам тоже.

- Это не имеет значения, амиго. Если у него золото, которое принадлежит не только мне, но и моим друзьям, я обязательно спрошу, где он его прячет.

- Хотите умереть?

- Никто не хочет умирать.

Я развернул жеребца и выехал с ранчо в сторону города.

Мне осталось только забрать свое золото, для этого надо увидеть Сэндмена Дайера. Или... может я слишком подозрительный? Не скрывается ли тут ловушка? Может быть, кто-то пустил слух с тем расчетом, чтобы он дошел до меня?

Когда я въехал в Лос Анджелес, уже стемнело, и во многих домах горели огни. Я въехал со стороны смолокурен, оставил коня в лучшей в городе конюшне и возвратился в "Пико Хауз" в свою комнату.

В фойе сидел человек в белой шляпе с плоскими полями и читал "Стар". Он посмотрел на меня поверх газеты так, что я увидел только глаза, прикрытые полями шляпы.

Мои немногочисленные пожитки лежали в комнате, к ним я добавил винтовку и вещи из седельных сумок найденных лошадей. Осталось найти только золото.

Я устал... до смерти устал. От усталости кружилась голова. Завтра вечером мне надо встретиться с Сэндменом Дайером, но сейчас надо отдохнуть.

Я скинул рубашку, налил в таз воды, умылся и причесался. Стоя перед зеркалом, начал рассматривать себя, рассматривать старые пулевые шрамы, напоминающие о войне и уличных перестрелках и более тонкие шрамы, оставшиеся от ножевых ран. Все они говорили о том, как мне везло.

Навидавшись много чужих смертей, умом я сознавал, что от смерти никто не застрахован и не защищен, однако, сердцем не хотел верить, что могу умереть сейчас, сегодня, завтра...

Молодые вообще не верят в свою смерть, что-то внутри них твердит: да, другие могут умереть, но не я, не я. Я буду жить...

Тем не менее, с того первого раза, когда при мне умер хороший человек, а плохой остался жить, я понял, что все мы смертны и что я ничем не отличаюсь от других. Завтра, когда я пойду за своим золотом, пуля или нож могут оборвать мою жизнь.

И все же пойду. Не из-за какой-то особой храбрости, а только потому, что другого выхода нет.

Сидя на кровати, я начал было снимать свои запыленные сапоги, когда шаги за дверью заставили меня внутренне сжаться. Через секунду послышался легкий стук в дверь и я, прижавшись спиной к стене, с револьвером в руках, спросил: - Кто там?

- Вам письмо, сэр. Оно прибыло вчера, но я ожидал увидеть вас у стойки.

- Просуньте его под дверь.

Последовало минутное колебание, а затем на полу появилось письмо, написанное незнакомым размашистым мужским почерком.

"Мистер Саккетт! Когда привезли почту с фургона, который вы видели в каньоне, оказалось, что там было письмо и для вас, оно было отправлено по моему адресу. Поскольку оно может оказаться важным, пересылаю его вам.

Харди."

Вскрыв конверт и развернув написанные убористым почерком страницы, понял, что письмо от Эндж.

Я упал на постель и медленно, с трудом - потому что в детстве почти не ходил в школу - прочитал письмо.

Она болела... теперь выздоровела... Хочу ли я, чтобы она вернулась? А затем, почти в следующем предложении: она возвращается. На первом же дилижансе. Мы встретимся в Прескотте.

Я сложил письмо и затолкал его в карман брюк. Затем разделся и лег. Натянув одеяло, осторожно вытянулся, потому что кровать была рассчитана на людей покороче меня, и постепенно расслабился, блаженствуя на мягком матрасе.

Эндж, моя Эндж... Она возвращается на Запад. Мы встретимся в Прескотте.

А потом вдруг сел.

Эндж будет ждать меня в Прескотте, а я приеду с другой женщиной!

В конце концов лег и постарался еще раз расслабиться, но как ни пытался...

Неожиданно я проснулся. Едва удалось заснуть, как что-то, какой-то слабый шум разбудил меня. Я хотел было двинуться, но вовремя остановился. В комнате кто-то был.

Дверь была закрыта, окно открыто совсем чуть-чуть, однако в комнате кто-то был.

Слабый скрип подсказал мне, что чужак стоит рядом с кроватью. Я приоткрыл один глаз, увидел темную напрягшуюся тень, слабый отблеск света на лезвии ножа и бросился на человека, повалив его на пол.

Задыхаясь от страха и бешенства, я подмял его под себя, схватил за запястье и начал выворачивать руку с ножом. Другой рукой я ухватил незнакомца за пояс, встал на ноги, одновременно подняв его, и бросил в окно.

Раздался оглушительный треск и звон стекла, затем дикий, отчаянный крик на улице и глухой удар, когда он грохнулся о мостовую.

Только тогда я заметил, что дверь приоткрыта, и, захлопнув ее, задвинул для надежности запор, затем опять лег. Сквозь разбитое стекло в комнату врывался холодный ночной воздух. Я различил взволнованные голоса снаружи... но решил, что это меня не интересует.

Через некоторое время по коридору застучали тяжелые сапоги, и кто-то начал барабанить в дверь.

Оторвав голову от подушки, я крикнул: - Убирайтесь, черт подери! Неужели в этом заведении нельзя поспать?

За дверью что-то начали отвечать, и я добавил: - Если мне придется опять встать, в окно вылетит кто-нибудь еще. Ну а теперь оставьте меня в покое.

Раздалось приглушенное бормотание, затем тихие шаги по коридору. Я завернулся в одеяло и через несколько минут заснул.

Проснулся утром, когда солнечный свет уже вовсю лился сквозь выломанное окно. Чувствуя себя немного разбитым после тяжелого сна, я встал, умылся и оделся. Натягивая рубашку, выглянул в окно, но не увидел и следа ночного происшествия.