Джеймс Купер - Следопыт, или На берегах Онтарио

— Я сделаю все, чтобы этого не случилось. Мэйбл. Ведь вы говорите, что Змей поблизости, значит, у нас есть двойная возможность предупредить сержанта об опасности! Беда в том, что неизвестно, каким путем отряд вернется сюда.

— Следопыт, — торжественно произнесла наша героиня, ибо страшные сцены, свидетельницей которых она была, придали смерти еще более жуткое обличье, — вы уверяли, что любите меня и хотели бы на мне жениться!

— Я, правда, осмеливался говорить с вами об этом, Мэйбл, и сержант даже недавно сказал мне, будто вы склонны меня осчастливить, но не такой я человек, чтобы докучать той, кого люблю.

— Знайте же. Следопыт! Я уважаю и чту вас; спасите отца от ужасной смерти, и я стану вас боготворить Вот вам моя рука в залог того, что я буду верна своему слову.

— Да благословит вас бог, Мэйбл, боюсь, что я этого не заслуживаю, боюсь, что никогда не смогу оценить вас по достоинству. Но я и без того сделал бы для сержанта все, что могу. Мы с ним старые товарищи и обязаны друг другу жизнью. Но боюсь, Мэйбл, что в глазах юной девушки дружба с ее отцом не лучшая рекомендация!

— Ваши дела, ваше мужество, ваша верность — вот лучшая рекомендация, другой вам и не требуется. Все, что вы говорите, все, что вы делаете, Следопыт, разум мои одобряет, и сердце должно, нет, оно не может не послушаться разума.

— Вот уж не думал не гадал, что меня нынче ждет такое счастье! Но богу видно, что нам на благо, и он защитит нас. Это радостные слова для меня, Мэйбл, однако я и так сделал бы все, что можно сделать при таких обстоятельствах, но, конечно, это и не уменьшит моих стараний.

— Теперь, когда все сказано. Следопыт, — сдавленным голосом проговорила Мэйбл, — не будем терять ни минуты драгоценного времени. Может быть, нам сесть в вашу пирогу и сейчас же отправиться навстречу батюшке?

— Я бы этого не посоветовал. Неизвестно, какую протоку изберет сержант, а их тут по крайней мере двадцать. Можете не сомневаться. Змей уже сейчас по всем шныряет. Нет, нет, мои совет — остаться здесь. Бревна блокгауза еще сырые, их не так-то легко поджечь, а если блокгауз не спалят, я продержусь здесь хоть против целого племени индейцев. До тех пор пока нам удастся уберечь стены от огня, ирокезам меня отсюда не выбить. Сержант, вероятно, остановился на каком-нибудь острове и до утра его нечего ждать. Удержавшись в блокгаузе, мы всегда сможем предупредить его выстрелами, а если он решит напасть на дикарей, что при его характере весьма возможно, исход боя во многом будет зависеть от того, в чьих руках укрепление. Нет, нет, если цель наша — помочь сержанту, здравый смысл подсказывает мне остаться, хотя бежать нам вдвоем не представляло бы большого труда.

— Тогда останьтесь, ради бога, останьтесь. Следопыт! — прошептала Мэйбл. — Все, все, что угодно, лишь бы спасти отца!

— Так оно и должно быть по естеству И я рад, что вы так рассудили, потому, признаться, хочу, чтобы у сержанта была надежная опора. Пока что он отличился, и, если бы ему удалось отогнать негодяев и, спалив дотла хижины и блокгауз, отступить с честью, ему бы это зачлось. Лунди бы это, без сомнения, не забыл. Да, да, Мэйбл, мы обязаны спасти не только жизнь сержанту, но и честь.

— Отец не может быть в ответе за то, что индейцы внезапно напали на остров!

— Как знать, как знать! Военная слава изменчива. Случалось, что делаваров разбивали наголову, когда они вели себя более доблестно, чем в дни своих побед. Делать ставку на успех, и особенно на успех в войне, неразумно. Я не городской житель и не знаю, как смотрят горожане, но в наших краях даже индейцы судят о качествах воина по его военным удачам. Главное для солдата — никогда не терпеть поражения, и мне кажется, люди не очень-то задумываются над тем, каким образом сражение было выиграно или проиграно. Что касается меня, Мэйбл, то я взял себе за правило, стоя лицом к лицу с врагом, не давать ему спуску и, по возможности, не зазнаваться, одержав над ним верх; после поражения об этом говорить не приходится, ведь ничто так не смиряет, как хорошая взбучка. Гарнизонные священники проповедуют солдатам смирение, но если бы одно смирение превращало людей в добрых христиан, то королевские войска давно были бы причислены к лику святых, потому что в этой войне они покамест только получали зуботычины от французов, начиная с форта Кэп и кончая Тайем.

— Батюшка ведь не мог предполагать, что расположение поста известно неприятелю, — сказала Мэйбл, все еще думая о том, как отзовутся последние события на добром имени сержанта.

— Конечно, нет, и не понимаю, как об этом узнали французы. Место выбрано удачно. Даже для тех, кто проделал весь путь сюда и обратно, не так-то легко снова отыскать остров. Боюсь, что кто-то нас предал. Да, да, кто-то несомненно нас предал!

— Неужели это возможно. Следопыт?

— И очень даже просто, Мэйбл; некоторым людям изменить — все равно что закусить. И, когда, я встречаю болтуна, я не слушаю его красивые слова, а приглядываюсь к его делам; ведь, если у человека правдивая душа и добро на уме, он считает, что поступки лучше за него скажут, чем язык.

— Джаспер Уэстерн не такой! — с горячностью ответила Мэйбл. — Он искренний и прямодушный.

— Джаспер Уэстерн! Можете быть уверены, Мэйбл, что у парня и на языке и на душе нет кривды. Предположения Лунди, квартирмейстера, сержанта, да и вашего дяди на его счет совершенно нелепы. Это все равно что утверждать, будто солнце светит ночью, а звезды — днем. Нет, нет, я готов прозаложить свой скальп, а если понадобится, и ружье за честность Пресной Воды — Да благословит вас бог. Следопыт! — воскликнула Мэйбл, протягивая руку и сжимая железные пальцы охотника с чувством, в силе которого она сама навряд ли отдавала себе отчет. — Вы само великодушие, само благородство! Бог вознаградит вас за это!

— Ах, Мэйбл, боюсь, что если б я действительно был таков, то и мечтать бы не смел о такой девушке, как вы, а предоставил бы какому-нибудь достойному вас дворянину из гарнизона просить вашей руки.

— Не будем об этом говорить, — слабым, почти сдавленным голосом ответила Мэйбл. — Сейчас мы должны больше думать о наших друзьях, Следопыт, чем о себе. Но я от всей души рада, что вы считаете Джаспера невиновным. А теперь давайте подумаем, как поступить с Росой. Может быть, ее выпустить?

— Я уже думал о ней: пока она по эту сторону двери наблюдает за нами, надо нам глядеть в оба. Если посадить ее на чердак и убрать лестницу, она хоть будет нашей пленницей.

— Я не могу так обойтись с человеком, который спас мне жизнь. Лучше отпустим ее. Я уверена, что она слишком предана мне, чтобы причинить мне зло.