Владимир Санин - Большой пожар

Таких простых решений, вся ценность которых заключалась в том, что они были нужны немедленно, сию минуту, за Кожуховым числилось много: чтобы дерзкая мысль возникла, его нужно было только «припереть к стене».

Потому и прослыл он лучшим тушилой, достойным преемником Савицкого.

Идея прорваться на высотку с крыши кинотеатра даже самому Кожухову показалась столь ошеломляюще дерзкой, что он позволил себе взять на размышление несколько минут.

Плоская крыша кинотеатра, своим торцом примыкавшего к высотному корпусу, находилась на уровне его седьмого этажа. Далее, начиная с восьмого, на каждом этаже было по две лоджии – вплоть до самого верха.

Плоская забетонированная крыша… Чем не опорный пункт для броска вверх?

Длина ручной штурмовой лестницы – четыре метра. Одной лестницы. А пятнадцати? Шестьдесят метров! Значит, цепочка из штурмовых лестниц достанет до двадцать первого атажа. Цепочка… Но как ее сделать, эту самую цепочку?

С поверхности крыши до первой лоджии подняться на штурмовке может любой пожарный. Уже не любой, а более подготовленный и ловкий, оказавшись на восьмом этаже, может подтянуть к себе штурмовку, забросить ее на перила девятого и подняться туда. Уже не просто подготовленньй и ловкий, а отважный рискнет продолжить эту операцию дальше и выше – на десятый… А если найти таких, которые сумеют на одиннадцатый… пятнадцатый… двадцатый?! Смертельный трюк – повиснуть без страховки над пропастью на узенькой штурмовой лестнице! Такого в боевой обстановке еще никто не пробовал, и потому никто не знает, можно ли это сделать. Но то, что никто не знает, это не аргумент, первые всегда не знают, они верят. А вот то, что это нужно, необходимо и притом срочно, – это аргумент. Единственный, который поймут двести человек, находящихся между жизнью и смертью.

С этим ясно: раз нужно, значит, можно.

Теперь другой важнейший пункт размышлений: дерзкой идее – дерзкие исполнители!

Еще десять лет назад Кожухов бы не задумался и на секунду: исполнителями бы стали двое, он сам и Андрей Чепурин, никого другого к такой рискованной операции он бы не допустил. Но сегодня это было бы донкихотством, заведомо обреченным на неудачу; и здоровье обоих не то, и «начальственный жирок», как посмеивался Чепурин, появился на мышцах, и силы, которые когдато некуда было девать, совсем не те…

Нужны молодые, первоклассные мастера-прикладники, и не просто молодые и первоклассные, но и самые бесстрашные. Нестеров с Рудаковым? Отличная пара, но вернуть их назад, когда они пытаются спасти малыша и Ольгу, – значит обидеть на всю жизнь… Эх, Гулина увезли в госпиталь, вот кто мог бы начать… Юра, сын!.. Но он только что вынес Вету… В таком состоянии может совершить элементарные ошибки… Лейтенант Клевцов! Конечно! И старший сержант Лавров! Еще бы третьего… Остальным, которые пойдут за ними, будет легче…

– Рагозин, где Клевцов?

– На левом крыле девятого, товарищ полковник.

– Замени его Пушкаревым из резерва и немедленно ко мне. Нилин!

– Слушаю, товарищ полковник!

– Штук двадцать пять штурмовок во двор, к кинотеатру. Собери со всех машин, достань из-под земли! Рагозин! Автолестницу 5-й ВПЧ немедленно передислоцируй во двор, к крыше кинотеатра… Отозвался Клевцов?

– Так точно, товарищ полковник, бежит вниз.

– Где старший сержант Лавров?

– На перевязке, палец раздробило, товарищ…

– Ах ты черт… Кто у нас еще из мастеров прикладного спорта?

– Я, товарищ полковник! Я уже понял, товарищ полковник, возьмите меня!

– Ты здесь мне нужен… Лейтенанта Кожухова и сержанта Никулькина ко мне, быстро!.. Седьмой, я Первый, Седьмой, я Первый, как слышишь меня? Прием.

– Первый, я Седьмой, слышу хорошо.

– Андрей, кого можешь оставить вместо себя?

– Первый, прохожу девятый этаж, обстановка сложная, желательно оставаться здесь минут на пятнадцать.

– Понял, через пятнадцать минут спустишься, заменишь меня, я принимаю боевой участок на крыше кинотеатра… Нилин, как со штурмовками?

– Шестнадцать штук отправил во двор, товарищ полковник, остальные минут через десять.

– Учти, головой отвечаешь!

– Учел, товарищ полковник! Товарищ полковник, я ведь тоже мастер спорта… Никулькина, во всяком случае, опередил.

– Выполняй свои обязанности, Нилин! Рагозин, будем поддерживать непрерывную связь по рации и через связных. Обстановкой ты владеешь, что можешь – решай сам, без меня, а через пятнадцать минут введешь в курс Чепурина.

– Товарищ полковник, лейтенант Клевцов по вашему…

– Самочувствие? Травм нет?

– Отличное, товарищ полковник, никаких травм!

– Товарищ полковник, сержант Никулькин по вашему приказанию…

– Настроение, сержант?

– Хоть в бой, хоть на танцы, товарищ полковник!

– С танцами придется подождать.

– А я не спешу, товарищ полковник!

– Товарищ полковник, лейтенант Кожухов по вашему…

– Хорошо. Клевцов, Кожухов, Никулькин – за мной!

Так на исходе первого часа Большого Пожара зародилась и стала воплощаться в жизнь идея полковника Кожухова.

ШТУРМ ВЫСОТКИ – ЛЮДИ И СУДЬБЫ

(Рассказывает Ольга) 1. ВЖИВАЮСЬ В ОБСТАНОВКУ

После пожара высотку отремонтировали, по возможности убрали всякое синтетическое барахло и, что больше всего ободрило ее обитателей, устроили над техническим этажом превосходную смотровую площадку, она же и вертолетная – на всякий, как говорится, пожарный случай. Чепурин рассказывал, что на Западе и у нас начинают испытывать новые типы вертолетов, приспособленных, в частности, для спасательных работ в высотных зданиях.

В высотке я бываю чуть ли не каждый день: прихожу ругаться с работниками технических служб, навещаю знакомых в гостинице и при случаи забегаю в ресторан на чашечку кофе – там его готовят лучше, чем в наших буфетах.

Но прежде чем начать рассказ о штурме высотки, я решила осмотреть ее снаружи – побывать на поле боя. На крышу кинотеатра мы – Вася, Дима, Коля Клевцов и я – прошли по внутренней лестнице через застекленный люк. Здесь было холодно, поддувал ветер со снегом, слепило глаза. Я поплотнев запахнула шубку и подняла воротник.

– Вживайся в обстановку, – бодро сказал Дима, – погодка примерно такая же, как в тот вечер. Только одета, пожалуй, ты была полегче.

– Вася закутал нас с Бубликом в свою куртку, – сказала я. – А сверху Леша свою накинул.

– Рыцари, – с уважением произнес Клевцов, задирая голову и глядя на верхние этажи.– Погодка похожая, только тогда у нас была одно преимуществе: темнота.

– Преимущество? – удивилась я.

Клевцов засмеялся.

– Еще какое! Вот гляжу на 19-й, где кухня, и даже мурашки по коже: неужели это я туда залез? Помню, вишу где-то на 16-м или 17-м и думаю: хорошо, что темно и высоты не видно, поджилки не так трясутся.