Луис Ламур - Одинокие мужчины

Пока что мы не готовы были к каким-либо действиям, поэтому мои спутники растянулись на земле и задремали, а я опять поднялся на утес, чтобы еще раз осмотреть стоянку.

В лагере индейцев царило спокойствие. Женщины, как обычно, хлопотали по хозяйству, рядом играли малыши. Один из воинов, недавно вернувшийся в лагерь, сидел скрестив ноги перед входом в вигвам. Сутулый, но мускулистый индеец примерно моего возраста. У него был новенький винчестер, который он держал под рукой. Они не расслаблялись даже здесь, в своем убежище.

Через некоторое время меня сменил Испанец, а я расположился отдохнуть под деревом.

Проснувшись, я с трудом сообразил, где нахожусь. Я устал как собака, и если обычно я сплю чутко, просыпаясь от малейшего шума, то сегодня меня сморил крепкий сон.

Первое, на что я обратил внимание, пробудившись, была тишина. Костра мы, естественно, не разводили. Быстро сгущались сумерки. Приближался вечер.

Некоторое время я продолжал лежать, вслушиваясь в тишину. Потом поднял голову, огляделся. Недалеко от меня лежало седло, его было достаточно хорошо видно в скудном свете уходящего дня. И никаких звуков, кроме легкого шелеста листьев над головой.

Правая рука автоматически скользнула к винтовке, ладонь сомкнулась на ложе. Один выстрел, и апачи слетятся сюда как мухи на мед.

Я осторожно скинул одеяло, подтянул под себя ноги и перекатился на колени. Взглянув туда, где должен был находиться Джон Джей Баттлз, я различил под одеялом очертания его фигуры. Он спал… по крайней мере, я так решил.

Рокки не было видно, только скомканное одеяло там, где ему полагалось находиться. Мы расположились в некотором отдалении друг от друга: это обеспечивало свободу маневра в случае нападения индейцев.

Я помедлил еще секунду, потом вскочил и одним прыжком достиг деревьев, где спрятался в тень. Все было тихо.

Тем не менее я знал, что это не простая предосторожность. Кто-то ходил возле нашего лагеря, а мы были слишком близко к апачам, чтобы спать спокойно. И все же я помнил, что апачи обычно не нападают ночью и в сумерках, ибо считают, что душа убитого ночью обречена вечно скитаться в темноте.

Вдруг я уловил какое-то движение рядом со мной.

Луны на небе не было, только звезды. Видны были только смутные очертания деревьев, а то и отблеск звезды на дрожащем листе.

Место, где располагался наш лагерь, показалось мне колдовским — горы, утесы, пропасти, обломки скал среди деревьев и обволакивающая их ночная тьма.

Я медленно опустил приклад на землю. На поясе у меня висел охотничий нож, такой острый, что им можно было бриться; кстати, иногда я так и делал. Но надеялся я не на нож, а на свои руки, сильные и мускулистые благодаря тяжелой работе. Я ждал, готовый к любому поединку.

Вновь повторилось беззвучное движение, даже не движение, а намек. Я почувствовал чье-то дыхание… всего лишь дыхание, и поспешно выставил руки перед собой.

Нечто неуловимое проскользнуло между моими руками. Я попытался схватить это нечто… пальцы коснулись чьих-то волос и… все пропало.

Баттлз проснулся и сел.

— Телль? В чем дело?

— По-моему, призрак, — тихо ответил я. — Кто бы это ни был, я не хочу, чтобы он посчитал нас врагами.

Но вокруг снова стало тихо.

Часа через два, на рассвете, мы обнаружили множество следов. Отпечатки сапог маленького размера. Женщина. Она ходила вокруг лагеря на цыпочках. Я почувствовал, как по спине у меня поползли мурашки, и Рокка понял, что мне не по себе.

— Что с тобой? — спросил он. — Боишься?

— Вспомнил… кое-кого, ее уже нет в живых, — сказал я. — Но это не ее следы. Хотя и похожи: такие же маленькие и быстрые ножки… Но она мертва.

Тампико Рокка перекрестился.

— Она тебе является?

— Нет, это всего лишь воспоминания. Ее звали Энджи, ее следы я обнаружил когда-то. Но Энджи умерла, — сказал я. — Ее убили в Моголлонах.

— Ах, вот оно что! — воскликнул Испанец. — Значит, ты тот самый Сэкетт! — Он задумчиво поглядел на меня. — Я тогда находился возле Черри-Крик, но и туда дошел слух об этой истории… И о том, как родственники пришли тебе на помощь.

Он снова посмотрел на меня поверх горящей сигареты, и я догадался, о чем он думает. В западных землях, где новости передаются из уст в уста, человек быстро становится легендой. Так было с Беном Томпсоном, Диким Биллом Хикоком, Майком Финком и Дейви Крокеттом. Постепенно рассказ обрастает подробностями, возвеличивая героя.

— Мальчик, которого мы ищем — мой племянник Орри. Его отец был одним из тех, кто примчался тогда мне на помощь.

— У меня никогда не было семьи, — сказал Испанец. — Я всю жизнь был один.

Джон Джей набил трубку.

— Большинство людей одиноки, — сказал он. — Мы приходим в жизнь одинокими, худшие беды переживаем в одиночку и в одиночку умираем.

— Оказывается, мы шли по следам девушки, — сказал я. Пока мы разговаривали, я не терял времени даром. — Ей нужна была еда. Она взяла у нас немного хлеба, сушеных яблок и, кажется, чуть-чуть вяленого мяса.

Мы замолчали.

Все знали, что нам предстоит, и ожидание было томительным, поэтому мы стремились занять себя каким-нибудь делом, а не сидеть сложа руки. Мы привыкли действовать, и от того, насколько успешными были эти действия, зачастую зависела наша судьба. Времени на размышления порой не хватало. Поэтому так тяжело давалось сейчас ожидание. Путешествие по горам было опасным, наше пребывание здесь — рискованным, но под лежачий камень вода не течет.

Нам оставалось лишь наблюдать за индейской стоянкой, и это тоже был риск, так как тот, за кем наблюдают, начинает чувствовать чужой взгляд.

Белый мальчик появлялся время от времени, но всегда в сопровождении индейских ребятишек. Мы прождали еще целый день, а на следующий я увидел, как он взял копье и пошел один по тропе, вьющейся между скал. Я, как кошка, спрыгнул с камня, откуда вел наблюдение, и кивнул Рокке.

Испанец занял наблюдательный пост, а Джон Джей пошел на всякий случай седлать лошадей.

Тампико Рокка двигался по тропе бесшумно, как призрак. Мы проскользнули вниз среди скал, преодолели нагромождение огромных валунов и стали ждать мальчика.

Изменился ли он в плену? Стал ли апачем? А если так, не закричит ли, увидев нас?

Но если бы он и решил закричать, то не смог бы… Рокка неслышно спрыгнул на тропу у него за спиной, зажал ему рот и потащил в кусты.

Мальчик смотрел на нас дикими глазами, затем, поняв, что мы белые, попытался что-то сказать. Рокка убрал руку, зажимавшую мальчику рот.

— Возьмите меня с собой! — прошептал мальчик. — Меня зовут Брук. Гарри Брук.

— Как давно ты здесь?

— Года два, может, меньше. Но мне кажется, целую вечность.